Мстители

Девушка едва успевала отвечать. Она не заметила, как очутилась в лесу, а чуть погодя — и в партизанском лагере.

Аня с интересом разглядывала встречавшихся на пути людей, одетых кто во что горазд: в добротные полушубки, ватные фуфайки, бушлаты, крестьянские свитки, немецкие и венгерские шинели. Кто был в валенках, кто в сапогах, иной в красноармейских ботинках, а кое-кто в лаптях и чунях. Все деловито куда-то спешили, но, завидев ее, улыбались, провожали хорошими взглядами.

Возле врытого в землю деревянного рубленого дома остановились. В этот момент его дверь распахнулась, вышла группа людей. Впереди — приземистый, широкоплечий мужчина в черном кожаном пальто, перехваченном ремнями, с маузером в деревянной кобуре и с блестящим трофейным офицерским кортиком. Его лицо, с резкими суровыми чертами, большим носом и сведенными к переносице бровями, видимо, помимо его воли, освещалось едва заметной, скрытой в уголках губ улыбкой.

Чуть поотстав от него, опускался с крыльца очень высокий, в крестьянской свитке, черноусый партизан с автоматом ППШ на груди. Были тут и еще двое в ладных новеньких полушубках, в добротных армейских сапогах. А у мужчины с кортиком хромовые сапоги со шпорами светло поблескивали — так тщательно была начищена их и без того глянцевая поверхность.

— Нашли и доставили! — весело доложил старший группы «Аниных» партизан, нескладно козырнув тому, со шпорами.

— Ну как, не замерзла? — отозвался он, обращаясь к девушке.

Аня слезла с лошади и на затекших от непривычной езды, словно чужих ногах подошла, как догадалась, к главному командиру и, стараясь говорить четче, отрапортовала:

— Минер-подрывник сержант Анна Малых прибыла в ваше распоряжение!

Командир улыбнулся, вздохнул и, неожиданно обняв Аню за плечи, по-отцовски расцеловал в обе щеки.

— С прибытием, дочка, в Черниговское партизанское соединение! Ну, а вот это твой командир, — указал он на высоченного партизана с автоматом на груди.

— Товарищ командир, — жалобно, с нотками протеста, возразил тот, — у меня детский сад, что ли?

— Ну-ну! Ты мне это брось!

И к Ане:

— Ты, дочка, не смущайся, это он шутит. Шутник он у нас! В общем, бери пополнение, — уже строго добавил командир в сторону усача, — устрой человека с дороги.

— Пойдем, — бросил Ане ее будущий начальник.

Аня, сняв с лошади парашют и вещмешок, заторопилась следом. Началась ее совершенно новая, ни на какую прежде не похожая жизнь…

Глава III

В ПАРТИЗАНАХ

Опустившись по крутым ступенькам в землянку, Аня оказалась в просторном Т-образном помещении.

В центре землянки стояла высокая печь, сделанная из большой железной бочки. Она ярко пылала и красно светилась раскаленным металлом. Было тепло, пахло свежей хвоей, лежащей на полу и на нарах, которые вытянулись вдоль стен.

— Вот, знакомьтесь! — бросил командир и, сделав широкий жест рукой, добавил с усмешкой: — Землянка подрывников и ее обитатели, с одной стороны, и новый подрывник Анна Малых, — с другой.

Партизаны поднялись с нар, обступили Аню, и, конечно же, опять повторилась «пресс-конференция». Некоторое время спустя к Ане подошла пожилая, худощавая женщина. Это была Софья Иосифовна Якубович, или Осиповна, как ее звали партизаны.

— Погодите, хлопцы, порасступитесь! — чуть картавя, сказала Осиповна. — Дайте человеку отдохнуть с дороги. Успеете еще наговориться! Садись, милая, сюда вот, к столу.

Она подала Ане свежий хлеб, сало, налила большую кружку кипятку, заваренного какими-то ароматными ягодами и листьями. Потом поставила круглый армейский котелок, доверху наполненный густым, чуть коричневатым гречишным медом.

Ане показалось, что она целую вечность не видела такого лакомства. Правда, на курсах ей как некурящей взамен папирос выдавали время от времени дешевенькое монпансье, но разве сравнишь его с настоящим гречишным медом?!

