Страница 14 из 17
С этими словами он полез за пазуху и вытащил пистолет. У Владиславы глаза на лоб полезли. Но ее спутник как ни в чем не бывало устроился на траве, положив оружие рядом и накрываясь полой сюртука.
— Можете пройтись туда-сюда, — пробормотал он из-под синей суконной ткани, — только далеко не забредайте. Мало ли что…
Владислава огляделась, чувствуя себя потерянной и брошенной.
Вдоль берега реки раскинулись буйные заросли. Не такие уж густые, но все равно девушка ощущала себя как в лесу. Впереди, шагах в тридцати-сорока, виднелся просвет — то ли большая поляна, то ли дорога. Загоревшись любопытством, Владислава пожелала узнать, что там на самом деле. Но вначале она все-таки, поминутно озираясь на спящего мужчину, попыталась привести себя в порядок. Было неудобно и немного унизительно. Даже в детстве она не позволяла себе такого — няня, гувернантка и мама зорко следили за манерами княжны и с раннего детства приучили ее к дисциплине. Это сейчас она отбилась от рук…
Встав и отряхнув платье, девушка немного подумала и вернулась к спящему спутнику. Он лежал неподвижно, накрыв голову сюртуком. Присев на корточки, Владислава потрясла его за плечо:
— Эй! А… Ай!
Лясота вскочил мгновенно, как подброшенный. От резкого рывка Владислава откинулась назад, на траву, ударившись спиной и локтем, и завизжала — прямо в лицо ей смотрело дуло пистолета.
— Цыц ты, дуреха! — Лясота бросился к девушке, зажимая ей рот ладонью. — Не ори!
— Вы… — она захлебнулась криком, — как вы м-меня… н-н…
Пистолета мужчина не выпустил, и дуло упиралось ей в плечо, когда он удерживал ее на месте.
— Не надо было так резко будить. Что случилось? — Он прислушался. — Вроде все тихо.
— Я только хотела спросить, а завтракать когда будем? Я просто…
— Понятно. — Лясоте самому хотелось перекусить, но он привык терпеть голод. Да и припасы следовало экономить, появление этой девушки спутало ему все карты.
— У меня в сумке хлеб, ветчина и сыр, — сказал он. — Возьмите немного. Напиться можно из ручья, я слышу его неподалеку. — Он указал направление.
— А вы? — Девушка нерешительно потянула к себе дорожный баул.
— Я пока не хочу. Оставьте мне немного. Потом поем, вечером.
Он улегся опять, накинув сюртук на голову.
Взволнованная приключением, Владислава так и набросилась на еду. Она не думала, что ветчина с простым хлебом может быть такой вкусной. Девушка еле заставила себя не съедать все и, завернув остатки в тряпицу, отправилась искать ручей.
Она нашла его по журчанию бегущей воды. Подобрав подол платья, встала на колени, напилась из горсти, глядя в воду, кое-как пригладила волосы. Она умела заплетать косу, но где тут возьмешь гребень? Не просить же у мужчины? Они обычно такое редко носят при себе.
Все же, поев и напившись, она почувствовала себя настолько уверенно, что направилась в сторону просвета, твердо решив разведать, что там да как. Придерживая платье, она зашагала сквозь редкий кустарник, росший у подножия толстых деревьев — лип, осин и рябин, если она правильно помнила уроки ботаники. И действительно через каких-то полсотни шагов вышла к обычной проселочной дороге. Деревья и кусты расступились в стороны, и между колеями дороги виднелась вытоптанная конскими копытами полоса.
Здесь есть люди! Эта мысль почему-то обрадовала девушку. К ним можно напроситься на отдых. Надо только определить, в какую сторону двигаться. Да не все ли равно? Дорога в любом случае выведет куда надо!
Окрыленная, девушка поспешила назад, к своему спутнику. Раздвигая ветки встающих на пути кустов, несколько раз споткнувшись о какие-то коряги и корни, она выбежала на прогалину и остановилась, вертя головой. Деревья, кусты, трава — все было на месте, но никаких следов Петра Михайлика и его мешка с вещами не было и в помине.
— Эй! — позвала Владислава. — Вы где? Это что, шутка? Выходите и не пугайте меня.
Тишина была ей ответом. Только ветерок шелестел листвой деревьев, в вышине распевала какая-то птица, ей отзывалась другая — и все.
