Страница 14 из 22
Так что отношения между этими двумя святыми (Донским и Радонежским) были накаленными. Они усугублялись еще одним неприятным эпизодом, приключившимся незадолго до этого. Напомню, чтобы протащить Митяя в митрополиты всея Руси, Дмитрию Донскому нужно было по-быстрому провести никому прежде не известного попика по всем ступеням церковной иерархии. Что он и сделал, преодолевая глухое недовольство духовенства. Но вот на последнем этапе его пробивной силы чуть-чуть не хватило. Перед отправкой в Царьград Митяю нужно было присвоить последнее «звание» — епископа. Архиерейский собор рекомендацию князя Дмитрия утвердил практически единогласно. Воспротивился только один член собора — суздальский епископ Дионисий. Он выразил решительный протест! С чего это вдруг, возмущался он, светская власть начала командовать духовной, рекомендуя в епископы всякий сброд?
Дмитрий Донской, святой, как мы теперь знаем, человек, уважающий церковь божию, взял и арестовал Дионисия. Своенравного старика кинули в темницу. Это было круто! Бояре и челядь хмуро молчали, глядя на такой чудовищный произвол, но Дима только ходил и посвистывал. Он совершенно не собирался сдаваться, хотя ситуация была патовой. Так низко церковь еще никто не пригибал. И это могло вызвать и в народе, и элитах недоумение, переходящее в недовольство.
Отец Дионисий, сидя в тесной подклети, тем временем лихорадочно размышлял, как ему срулить из темницы с головой на плечах. А то ведь князь может и удавить по-тихому. А там скажут, что отец Дионисий «волей божию помре», и иди доказывай, что ты удавленник и практически святой мученик. Надо что-то предпринять! И Дионисий пишет покаянную записку, обещая и христом-богом клянясь, что не будет он более иттить супротив воли княжьей, что желает отбыть домой и не отсвечивать. А за его хорошее поведение пусть поручится Сергий Радонежский.
Для князя Дмитрия это было выходом. Совсем уж обострять ситуацию он не желал, поскольку и так ходил по грани, а тут его противник изволил выказать смирение, крест на том целовал. Да и Сергий за него поручился. В случае чего, есть кому ответить…
Дионисий был выпущен на свободу, но вместо того чтобы прикинуться ветошью у себя в Суздале, он дернул в Константинополь жаловаться, причем с такой поспешностью, что догнать его могли только ангелы на небесных колесницах. Это еще больше обострило отношения между Донским и Радонежским: «Твой-то в Царьград утек! А ты за него ручался! Одни проблемы с вами…»
Но несмотря на то что к Константинополю, изо всех сил шевеля поршнями, по пунктирной линии бодро приближался хитрый комбинатор и продавец опиума для народа беглый поп Дионисий, в том же направлении вскоре отправилась и московская делегация во главе с Митяем — для представления оного Митяя константинопольскому владыке в качестве избранника Москвы на должность митрополита. Причем, что интересно, Дионисий шустрил в обход, его маршрут проходил мимо мамаевых владений, через Дербент и Кавказ. А Митяй двинулся прямиком через Крым, где встретился с Мамаем и получил от него ярлык на митрополичью должность. (Это все происходило за несколько лет до Куликовской битвы, когда Москва еще крутила шашни с Мамаем, и к Тохтамышу пока не переметнулась.)
Сей момент — получение без пяти минут главой Русской православной церкви ярлыка на занятие митрополичьей должности от татарского владыки — лучше всего опровергает ложь современных церковников о том, что церковь якобы выступала за освобождение Руси от басурманского ига и чуть ли не возглавляла ее в духовном смысле.
Однако по дороге случилась неприятность, о которой мы уже знаем: по пути в Константинополь то ли лазутчик, то ли член собственной свиты отравил Митяя. Едва похоронив тело несостоявшегося главы русской церкви, члены делегации начали обсуждать, кому теперь представляться в Константинополе кандидатом в митрополиты. Делегация разделилась на две партии: попов и светских. И победила, конечно же, светская власть. Церковная часть делегации выступала за некоего архимандрита Иоанна, а служивый люд и бояре — за архимандрита Пимена. В результате Иоанн был закован в цепи, а Пимен подделал княжью грамоту, вымарав оттуда имя Митяя и вставив свое.