Девушка с наслаждением пила душистый напиток, никак не могла оторваться от кружки. Только тут, за столом, разомлев, она каждой клеточкой своего тела ощутила неодолимую усталость и сама не заметила, как, повалившись на нары, уснула. Спала крепко, без снов, вольно разметав по подушке свои светлые волосы. Лишь поздним вечером Софье Иосифовне удалось разбудить ее, а ее дочь — шустрая Верочка — помогла умыться и привести себя в порядок.

Поужинав вместе со своими новыми друзьями за длинным дощатым столом, Аня долго, до рассвета, рассказывала подрывникам о Москве, о Большой земле, о том, как там, в советском тылу, живут и трудятся люди.

Послушать Аню хотели нее, в землянку набилось столько народу — не протиснуться. Лишь после того, как из штаба вернулся командир и посоветовал ложиться спать, гости нехотя разошлись.

Для Ани неторопливо потянулись дни партизанской жизни, только вовсе не такой, о какой она мечтала. Все ее обязанности сводились к тому, чтобы через сутки дневалить у землянки или охранять яму со взрывчаткой да при случае помогать Софье Иосифовне на кухне: мыть посуду, чистить картошку. Софья Иосифовна тихим своим голосом рассказывала, как фашисты на ее глазах расстреляли мужа, связного партизанского отряда, как, убитая горем, она, забрав ребенка, ушла в лес. Шесть суток бродила несчастная мать по заснеженной целине, теплом своего дыхания согревая Верочку. И только на седьмые сутки их, почти окоченевших, случайно нашли партизанские разведчики.

Как ни упрашивала Аня своего командира послать ее на задание — ответ был один:

— Не сейчас. Успеется.

Даже четырнадцатилетний Вася Коробко ходил наравне со всеми рвать эшелоны. А ей — чистить картошку, мыть кружки…

Про Жору Артозеева, крепыша с большой черной бородой, или тщедушного, полуглухого, кажется, очень и очень заурядного с виду Сергея Кошелева сами подрывники рассказывали настоящие легенды. Артозеев, например, скрываясь от погони, прыгнул в открытое окно кабинета начальника гестапо. В то время в кабинете никого не было, подрывник успел спрятаться под диваном и пролежал там весь день, пока вернувшийся начальник проводил совещание. Ночью Артозеев забрал из стола документы, сунул вместо них мину «сюрприз», выбрался на улицу, финкой убил часового у входа и был таков.

Кошелев же свой восьмой эшелон умудрился рвануть с расстояния не более двенадцати метров. И хотя получил довольно сильную контузию и наполовину оглох, продолжал ходить на задания вместе со всеми.

Среди таких мужественных, былинных личностей Аня чувствовала себя маленькой, слабенькой девчонкой. Она старалась хоть чем-нибудь услужить своим героическим товарищам — тому дыру заштопает, тому заплатку наложит, тому белье постирает.

Ребята с благодарностью смотрели на «москвичку», как они между собой называли девушку. Но разве ей этого было достаточно! Ей хотелось испытать себя на настоящем, трудном деле. Она не знала, что командир с политруком просто берегли ее, не спешили посылать на задания.

Аня стала завидовать даже Шуре, которая обосновалась в группе радистов и регулярно, наравне с опытными специалистами несла радиовахту. А тут еще сам командир подрывников ушел на задание и целый месяц пробыл где-то под Новозыбковым.

Эшелонов он, правда, не подорвал, но зато вместе с группами Халиулина и Быстрова разгромил крупный гарнизон в райцентре Гордеевка и привез тонн пять отличной поваренной соли, нехватку которой давно ощущали не только во всех окружающих селах, но и в самом соединении.

В лесах, между тем, стало тревожно.

Вокруг партизанского района все сильнее сгущались тучи. Давно все населенные пункты, окружающие лесной массив, были наводнены карателями. На севере, где базировались белорусские бригады, вторую неделю шли тяжелые бои.

Напряжение нарастало и в Черниговском соединении. Дня не проходило, чтобы не вспыхнуло сражение на одной из застав. Видно, фашисты вели усиленную разведку боем.

Неудачно окончилась попытка Балицкого подорвать большой железнодорожный мост у Белынковичей. Партизан обнаружили раньше времени, на помощь охране моста успело подойти подкрепление. Гриша Балицкий был тяжело ранен — пришлось отступить…