— Как вас там… господин Михайлик! — громче крикнула девушка. — Отзовитесь, пожалуйста!
И снова ничего. Владислава заволновалась, но постаралась взять себя в руки. Человек не может пропасть просто так, без следа. Он, наверное, решил, что она ушла совсем, и тоже решил уплыть. Надо вернуться к лодке, и тогда все выяснится.
Проход к воде отыскался быстро. Девушка продралась сквозь заросли болотной травы, цепляясь подолом за ветки, ступила на крутой заросший берег — и не поверила своим глазам. Лодки тоже не было. Владислава почувствовала страх, быстро переросший в панику. Она еще никогда не оставалась совсем одна.
— Кто-нибудь! — завопила она во всю силу легких. — Помогите! Я…
Треск ветвей и шорох травы заглушили все прочие слова. Кто-то подскочил к ней из зарослей. Владислава завизжала, шарахнулась в сторону, едва не потеряв равновесие, все-таки ступила в воду башмачком — нога по щиколотку оказалась в илистой воде, — замочила подол… И в этот миг ее сильно, до хруста в суставе, дернули за локоть, вытаскивая на берег.
Совсем близко девушка увидела сузившиеся в две щелочки, потемневшие от гнева глаза Петра Михайлика. Он крепко держал ее за плечи, впиваясь твердыми пальцами в кожу и встряхивая через каждое слово.
— Вы что, совсем ополоумели — так орать? Не знаете, что над водой все звуки разносятся далеко? Вы бы еще и свое имя прокричали! С чего вы вообще подняли крик?
Он сам почти кричал свистящим шепотом, и Владислава только хлопала глазами и хватала ртом воздух, как выхваченная из воды рыба.
— Вы… вы, — удалось ей пролепетать, дождавшись паузы, — откуда вы взялись?
— Оттуда, — мотнул он головой. — Я вздремнул, услышал ваши вопли…
— В-вы не уплыли?
— Куда? — Лясота усмехнулся наивности вопроса и детским интонациям в голосе девушки.
— Не знаю. — У нее прыгали губы, но она старалась сдерживаться. — Я нашла тут рядом дорогу. Подумала, что мы можем добраться по ней до какой-нибудь деревни, вернулась, чтобы рассказать, а вас не было. И лодки тоже не было. И я испугалась…
Слезы были совсем близко, готовые вот-вот пролиться.
— Лодки? Вы тут искали лодку? Вы бы еще дальше ушли от места стоянки! Как можно было заблудиться в трех соснах?
До Владиславы наконец дошло, что приключилось. Она просто-напросто свернула не туда. А Михайлик ее не бросил. Он тут, здесь. Держит за плечи. Он ее не бросил! От облегчения слезы все-таки прорвались дождем, потекли по щекам и из носа.
— У-у-у…
Лясота чуть отодвинулся, словно этот слезный поток грозил смыть и его. И любят же женщины лить слезы! Вот у его возлюбленной Поленьки глаза практически никогда не были на мокром месте. Так, раз или два всплакнет, да и то тайком, чтоб никто не видел ее слез. И подруги и жены его товарищей по каторге тоже умели держать себя в руках. А эта рыдает в тридцать три ручья!
— Ну извините, барышня, коли что не так сказал. Но, право, расстраиваться из-за такого пустяка… С кем не бывает!
— Много вы понимаете! — сквозь слезы запричитала Владислава. — А я, может быть, впервые осталась совсем одна. Незнакомое место, и никого рядом! Я просто не знала, что делать. Я думала… думала…
— Думать вредно, — назидательно изрек он. — А женщинам — особенно. От этого портится цвет лица.
— Да? — У Владиславы от удивления даже слезы высохли. — А мне мама говорила, что это от слез бывает.
— Как бы то ни было, сейчас ваше лицо испорчено. И советую перестать реветь. Идемте. И запомните раз и навсегда, — он выпустил ее плечи и жестом предложил следовать за ним, — что в вашем положении кричать во все горло опасно.
— Почему?
— Вы же сбежали от отчима и матери, — напомнил Лясота, шагая впереди. — И скрываетесь. Они наверняка уже заметили ваше отсутствие и объявили розыск. Если вы хотели только их немного напугать, то валяйте, дайте знать всей округе, где находитесь, чтобы первый встречный доставил вас на «Царицу Елизавету» в объятия родни. А если вам хочется увидеть своего отца, советую помалкивать и скрываться. Да и мне тоже…