Страница 57 из 99
Сержант с любопытством посмотрел на Эдано.
— Что ты умеешь и знаешь?
— Когда-то умел летать, теперь умею строить.
— Ну что ж, — проговорил сержант. — Пока поработаешь грузчиком, потом посмотрим. Устраивает?
— Согласен!
— Вот возьми анкету и заполни. Доложу командованию. Приходи через три дня!
Эдано уселся за соседний стол. Анкета по размеру оказалась не меньше той, которую ему пришлось заполнять в Майдзуру.
В комнату вошел долговязый лейтенант в мундире мышиного цвета. Сержант браво встал. Не менее ретиво вытянулся и японец. Невольно поднялся и Эдано.
Лейтенант о чем-то заговорил с сержантом, и тот в ответ бросал короткое «Йес, сэр». Затем офицер кивнул в сторону Эдано, и до слуха Ичиро опять донеслось знакомое — «камикадзе».
Лейтенант что-то спросил у переводчика. Нисей, улыбнувшись, перевел вопрос офицера.
— Господин лейтенант Майлз интересуется, сколько, ты потопил американских кораблей.
— Скажи господину лейтенанту, — сказал Эдано, — что, если бы я потопил хоть один американский корабль, я не стоял бы здесь.
Лейтенант раскатисто рассмеялся. Потом, подойдя к Эдано и хлопнув его по плечу, проговорил:
— Если бы ты, парень, встретился мне в бою, то тоже бы не стоял здесь!
Нисей перевел и эти слова лейтенанта.
— Я не был мастером воздушного боя, — прямо смотря в глаза лейтенанту, ответил Эдано, — но знал таких, с которыми господину лейтенанту тоже не следовало бы встречаться!
Лейтенанту, видимо, понравился и этот ответ Эдано. Он ещё раз хлопнул его по плечу и, бросив: «Гуд бай!», вышел из комнаты.
— Господин лейтенант сегодня в хорошем настроении, — пояснил переводчик. — Но всё же, Эдано-сан, рекомендую вам при разговоре с господами офицерами быть более кратким и корректным. Понятно? Тот же господин лейтенант бывает и в плохом настроении, и вообще по характеру он, между нами говоря, не всегда сдержанный.
— В пивнушках да с девками он несдержанный, — буркнул себе под нос сержант.
* * *
Через три дня Эдано объявили, что он зачислен в состав японского обслуживающего персонала базы. Ему выдали куртку с яркой надписью на спине и показали старшего рабочего, которому отныне он должен подчиняться. Его назначили грузчиком на автомашину, доставляющую продовольствие на базу. Два его новых товарища, тоже грузчика, оказались на редкость неразговорчивыми парнями. Судя по выправке, оба были бывшими солдатами.
Попытки Ичиро разговориться с ними явно не удавались. Парни отвечали коротко «да», «нет» и замолкали. Это расстроило и огорчило Эдано. Ведь они были такие же рабочие, простые парни, как и он, да и ровесники. Очевидно, американцы предпочитали нанимать на базу только молодых и сильных. Где работают остальные японцы, Эдано пока не узнал, а расспрашивать об этом поостерёгся.
Через несколько дней он вполне уже освоился со своими обязанностями. Да, собственно говоря, сложного тут ничего и не было, требовались только сильные руки. С американцами непосредственно встречаться ему не приходилось. Командовали грузчиками старший рабочий да японец-переводчик, служащий интендантского отдела. Вход непосредственно на аэродром грузчикам-японцам был запрещен, их допускали в ту часть базы, где располагались хозяйственные службы.
8
Дед и Намико повеселели — в доме стало больше еды, разрешили они себе и кое-какие необходимые покупки. И в первую очередь приобрели штанишки и куртку Сэцуо. «Для детей нет голода», — сказал поэтому поводу дед, поясняя, что всегда родители отдают детям последнее.
Постепенно налаживались и отношения с товарищами по работе. Почувствовал это Ичиро после внешне незначительного разговора со старшим рабочим. Вечером, отозвав Эдано в сторону, чтобы отдать распоряжение на завтра, тот вдруг спросил:
— Извините за любопытство, Эдано-сан, говорят, вы во время войны были камикадзе?
Старший рабочий чем-то напоминал Саваду. Может, казалось так потому, что он был примерно такого же роста, как Савада, и того же возраста. Он мог объясняться на ломаном английском языке, читать накладные, поэтому, видно, его и назначили старшим.
Эдано скосил глаза — рядом никого не было. Он вытер потное лицо полотенцем и ответил подчеркнуто равнодушно:
— Да, был. Молод был и глуп. А в чём дело?
— Простите за любопытство, — ещё раз извинился Оданака. — Просто я ни разу не видел живого камикадзе. В армии не служил — порок сердца и язва желудка помешали.
— Вот как? — улыбнулся Эдано. — Ну так считайте, что вы видели одного из этих идиотов. — И, пожав протянутую руку, отошел.
На следующий день, в обед, когда грузчики сидели, раскрыв перед собой коробки со снедью, один из них, высокий юноша с интеллигентным лицом, отложив хаси[33] в сторону, вежливо спросил:
— Я слышал, Эдано-сан, вы были в Сибири? Наверное, там адские холода?
«Ишь прощупывает», — подумал Эдано. Он вытер губы бумажной салфеткой, не спеша достал сигарету и, прикурив, медленно ответил:
— Да, был. Почти три года. Холода там зимой действительно адские, как говорил один мой приятель: «Ноги палками становятся». Только нам мерзнуть особенно не приходилось, строили дома, школу, стали заправскими строителями. А летом там жара не меньше, чем у нас, только суше. Ну, да вас, я думаю, не холода интересуют? Но об этом в другой раз…
— Со, со… — согласно закивали головами его собеседники. — Это было бы очень интересно.
А молодой парень тут же предложил:
— Завтра будут давать деньги, неплохо бы нам собраться выпить сакэ.
— Прошу вас, — радушно пригласил Эдано. — Я буду рад видеть вас в своём доме.
— Э нет, Эдано-сан, — возразил парень. — Это привлечет взгляды любопытных. А вот зайти выпить, кто тут что скажет? У нас есть одно верное место. — И, оглянувшись, закончил торопливо: — Только просим вас вон при том типе, — показал он на проходившего неподалеку рабочего с повязанной грязным платком головой, — ничего такого не говорить. Понимаете?
— О'кей, — рассмеялся Эдано.
* * *
На следующий день он и четыре его новых товарища отправились в деревушку, где жил молодой парень, спросивший про сибирские морозы. Эдано уже знал, что это недоучившийся студент, которому сначала война, а потом нужда не позволили закончить образование. Хотя он был и моложе всех, но чувствовалось, что остальные молча признают его за вожака. Звали его Сатоки. Они вошли в харчевню, как в давно знакомый дом. Хозяин приветливо поздоровался с ними, называя каждого по имени. Грузчики заняли столик в отдельной комнатушке и, пока проворная служанка накрывала, перебрасывались шутками.
— На трезвости не разбогатеешь, — начал глухим голосом длиннорукий грузчик, заказывая сакэ.
— Да уж вы известный любитель выпить, Харуми-сан, — хихикнула служанка, кокетливо поглядывая на Эдано.
— Ну-ну, — отозвался Харуми и фамильярно хлопнул служанку по заду. — Тебе-то что? Меня тебе в мужья не поймать, хоть и вдовец я.
— Очень надо!
— Ещё как. А на Эдано не заглядывайся, он женат, и жена его очень любит.
— Вечно вы шутите, — фыркнула служанка и вышла за закусками.
— Вы уверены, что жена тебя очень любит?
— А вы давно женаты? — ответил вопросом на вопрос Харуми.
— Да как сказать, — сыну три года.
— Ну так вот, когда у вас в коробке с завтраком не окажется бумажной салфетки, знайте — любовь пошла на убыль, — рассмеялся Харуми. — У меня так было с покойной женой.
— Да уж, — вставил слово другой грузчик, — недаром говорят, что «мужчина — сосна, женщина — глициния»[34]. А к старости эта ноша тяжелеет, да и у дерева силы уже не те.
— Тоже старик нашелся, — прервал разговор Сатоки. — Так мы слушаем вас, Эдано-сан…
Долго они сидели, слушая рассказ Эдано. Вместе с ним проделали путь из Муданьцзяна до рабочего батальона, пережили его страхи и сомнения, смерть Адзумы, покушение, узнали и о его друге Саваде. И главное, кто такие русские, что это за страна и как они осуществляют на деле закон «кто не работает, тот не ест». В свою очередь Эдано узнал, что рабочие готовятся создать свой профсоюз, но американское командование старается этого не допустить. Поэтому всё надо сделать тонко, объединить всех рабочих, а если надо будет, то пойти и на забастовку.