Страница 69 из 99
— Пожалуйста! — протянул контрразведчик пачку сигарет и зажигалку.
Следователь не спеша закурил и, глядя в глаза собеседнику, продолжал:
— Я буду откровенен. Мне кажется, что не в интересах американского командования, не в интересах местных властей поднимать шум о прискорбном случае с господином лейтенантом Дело в том, что материалы, которые я собрал о господине лейтенанте, может легко собрать любой репортер, особенно из коммунистической газеты, — подчеркнул он. — Да и остальные ради сенсации могут клюнуть на это дело. Вы меня понимаете?
«Совсем не глуп», — окончательно решил контрразведчик и убежденным тоном произнес:
— Да, это типичное уголовное происшествие. Очевидно, какие-либо проезжие гастролеры.
— Вы так доложите своему командованию?
— Конечно, — поднялся контрразведчик. — А эти материалы, — показал он на листки, — я оставлю у себя.
— Пожалуйста. У меня есть копия. Простите за беспокойство.
— Рад был познакомиться, — подал на этот раз руку контрразведчик.
Глава четвертая
1
Уныние прочно осело в семье Эдано. Дед снова стал суеверным и без конца твердил молитвы, заклинания, которые, по его мнению, только и могли оградить их дом от новых бед.
Старик ещё более осунулся, стал суетливым, и в голову Ичиро приходила горькая мысль, что и жизнь другого любимого человека подходит к своей предельной черте.
Сам он тяжело перенес смерть жены. Стал молчаливее, угрюмее. Механически ел дома, что ему предлагали, соглашался с любым предложением деда, Акисады. Он и сам понимал, что усугубляет уныние, воцарившееся в его семье, но ничего не мог с собой поделать. Он узнал, почему к нему приезжал следователь, и догадался о причинах нападения на лейтенанта Майлза. И ему стало ещё горше — даже за смерть жены отплатили другие.
Ичиро понимал, что избили Майлза его друзья. Кому же ещё? Он был уверен, непременным участником был Сатоки. Ведь недаром тот просил его тогда побыть в субботу у старосты. Но ни Сатоки, ни Акисада не обмолвились ни словом.
Вскоре из Кобэ возвратился Оданака. Рассказав о своем посещении профсоюзного комитета префектуры и о том, что скоро к ним приедет представитель центрального комитета, чтобы оформить профсоюзную организацию и у них, Оданака, не предъявляя никому обвинений, осудил нападение на Майлза.
— Мы не должны давать никаких поводов для провокаций, — жестко закончил он. — Реакция и американцы используют каждую оплошность, способны на любую подлость, чтобы подорвать наше единство. Вот в сегодняшних газетах опубликовано сообщение о «деле Мацукава». Вы, очевидно, уже знаете? После крушения около станции Мацукава, которое несомненно инспирировано, арестовано двадцать активистов из профсоюза железнодорожников. Смотрите, какую свистопляску устроили вокруг этого реакционные газеты. Как по команде. Разве это случайно? Кто может гарантировать, что в наши ряды не проникнут шпики и провокаторы?.. А тут расправа с Майлзом. Хорошо, если в ней виноваты уголовники. Разве дело только в этом лейтенанте? Вы же сами прекрасно все понимаете.
По дороге домой Оданака, прощаясь с Эдано, признался:
— Я снова в партии. Приняли… Поверьте, мне было стыдно: рекомендации дали те, кого я покинул в своё время. Поэтому я так долго не решался… И уверен — не долго я буду одинок теперь. Не так ли?
— Конечно, — согласился Ичиро. — Вы ведь не один. У нас много достойных товарищей.
— А вы?
— Я? — смутился Ичиро. — Разве может идти речь обо мне?..
— Я лично верю вам! И товарищи тоже! — подчеркнул Оданака.
На этот раз Ичиро возвращался домой в необычно приподнятом настроении. Эту перемену заметил даже дед.
«Хвала богам, — подумал он, — кажется, парень начинает приходить в себя».
Вечером к ним неожиданно явилась с визитом Рябая. Возмущенный Акисада, увидав её, демонстративно ушел из дому. Помещица держалась с достоинством, но в то же время скромно. Она вновь выразила соболезнование семье по поводу тяжелой утраты и тут же перешла на деловую тему. Как известно почтенному Эдано, она хочет отстроить усадьбу, и её вполне удовлетворила работа артели по закладке фундамента. Эдано-сан оказался дельным строителем, и было бы совсем хорошо, если бы он взялся за новый подряд. Да и вообще ей, женщине одинокой, трудно за всем усмотреть, ей нужен опытный помощник с неограниченными полномочиями, советам которого она будет следовать. И вот если бы уважаемый Эдано-сан…
Изуродованное оспой лицо помещицы было густо покрыто белилами, кремами, пудрой, но и сквозь этот слой от волнения проступил пот.
Вежливо, но твердо Ичиро отклонил лестное предложение, и огорченная помещица, посидев для приличия ещё немного, ушла, заявив, что, к сожалению, она вынуждена будет обратиться в какую-либо строительную фирму и тем самым лишить своих односельчан хорошего заработка.
— Э-э… — впервые за последние дни улыбнулся дед. — Похоже, что она хотела иметь не только приказчика. Видал, как она на тебя поглядывала?
— Оставьте, дедушка, — возмутился Ичиро. — Просто ей это выгодно. Любая фирма возьмет с неё дороже.
— Так-то оно так, — не унимался старик, — но и я ещё не слепой…
Ичиро встал и вышел на улицу. Над деревней сгустились сумерки, и только ближайшие дома ещё проступали темными силуэтами. Вечер был такой же теплый и синий, как и тогда, пять лет назад. Где его окликнула Намико? Вон там, у своей хибарки. А здесь он под утро прощался с ней, настаивал на немедленной свадьбе.
А она отказалась…
Мысль о жене вновь вызвала боль в сердце. Да, он стал уже постепенно привыкать, что её нет, что она не вернется, но всё ещё ходит сам не свой, невидимой стеной отгородившись от деда и сына… Так нельзя. Нельзя перекладывать свой груз на их плечи. Да и какие это плечи — детские и стариковские…
Выкурив сигарету, Ичиро вошел в дом. Дед продолжал молча сидеть за столом. Услышав шаги внука, он поднял на него выцветшие от старости глаза.
— Ты извини старика, — проговорил он смущенно. — Ведь я любил Намико, как родную дочь. Но её нет, а жить надо. И о Сэцуо следует подумать.
— Ладно, дедушка, — примирительно ответил Ичиро. — Не будем об этом говорить. Подумать только, Намико — и Рябая… Ты ведь тоже вырастил сыновей без жены?..
— Э-э, — снова заворчал дед. — Когда твоя бабка умерла, мои парни были уже большими. Да и служанки такой, как Тами, теперь нигде не найдешь. Хотя, — мягко закончил старик, — и вправду, какой из тебя помещик? И отец у тебя такой же. Коммунист. И где он этому научился?.. Ну, ты — понятно, ты был у русских.
— Сын Тарады тоже был у русских.
— Э, внучек, вороны везде черны, а змея не станет прямой, даже если её посадить в бамбуковую трубку. Лучше попьем чая, — уже мирно закончил дед.
В воскресенье, когда семья Эдано и Акисада готовились обедать, перед домом остановился человек в дорогом европейском костюме.
— Простите за беспокойство, — проговорил неизвестный, заглянув в комнату. — Могу я видеть господина Эдано Ичиро?
Ичиро поднялся и с недоумением посмотрел на гостя, лицо которого показалось ему удивительно знакомым.
— Здравствуйте, — еще раз поклонился тот. — Не узнаете?
Теперь Ичиро узнал его: это был бывший его командир капитан Уэда.
— Господин капитан! Мы рады вас видеть. Пожалуйста, проходите!.. Это мой командир, — пояснил Ичиро остальным.
— Да, — весело сказал Уэда, усаживаясь за стол, — мы вместе служили в Маньчжурии, были в плену у русских. Ваш сын, — обратился он к деду, — ах, простите, внук, — был отличным летчиком. И строителем стал хорошим. В этом я сегодня лишний раз убедился.
— Вот как? — удивился Ичиро, всматриваясь в лицо бывшего командира батальона пленных. Капитан располнел, дорогая одежда и обувь свидетельствовали, что он процветает.
«Чем он занимается? — подумал Ичиро. — Неужели тоже какой-нибудь «сокол с потухшим сердцем»?»