Страница 69 из 74
Автомобили самых различных назначений и конструкций — для перевозки людей, буксировки и заправки самолетов, запуска турбин — стояли присмиревшим табуном, готовые по первому сигналу дежурного офицера сорваться с места и следовать в указанном направлении.
В ровном ряду, гордо откинув косые крылья и чуть припав к земле, точно перед стремительным прыжком в небо, стояли самолеты, заботливо одетые в брезентовые чехлы. Сейчас подойдут к ним расторопные хозяева, расчехлят, осмотрят, опробуют, дозаправят и перед вылетом подпишут необходимую документацию.
Перед острыми носами самолетов, по самому центру аэродрома пролегла взлетно-посадочная полоса, пока еще тихая, молчаливая, отдыхающая от несусветного рева турбин и многотонной нагрузки на свою широкую грудь…
С термометром под мышкой, в синем байковом халате стоял Родион Кузькин у окна санчасти и с завистью смотрел на разбуженный аэродром. С каждой секундой гудение турбин становилось все громче. Из реактивных сопел вместе с языками пламени вырывался на волю такой потрясающий рев, что даже видавшая виды трава и та на десятки метров безропотно льнула к земле, ожидая конца огненного урагана.
Серебристые стрелы пошли на взлет, ввинчиваясь в синий простор неба и почти мгновенно растворяясь в нем. Сейчас они пойдут на задание и, выполнив его, приземлятся на полевом аэродроме. Оттуда самолеты будут действовать так, как предусмотрено планом.
— Больной, больной, — всполошилась сестра, — у вас же температура! Немедленно в постель!
Кузькин еще раз посмотрел на могучие крылья, распластанные над степью, обиженно вздохнул и лег на кровать. Отвернувшись к стене, он уже ничего не видел, кроме крашеной панели. «Дурень!.. Какой же я дурень, — ругал себя Родион, вспоминая историю знакомства с «агрономшей» и его последствия. — Так опростоволосился…» Его мысли перебивала богатырская симфония турбин, лившаяся откуда-то с огромной высоты…
Старшим проверяющим на летно-тактических учениях был назначен заместитель Плитова. Сам генерал, занятый неотложными делами, остался в Катташахаре. Он почти не выходил из штабного кабинета. Здесь же на диване и отдыхал. В последнее время его беспокоило оживление по ту сторону границы: там самолеты днем и ночью патрулировали на всех высотах. Начальник командного пункта информировал Ивана Платоновича каждый час.
В первый же день учений Плитов доложил обстановку в Москву и, получив необходимые указания, пригласил к телефону своего заместителя:
— Южнее Песчаного наблюдается интенсивное трехэшелонное патрулирование самолетов. Не исключена возможность «случайного» отклонения от маршрута… Надо усилить наблюдение, особенно ночью. В случае чего — немедленно связывайтесь со мной…
Над летной полевой площадкой, словно чернильный сгусток, висела непроглядная тьма. Казалось, она придавила собою степь, и, если бы не ограничительные и указательные огни аэродрома да мигающий свет неонового маяка, можно было подумать, что ночь безраздельно властвует над всей округой. А между тем окраина Золотой пустыни жила напряженной жизнью.
Еще до начала учений, сразу же с наступлением сумерек, ефрейтор Петров принял боевое дежурство. Тщательно проверив аппаратуру, принятую у сменившегося оператора, Виктор доложил офицеру:
— Радиолокационная станция к работе готова!
— Добро, — ответил тот. — Будьте начеку.
— Есть!
Небо стало заволакивать тучами. Они наплывали друг на друга, как огромные бесплотные айсберги. Но даже самая скверная погода не могла остановить летно-тактические учения. Около полуночи со стартового командного пункта в воздух взлетели три сигнальные ракеты, пробороздившие темноту зелеными дугами. Полеты начались.
Взяв микрофон, подполковник Орлов скомандовал первой паре истребителей:
— Вам запуск!
Басовитый рокот турбин разбудил тишину. Спустя несколько секунд шесть аэронавигационных огней и два вулкана пламени поползли к линии старта.
— Разрешите взлет, — один за другим запросили командиры экипажей. Это были лейтенанты Федин и Волков.