В Константинополе от всей этой московской неразберихи чуть с ума не сошли. Какой-такой еще кандидат в митрополиты на Русь, если они давно уже послали туда митрополитом Киприана? Но его москвичи ограбили и выгнали. Вообще бардак у вас там какой-то творится! Дионисий опять же жалуется… Однако взятки сыграли свою конструктивно-примиренческую роль, и отцы церкви благословили на митрополичью кафедру Пимена. При этом и с Киприана звания не сняли, рассудив, что пусть, мол, и дальше сидит в своем Киеве.
И чем же закончилась эта история, как вы полагаете? Дмитрий Донской смиренно преклонил свои православные колена перед назначенным высшей духовной властью митрополитом? Фигушки вашей Дунюшке! Узнав, что московская делегация проявила своеволие, выдвинув кандидатом в митрополиты вместо покойного Митяя Пимена и с ним даже не посоветовавшись, Дмитрий… разжаловал Пимена из митрополитов! После чего арестовал и заточил в темницу вместе со всеми делегатами.
Но церковь-то без главы оставлять нельзя! Что же делать? Еще раз посылать делегацию за тридевять земель — в Константинополь? Дмитрий крякнул, огляделся, плюнул и позвал в Москву отвергнутого ранее Киприана, сидевшего в Киеве. Тот, мгновенно позабыв о своих обидах и своем проклятии, которое воздушно-капельным путем послал своему обидчику, тут же засобирался в богатую Москву, рассуждая, видимо, что милые бранятся — только тешатся.
Киприан прибыл в Москву в 1381 году. Но недолго музыка играла: Киприан просидел в своем кресле примерно год. После чего с Дмитрием рассорился, был изгнан и вновь заменен Пименом, которого достали из темного чулана, отряхнули пыль и усадили на должность. Ссора произошла после нашествия хана Тохтамыша на Москву, во время которого Киприан на пару с Радонежским дернули из осажденной Москвы, да не куда-нибудь, а в Тверь, к врагу московского князя. Поступок трусливый, но понятный, и за него Дмитрий Киприана не осуждал. Его недовольство касалось иного: уже после того, как Тохтамыш убрался восвояси, Киприан не спешил вернуться в Москву. Карамзин по этому поводу пишет: «В то время как надлежало дать церкви новых иереев вместо убиенных монголами, святить оскверненные злодействами храмы, утешать, ободрять народ пастырскими наставлениями, митрополит Киприан спокойно жил в Твери». Вот этого Дмитрий ему и не простил.
У вас, конечно же, возник вопрос: а чего вдруг Тохтамыш пошел на Москву, ведь Дмитрий — верный беклярбек хана, он даже разбил его врага Мамая? Правильный вопрос! И ответить на него необходимо. Но, для того чтобы костер понимания разгорелся поярче, сначала я накидаю в него хворосту фактов.
В 1382 году к Москве подошел хан Тохтамыш и взял ее, жестоко пограбив, — это факт. В том же году, перед осадой Москвы, в городе вспыхнул мятеж, — и это факт. Дмитрий Донской обороной города не руководил. Он незадолго до осады спешно уехал в Кострому. Еще факт… Ну, и последнее, — обороной Москвы от татар руководил литовский князь Остей, внук Ольгерда — князя Великого княжества Литовского.
Что все это значит?
А вот что… После смерти митрополита Алексия, который был опекуном юного князя Дмитрия и фактическим руководителем Московии, Дмитрий стал самостоятелен. А после победы на поле Куликовом он окреп политически. За его спиной стояла Орда, и он, опираясь на эту незыблемую и привычную силу, не собирался оставлять своей прежней политики стягивания под себя пока еще независимых от него русских князей. Почувствовав головокружение от успехов, Дмитрий начал распоряжаться круто, ни в грош не ставя даже церковь; это все видели, и это было даже для тогдашних нравов диковатым. О диктаторских замашках князя говорит еще и тот факт, что он упразднил на Москве должность тысяцкого — по сути, мэра города, под которым были суды и торговое регулирование, — должность традиционную и потому народу привычную. Функции тысяцкого Дмитрий решил исполнять сам.