Страница 67 из 99
— Тут мы пока бессильны. Да и дело разве в Майлзе? Разве он один?
— А для меня он сейчас главный!
Теперь Оданака остановил Сатоки, положив руку на его плечо:
— Слушай, не вздумай выкинуть что-либо. И не смей говорить о Майлзе мужу Намико. Эдано нам дорог и нужен. И если ты его спровоцируешь на месть… Я бы сам удушил Майлза, но нельзя. Мы не прибегаем к террору.
— Кто «мы»? — Сатоки сбросил с плеча руку товарища. — Я не состою ни в одной партии, никакой дисциплине не подчиняюсь.
— Ладно… — устало согласился Оданака. — Я сейчас тоже не состою в партии. Ты это знаешь. Но если ты дорожишь дружбой со мной, то будешь молчать.
— Пусть будет по-твоему, — согласился Сатоки. — Эдано не скажу ни слова. Обещаю!
— Я знал, что ты неплохой парень, — улыбнулся Оданака. — Только горячий очень. А выдержка нам понадобится…
* * *
Оданака всё же просчитался. Сатоки сдержал слово и ничего не сказал Эдано, но расквитаться за смерть Намико решил твердо. Для этого дела он привлек Акисаду и Харуми. После первого же намека Акисада горячо поддержал затею Сатоки. Харуми немного поколебался, но потом тоже согласился.
— Правильно, — сказал он. — Надо что-то делать, а то всё совещаемся, заседаем… Только нужно, чтобы всё было тонко. Я не трус, но просидеть несколько лет в «свином ящике» не стремлюсь.
— В тюрьму из нас никто не торопится, — заметил студент. — Я всё обдумал. Нашу «операцию» мы тоже назовем по-своему. Амеко назвали свою «Восходящее солнце», а мы, — Сатоки посмотрел на небо, — «Сингэ-цу» — «Молодой месяц». Как, подойдет?
Акисада и Харуми согласно кивнули головами.
— Ну так вот, — продолжал деловым тоном Сатоки. — В субботу Майлз непременно куда-нибудь поедет кутить, и тогда…
В субботний вечер, как обычно, «джип» Майлза заскрипел тормозами у ворот базы.
— Хэлло, парни! — крикнул он постовым. — Сочувствую вам и выпью за вас лишнюю рюмку. Поцелуйте за меня нашего чурбана, если он вылезет из своей норы развлечься.
— О'кей, сэр! — рассмеялся часовой, закрывая ворота, и с завистью добавил, глядя вслед облаку пыли, поднятой «джипом»: — Опять здорово налижется!
Через полчаса в отдельной комнатке харчевни, где обычно собирались по субботам грузчики, к Сатоки и Акисаде присоединился Харуми.
— Мерзавец помчался по дороге в Синабури! — доложил он.
— Хорошо! — обрадовался Сатоки. — Легче будет. Встретим его у моста. Велосипеды приготовил?
— Да, там, где условились.
Сатоки уселся за стол и, пригласив друзей, потер руки:
— Делаем вид, что обмываем заработок. Только не вздумайте действительно напиться!
Вскоре за столом оказались хозяин харчевни и несколько грузчиков, охотно принявших приглашение товарищей. К полуночи компания пела во все горло и наконец стала расходиться. Сатоки поддерживал оравшего солдатские песни Харуми и шутил, что пьяный Акисада сегодня непременно потеряет свою деревянную ногу.
С каждым шагом, приближаясь к окраине деревушки, друзья трезвели, и их собутыльники были бы удивлены, увидев, что все трое так твердо держатся на ногах. Из зарослей они вытащили запрятанные велосипеды, Сатоки усадил Акнсаду на раму и бесшумно покатил по темной пустынной дороге. Харуми ехал следом. Через три километра студент пересадил инвалида к нему; так, меняясь по очереди, они добрались до моста. Сатоки и Харуми сразу же пошли на рисовое поле к длинной стене развешанных на сушилах снопов риса, а Акисада, прихватив фонарик, заковылял к ближайшему повороту дороги.
Через несколько минут Сатоки с Харуми притащили под мост длинные жерди с навязанными на них снопами и присели отдохнуть,
— А если он уже проехал? — тревожно спросил Харуми.
— Ну, этот амеко не вернется, пока последний кабак не закроет двери.
— А, дьявол, как это я забыл! — тихо выругался Харуми.
— Что? — встревожился Сатоки.
