Ночная охотница

– Я не уверена в своем завтрашнем дне.

– Напрасно. Лично я уверен, что завтра ты будешь спать до полудня, у тебя будет немного болеть голова, но в целом у тебя останутся положительные впечатления о нынешнем вечере…

– Амбер Андерсон в курсе, что вы назначили меня невестой Дениса?

– Почему ты спрашиваешь?

– Она будет в бешенстве…

– Не обращай внимания, – сказал Смайли. – Короля Лионеи зовут Утер, и он не против даже официального провозглашения тебя невестой Дениса Андерсона.

– Амбер меня тогда отравит. Или задушит.

– Это прелести придворной жизни, привыкай. А если серьезно, то не воспринимай ее слишком серьезно.

– А кого мне воспринимать серьезно?

– Вот его, – и Смайли склонил голову в вежливом поклоне. Настя посмотрела влево, увидела двоих мужчин и остолбенела. Она не знала, кого именно из них имел в виду Смайли, но дело было не в этом.

Первым из двоих был сутулый седой мужчина лет пятидесяти в очках с продолговатыми стеклами.

Вторым был Давид Гарджели.

Смайли все-таки имел в виду седого мужчину в очках:

– Эндрю Фишер, глава королевской администрации.

Седой легко коснулся Настиной руки.

– Несмотря на известные обстоятельства, – сказал он и сделал паузу, как бы предоставляя присутствующим возможность вообразить эти обстоятельства, – рад за Дениса. Превосходный вкус.

Настя подумала, что следующей его фразой будет «Все будет хорошо», однако Фишер ограничился сочувственным кивком головы и скорбным сжатием губ. Глаза его при этом оставались внимательными и холодными, что, наверное, было естественно, ведь он был не Настин дедушка, а второй человек в Лионее после короля Утера; человек, для которого власть была не унаследованным жребием, а ежедневной работой.

– Роберт, вы знаете, – снова пауза, – мистера Гарджели…. Анастасия, это – Давид Гарджели…

– Мы знакомы, – подал голос Давид.

– Знакомы, – отозвалась эхом Настя, которая из вежливости посмотрела в сторону Давида, но взгляд ее не поднялся выше зажима на шелковом галстуке Гарджели.

Знакомы – слишком простое слово, если учесть, что познакомил их покойный Михаил Гарджели, думая, что знакомит своего младшего брата со своей будущей женой.

Знакомы – слишком пресное слово, если учесть, что три месяца спустя Михаил Гарджели был убит и его младший брат имел все основания считать, что в этом виновата Настя.

Знакомы – слишком нейтральное слово, если вспомнить, что Давид Гарджели начал охоту на Настю, объявил награду за ее голову, пустил по ее следу банду болотных тварей, и бог знает чем бы это все кончилось, если бы не Филипп Петрович и Иннокентий.

Знакомы – слишком мирное слово, если знать, что последняя встреча Михаила Гарджели и Насти состоялась в подземном коридоре, что вел из вампирского дома в Старых Пряниках. Давид сказал тогда: «Эта женщина виновна в смерти моего брата». Иннокентий шагнул к нему с гранатой в руке, и Насте осталось только бежать что есть сил по этому коридору, слыша позади себя крики боли и грохот рушащихся стен.

За пару минут до взрыва Давид Гарджели показался Насте похожим на падшего ангела – бледное изящное создание, испачкавшее свои крылья пылью этого мира, отравившее себя разлитой в этом мире яростью и злобой. Теперь ангел сложил крылья в чехол и убрал в шкаф на верхнюю полку; туда же в особой шкатулке отправились ярость и злоба. Он стал обычным человеком в темном костюме, и этот обычный человек как ни в чем не бывало протянул Насте руку.

Она вздрогнула, увидела боковым зрением, что Смайли делает какие-то успокаивающие жесты, и чуть-чуть поднесла руку вперед, чтобы соприкоснуться с пальцами Давида Гарджели. Несмотря на все доводы разума и все жесты Смайли, какая-то часть Насти все равно ожидала, что в ту самую секунду, когда их руки соприкоснутся, Давид проявит свою истинную сущность, дьявольски захохочет, намертво вцепится в Настю и утащит ее в жуткие застенки, дабы наслаждаться мщением.

Все вышло гораздо скучнее. Их пальцы встретились и тут же расстались, причем у Насти осталось такое ощущение, будто она здоровалась с гипсовой статуей – рука Гарджели была не холодной, не горячей, она была никакой. Удивленная, она посмотрела выше зажима на галстуке и увидела равнодушно-спокойное лицо Давида, который смотрел сквозь Настю, не видя в ней ровным счетом ничего заслуживающего внимания.

– …хорошее впечатление, – донесся до ее слуха обрывок фразы. Фишер при этом смотрел на Настю, из чего следовало: глава королевской администрации говорил то ли с Настей, то ли о Насте. В любом случае она все пропустила мимо ушей и, предполагая, что выглядит полной дурой, пробормотала универсальный ответ на любой вопрос:

– Типа того.

Фишер кивнул, то ли соглашаясь с ее ответом, то ли сочувствуя династии Андерсонов, которой привалило такое вот счастье, что не может и двух слов связать на королевском балу. Если Давид Гарджели, по Настиным впечатлениям, был просто никаким, то Фишер столь же очевидно был холодным. Его взгляд остановился на Насте лишь на мгновение, однако ей показалось что в это мгновение он провел полную Настину инвентаризацию, оценил ее активы и пассивы, занес эти данные во все необходимые книги, сводки и таблицы и, завершив работу, поставил Насте на лоб незримый штамп, свидетельствующий, что та сочтена, взвешена и так далее.

– Почему он здесь? – тихо спросила она Смайли, когда Фишер и Гарджели смешались с толпой гостей.

– Он главный помощник короля Утера, шеф королевской администрации, как же ему не быть здесь?

– Гарджели – первый помощник?

– Нет, Фишер.

– А я спрашиваю про Гарджели!

Смайли пожал плечами:

– Почему бы ему не быть здесь?

– Почему?! На минуточку – он хотел меня убить!

– Тебе показалось.

– Что?!

– Ну-ну, успокойся, – Смайли взял ее за руку и повел в сторону длинного стола, заставленного закусками. – Это все в прошлом. Мы с ним договорились.

– В прошлом? Договорились?!

– Больше он не причинит тебе вреда. Он согласился все забыть…

– Он согласился?! Зато я не соглашалась забыть, как его болотные твари…

– Не очень красивая история, согласен, но пойми его состояние после смерти брата, после побега Иннокентия… Он был в ярости, он во всем винил тебя. Он не знал, что ты была лишь орудием…

– Никакое я ни орудие. Просто… – Она замялась, потому что не было ничего простого и однозначного во всей этой истории.

– Да, – по-своему понял ее Смайли. – Просто иногда все мы делаем ошибки. Теперь все встало на свои места. Давид Гарджели не может мстить невесте Дениса Андерсона, а династия Андерсонов не хочет ссориться с родом Гарджели, поэтому вопрос закрыт. Все счастливы и идут пить шампанское. Ты пьешь шампанское?

– Мне, пожалуй, понадобится ведро шампанского, чтобы во всем этом разобраться.

– Не проблема, – улыбнулся Смайли. – Что хорошо в королевских балах, здесь моментально исполняют любое твое желание. Ведро так ведро, дорогая…

– Почему с Гарджели нельзя ссориться? Он опасен?

– Все мы опасны, если нас прижать к стенке. Гарджели – тем более, потому что это особенная семья.

– Маги?

– И это тоже, хотя сам Давид, насколько я знаю, немного по другой части. Семья Гарджели оказывала важные услуги Большому Совету, династии Андерсонов. Нельзя ссориться с такими людьми, потому что тогда никто не будет тебе оказывать услуги. У Гарджели, конечно, есть свой пунктик – честь, месть и все такое прочее. Он хотел поквитаться за смерть брата…

– Тогда ему надо искать Покровского и остальных.

– Да, мы направили его энергию в нужном направлении. И сделали еще кое-что, так что теперь ты можешь спокойно спать по ночам, Давид Гарджели не влезет к тебе в окно с кинжалом в зубах… Выпьем за это?

– Ну… – неуверенно сказала Настя, беря с подноса у подошедшего официанта фужер. – Надо же когда-нибудь начинать напиваться… Бал все-таки.