Страница 55 из 55
5
Основной плюс распространения атеистических концепций через государственную систему образования их сторонники видят в том, что атеистическая пропаганда будто бы помогает «сформировать научное мировоззрение», что способствует росту научных знаний и стимулирует научно-технический прогресс. С сожалением приходится констатировать, что это – еще один миф, доставшийся нам в наследство от эпохи «научного атеизма», когда, к примеру, на многие научные исследования, особенно в гуманитарной сфере, был наложен строжайший государственный запрет. В период идеологической монополии атеизма радикально антинаучные (даже с точки зрения чисто позитивистского, базирующегося на агностицизме понимания науки) концепции доминировали во многих сферах отечественной науки. Историкам, к примеру, под страхом репрессий предписывалось отрицать даже сам факт исторического существования Иисуса Христа, которое объявлялось «выдумкой» и «мифом». Нельзя было считать реальным и существование других действующих лиц Библии – от праотца Авраама до апостолов. Настоящая инквизиция господствовала в биологии, где генетика (видимо, из-за того, что у ее истоков стоял монах Грегор Мендель) объявлялась «лженаукой», противоречащей «священному учению» Дарвина. Запрещено было упоминать и о новейших антропологических открытиях, ставящих под сомнение теорию происхождения человека «от обезьяны». Даже кибернетика не избежала попадания в число «запрещенных наук», поскольку в ее постулатах были обнаружены «расхождения с материалистическим мировоззрением». Думается, что эти факты могли бы стать основой для создания специального школьного курса «История атеизма», изучая который будущие граждане России смогли бы составить адекватное представление о тех методах, с помощью которых «антирелигия» внедрялась в сознание наших соотечественников.
6
Важно понять, что для того, чтобы СА был по-настоящему выгодным для государства коммерческим проектом, в музейных (и частных) коллекциях России должна собраться критическая масса работ зарубежных мэтров этого направления, что вряд ли целесообразно.
7
Взять, к примеру, Грецию. Старшее поколение греческой интеллигенции сформировалось, когда еще был Советский Союз. Они все воспитаны на русской литературе, на Толстом, Достоевском, Булгакове, Ахматовой, Мандельштаме. Читают их в греческих переводах не как экзотику, а как то, что им близко, интересно и важно. Нужно понять, что эта ситуация не бесконечна: генерации сменяют друг друга, и следующее поколение интеллигенции (не говоря уже о других слоях) может выпасть из контекста русской культуры, что будет практически невозможно восстановить. Пока же это колоссальный потенциал влияния России в этом регионе, который не используется и на одну десятую часть. Те наши культурные центры, которые там находятся, занимаются лишь более-менее удачной имитацией деятельности. Неизвестно почему: может быть, нет достаточного финансирования, либо нет людей…
8
Так, в ряде регионов существуют диспропорции в сфере образования (например, в Якутии пропорции количества студентов разных этнических групп в вузах существенно перекошены в пользу титульного этноса).
9
При этом многие регионы России, которые можно отнести к категории демографически благополучных (например, большинство республик Северного Кавказа), нуждаются в поддержке иного характера. Для них характерны такие проблемы, как высокий уровень коррупции, распространение религиозного экстремизма, развал народного хозяйства и связанная с этим крайне высокая безработица. Оказание целенаправленной помощи данным регионам в борьбе именно с этими проблемами снимет очевидное недовольство в избирательном характере поддержки «убывающих» этносов.