— Да чем я бить буду? Не пальцы же себе калечить, — ответил Харуми, вылезая из-под моста. Вскоре он вернулся, держа в руках две увесистые дубинки: — Эти подойдут! — довольно заключил он.
Они снова уселись, напряженно всматриваясь в темноту. Даже флегматичный Харуми начал нервничать. Наконец Сатоки, наблюдавший за поворотом дороги, увидел мигание фонарика.
— Едет! — бросил он сквозь зубы, хватая шест со снопами и выскакивая на мост. За ним ринулся Харуми. Операция «Молодой месяц», вступила в решающую фазу…
Лейтенант Майлз возвращался, по обычаю, сильно навеселе. «Джип» вилял по дороге, как «девушка-такси» из кабачка, танцуя забористый фокс. Лейтенант орал модную песенку «о крошке Джени, у которой такие теплые колени». Иногда в самых патетических местах нажимал на кнопку сигнала. Обезьянка весело раскачивалась на шнурке и, казалось, приплясывала под песню хозяина. Майлз ухмылялся, вспоминая, как ловко он вмазал дохляку официанту, подавшему ему теплое пиво. А как завизжали все эти желтомордые девки, когда он ворвался в танцевальный зал! Нет, здесь всё-таки неплохо. В Штатах такие похождения могли бы дорого обойтись, и его старик в конце концов отказался бы за него платить. Хорошо быть победителем, черт возьми!..
Свет фар вырвал из темноты мост и какое-то странное сооружение на нём. Лейтенант действительно крепче чувствовал себя за рулем, чем на ногах. Автоматически он нажал на педаль, и «джип», прочертив полосы на дороге, замер с заглушенным мотором. Едва Майлз поднялся, чтобы рассмотреть, что за чертовщина появилась на знакомом мосту, как тяжелый удар обрушился на его голову, и последнее, что он успел заметить, была обезьянка, которая приняла вдруг огромные размеры и наклонилась над ним…
— Хватит! — опомнился первым Харуми, оттаскивая Акисаду, который ещё старался пнуть Майлза деревянной ногой. — Мы же не собирались его убивать.
— Его мало убить! — вызывался Акисада.
— Надо уходить, — твердо повторил Харуми. — Можно попасться!
— Ладно, — согласился тот, спрыгивая с «джипа». — Быстрее снопы и шесты на место!
Когда Сатоки и Харуми вернулись к «джипу», они увидели нагнувшегося над Майлзом Акисаду. Вначале Сатоки не понял ничего, потом ринулся к инвалиду.
— Ты что? Грабить? — прошипел он.
— Не будь идиотом, — огрызнулся инвалид. — Всё это я запрячу сейчас в иле, — показал он на кошелек и часы лейтенанта. — Пусть думают, что его обобрали.
Акисада заковылял на обочину дороги и, возвратившись, успокоил:
— Люди все равно поймут, а полиция пусть поломает голову.
— Быстрее, поехали! — торопил Харуми. — Не будем терять время…
На окраине деревушки они, облегченно вздохнув, почувствовали, как на их лица упали капли редкого в это время года дождя.
— Отлично, дождь смоет все следы, — обрадовался Сатоки. — Как ты думаешь, — обратился он к Харуми, — мы его не пришибли насмерть?
— Нет, — успокоил его фронтовик. — Выживет. Да и дождь ему поможет. А если и подохнет, траур носить не будем.
Они закурили и не торопясь двинулись по деревне.
— Вот что, — остановил друзей Сатоки. — Сейчас снова пойдем пить, подымем хозяина. Ещё одно свидетельство в нашу пользу в случае чего.
— Такому свидетельству я всегда рад, — пошутил Акисада. — А то ведь обидно — на свои деньги и выпить не пришлось. К тому же я, кажется, ноту повредил об этого негодяя.
— Какую ногу? — переспросил задумавшийся Харуми.
— Да деревянную! — захохотал Акисада.
— Всё! — прервал их Сатоки. — Об операции «Молодой месяц» больше даже между собой ни слова. Её не было, мы ничего не знаем и не видели. Начинай концерт, Харуми!
Харуми затянул сиплым голосом песню, ис ней они подошли к харчевне.
— Эй, хозяин!
7
Лейтенанта Майлза обнаружил под утро связной мотоциклист. Разбуженный раньше обычного полковник Дайн приказал немедленно позвонить в полицию и вызвать следователя, а к лейтенанту послать врача базы, чтобы оказать первую помощь. Потом, не выдержав, поинтересовался: