Чтобы люди помнили

Когда Бернес узнал от совершенно постороннего человека, что его собираются убить, он в первые минуты просто не поверил в это. Однако незнакомец был настолько убедителен в своих доводах, что артист в конце концов поверил ему. Вполне вероятно, что в те минуты он думал больше всего не о себе, а о дочери, которая в случае его гибели осталась бы сиротой. И Бернес принял единственное правильное решение — он в тот же вечер отправился в МУР, к его начальнику И. Парфентьеву.

Тогдашний начальник МУРа был человеком легендарным и хорошо разбиравшимся в преступной среде. Однако даже он в первые минуты рассказа Бернеса не поверил, что уголовники приговорили к смерти любимого всеми артиста. Во всяком случае, в его практике такого ещё ни разу не случалось. Но, несмотря на сомнения, Парфентьев всё же решил не рисковать и обещал Бернесу свою помощь. Поэтому в тот же день из числа сыщиков-муровцев были выделены четверо оперов, которым было приказано посменно охранять Бернеса везде, где бы он ни появлялся. А в качестве постоянного телохранителя рядом с артистом был прикреплён мастер спорта по самбо, который в 1949–1955 годах работал в охране члена Политбюро Николая Булганина.

Дни с 26 октября по 1 ноября 1958 года можно смело назвать одними из самых драматичных в судьбе Марка Бернеса — он ограничил до минимума свои выходы из дома и все свои действия согласовывал с охраной. Муровцам тоже приходилось нелегко. Один из телохранителей, стоя на лестничной площадке первого этажа, контролировал парадную дверь, другой стоял на пятом этаже, возле дверей бернесовской квартиры. Ещё один телохранитель находился в самой квартире, рядом с «объектом». Однако убийца в те дни так и не объявился. Не пришёл он и позже, хотя ждали его в течение двух недель. Одновременно с этим муровцы по своим каналам проверяли всех уголовников, прибывающих в Москву, пытаясь таким образом вычислить возможного убийцу. Если бы тот человек, который первым решил предупредить Бернеса об опасности, назвал имя или кличку палача, сыщикам было бы легче, но об убийстве он предупредил, а исполнителя не выдал.

Что случилось с Лихим, так доподлинно и неизвестно. По одной из версий, по пути в Москву он попался в руки милиции, попытался бежать и был застрелен. Никаких документов при нём обнаружено не было, и его записали в разряд неизвестных.

После этого беспрецедентного случая Марк Бернес больше никогда не играл в кино преступников. Более того, в течение нескольких лет в СССР вообще не выходили фильмы, повествующие о судьбе уголовников. Лишь только в 1964 году на «Ленфильме» сняли фильм «Верьте мне, люди!», в котором рассказывалась история вора, завязавшего со своим прошлым. На эту роль был утверждён кумир тех лет Георгий Юматов, однако сыграть в этой картине ему так и не довелось. Эту роль сыграл будущий кино-Ленин Кирилл Лавров, но у него это получилось не слишком убедительно. Но истории, подобной той, что произошла с М. Бернесом, с ним уже не произошло. К счастью.

Угроза жизни была не последней неприятностью, которую Бернесу пришлось пережить в 1958 году. На него внезапно осерчал сам Никита Сергеевич Хрущёв.

Во время торжественного концерта в Лужниках, посвящённого 50-летию ВЛКСМ, Бернес должен был исполнить две песни. Эти концерты всегда были строго хронометрированы, артисты обязаны были точно держаться регламента и бисирования не допускать. Однако едва Бернес спел две свои песни, зал стал дружно аплодировать. Пауза затягивалась, и Бернес, чтобы разрядить обстановку, обратился к режиссёру: «Давайте я спою ещё один куплет и сниму напряжение». Но режиссёр категорически замахал руками — не положено. Между тем сидевший в правительственной ложе Хрущёв расценил поступок певца по-своему: мол, зазнался Бернес, молодёжь его просит, а он ломается.

После этого в двух влиятельных газетах — «Правде» и «Комсомольской правде» — одна за другой появились критические статьи в адрес Бернеса. В первой из них, которая называлась «Искоренять пошлость в музыке», композитор Г. Свиридов обвинил певца в подыгрывании дурным музыкальным вкусам, в пропаганде пошлого ресторанного пения.

Вторая статья практически не касалась творчества певца, а была посвящена его моральному облику. Она так и называлась — «Звезда на „Волге“». Историю её появления стоит рассказать подробнее.

Инициатором этой статьи был зять Хрущёва, главный редактор «Комсомолки» Алексей Аджубей. Так получилось, что и ему, и Бернесу одновременно понравилась восходящая звезда кино Изольда Извицкая. Оба стали за ней ухаживать, однако повезло в этом деле не молодому Аджубею, а Бернесу. И зять Хрущёва затаил обиду, надеясь при случае расквитаться. И такой случай вскоре представился.

Аджубею рассказали историю, которая якобы совсем недавно произошла с Бернесом в Москве. Согласно версии рассказчика, дело выглядело так.

Бернес и Извицкая ехали на «Волге» певца. На площади Дзержинского певец нарушил дорожные правила, и это заметил постовой милиционер. Он попытался остановить «Волгу» артиста, но тот проигнорировал звуки свистка и нажал на газ. Милиционер, как полагается, решил задержать нарушителя, бросился наперерез автомобилю и упал на его капот. Но даже после этого Бернес не остановился, а ещё несколько десятков метров проехал вокруг памятника Дзержинскому, рискуя каждую секунду сбросить постового под колёса. В конце концов милиционер победил и заставил певца заглушить мотор.

Услышав эту историю, Аджубей решил раскрутить её на полную катушку, благо ситуация ему это позволяла — сам Хрущёв был зол на Бернеса. Так на свет появилась злополучная статья.

Сразу после её появления было заведено уголовное дело. Но певец выдержал, более того — победил. Как показало следствие, большая часть описанных в газете событий была выдумана досужими сплетниками. Милиционер, который якобы бросился на капот бернесовской «Волги», всё время путался в показаниях и даже не мог вспомнить, какого цвета была злополучная машина. В конце концов дело было закрыто.

Все эти неприятности здорово испортили жизнь Бернесу. Его сразу перестали снимать в кино, сорвались многие запланированные концерты.

Постепенно жизнь налаживалась. И хотя приглашений сниматься в кино он по-прежнему не получал, однако концертную деятельность возобновил. В конце 50-х – начале 60-х годов в его исполнении появилась серия новых шлягеров: «Я люблю тебя, жизнь», «А без меня…», «Серёжка с Малой Бронной…», «Я работаю волшебником», «Полевая почта», «Хотят ли русские войны?» и др.

В начале 60-х серьёзные изменения произошли в личной жизни артиста. 1 сентября 1960 года Бернес повёл свою дочь Наташу в первый класс 2-й французской спецшколы в Банном переулке. В эту же школу привели своего сына Жана фотокорреспондент журнала «Пари-матч» и его 31-летняя жена Лилия Михайловна Бодрова. Последняя, увидев Марка, внезапно толкнула мужа и с восхищением произнесла: «Смотри, Крючков!» — «Как тебе не стыдно, — ответил муж. — Это же Марк Бернес. Пойдём, я тебя с ним познакомлю». И они вдвоём подошли к певцу.

Как гласит легенда, Бернес, увидев Бодрову, влюбился в неё с первого взгляда. Судьбе было угодно, чтобы Наташа Бернес и Жан сели за одну парту, что вскоре сблизило Бернеса и Бодрову. 29 сентября в школе должно было состояться первое родительское собрание. Бернес в те дни находился с гастролями в Ереване, однако ради этого события срочно прилетел в Москву. Учительница ещё не знала родителей своих первоклашек, поэтому попросила их сесть на места детей. Так Бернес и Бодрова оказались за одной партой. А в ноябре того же года Лилия Михайловна ушла от мужа и переехала в двухкомнатную квартиру Бернеса на Сухаревской. Она вспоминала:

«Я видела в Марке человека, который поможет мне. Не в смысле материальном — это у меня было. А в том, что он больше меня знает, знает цену человеческим отношениям. Мне нужно было понимание. Нужна была семья. И я знала, в этом мы поймём друг друга…

До встречи с Марком я занималась на курсах французского языка и работала. Марк сказал: „Будешь ездить со мной“. И тут же поехал в бюро пропаганды и оформил меня на работу. С тех пор я вела все его концерты. Мы не расставались ни на минуту. И когда его отправили в Польшу с концертом без меня, он заболел и слёг…