— Взлет!
Разбег — и реактивные стрелы отрываются от земли, ныряют в черный омут ненастья.
Самолеты выполняют задание где-то вдали, за десятки километров от аэродрома, однако ефрейтор Петров видит их на экране своего локатора. Похожие на небольших рыбешек, они двигаются по экрану, смешиваясь порой с отметками от туч или так называемых «местников» — местных предметов. Но Виктор Петров — первоклассный оператор. Никогда не спутает он самолеты с помехами.
Гудит полевой аэродром, горят его разноцветные огни, мигает красный глаз неонового маяка, вспыхивают временами ослепительные лезвия прожекторов. Одни истребители садятся, другие уходят в полет.
С нетерпением ожидал своей очереди лейтенант Умаров, хотя точно знал срок вылета, указанный в плановой таблице. Ему казалось, что время тянется необычно медленно. Уже несколько раз мысленно повторял он полетное задание, решил не одну вводную на случай непредвиденных обстоятельств, которые могут случиться в воздухе, а время все тянулось, неторопливо отсчитывая минуту за минутой. Только в конце третьего часа ночи дождался он команды:
— «Двести шестьдесят пятый», приготовиться к вылету!
— К вылету готов! — тотчас же ответил Камил, заранее севший в кабину самолета.
Человек и ночная бездна за бортом. Один на один. Ослабишь внимание, растеряешься или почему-либо просто сдадут нервы — и тьма заграбастает, сомнет и безжалостно бросит в тартарары… Но лейтенант Умаров не чувствует одиночества, он связан с людьми, пристально следящими за его полетом с земли, хорошо слышит их. Недаром кабину реактивной стрелы называют летающей лабораторией. Впереди, слева и справа Камила — приборы, верные друзья летчика. По ним он и ориентируется, набирая скорость и высоту.
— Разворот… Курс… — подает команду Алексей Карпенко. Он волнуется за успех полета, может быть, не меньше своего друга, но голос его четок, и в нем нельзя уловить ни единой ноты сомнения.
Весь минувший день и вечер было не до отдыха ни Скворцову, ни его офицерам: контроперация «Два А» подходила к концу. Ожидая Майкова, полковник сообщил Нечаеву, что агронома Анарбаеву, которую якобы вызвали в Министерство сельского хозяйства, нашли у железнодорожного полотна, километрах в пятидесяти от Катташахара.
— Убита? — с тревогой спросил майор.
— Нет, но травма серьезная, — ответил Скворцов. — Это наверняка дело рук Авиатора… Что касается Толчковой, то, как вам и без того известно, она очень похожа на Джесси Улворд, которая снимала у нее комнату. Вот этой схожестью шпионка и пользовалась, а хозяйка квартиры, ничего не подозревая, выполняла роль ее двойника, по простодушию своему носила «любовные» записки в развалины «Священной могилы». Ну, а случай с паспортом вполне ясен, о нем и говорить нечего. Основная ставка была на Умарова и Жука. Кузькин и заведующая столовой — второстепенные фигуры в их игре, они не в счет…
— Дела-а, — произнес Нечаев, потирая шрам на лбу.
— Так о чем, Николай Иванович, рассказал Умаров?
— Все произошло, товарищ полковник, так, как намечали. Потехин, а точнее, Авиатор уверовал, будто Камил клюнул на приманку. Разговор шел о новой встрече, но Умаров, сославшись на неудобства, связанные с тем, что шашлычника знают многие, попросил, чтобы связным был кто-нибудь другой — неизвестный на аэродроме человек.
— Ну и?..
— Резидент дал слово обеспечить связь через Веронику.
— Значит, тоже клюнул?
— Видимо.
Скворцов задумался:
— По нашим сведениям, кроме Джесси Улворд, здесь больше никого нет. А что предпринял Авиатор под занавес?
— После того как отравил продукты на полевом аэродроме, передал за рубеж шифрограмму. Вот она. — Нечаев протянул листок бумаги начальнику.
— «Жду вертолет три тридцать квадрате…» — прочел Скворцов. — Это район Старого колодца?
— Так точно, — подтвердил майор, хорошо изучивший здешние места.