Страница 14 из 20
Отметим, что точно такую же цель тогда ставил перед Голливудом и новый президент США Ф. Рузвельт, благодаря чему Америка стала процветающей страной: их кинематограф родил на свет миф об «американской мечте», которая сплотила нацию в единое целое и повела её к вершинам процветания.
Многие факты свидетельствуют о том, что Сталин внимательно следил за «новым курсом» Рузвельта и черпал из него много полезного (в свою очередь, и американский президент брал на вооружение многое из сталинской практики государственного управления). Не оставался без внимания вождя и американский кинематограф, который был для него не только средством досуга, но и полигоном полезных идей. Не случайно Сталин иногда советовал советским кинематографистам не бояться учиться у американцев, перенимая у них опыт и знания в деле создания подлинно массового кинематографа. Во многом благодаря этим установкам в первой половине 30-х годов новый импульс получил в СССР такой киношный жанр, как комедия.
Ещё в 20-е годы комедий в СССР снималось много — чуть ли не половина ежегодно выходивших в прокат картин была снята в этом жанре. Однако большинство из них были чисто подражательские, то есть снимались в подражание западным фильмам с участием Чарли Чаплина, Бастера Китона, Макса Линдера, Гарольда Ллойда и т.д. Поэтому и удач в этом жанре у советских кинематографистов было не так много. Но в начале 30-х годов перед советскими кинематографистами встала задача найти такие пути развития этого жанра, чтобы в нём удачно сочетались развлекательность и патетика грандиозных социалистических преобразований. Тем более что приход звука в кино предоставлял кинематографистам такую возможность, в частности в области музыкальной комедии. Первопроходцем в этом жанре суждено было стать Григорию Александрову, который, как мы помним, начинал свою карьеру в кино рядом с одним из идеологов интеллектуального кинематографа Сергеем Эйзенштейном, но затем сменил свои творческие ориентиры, целиком уйдя в массовое кино. Как пишет киновед М. Кушниров:
«Формально (хронологически) лучшие комедии 20-х прямо предшествуют комедиям Григория Александрова, по сути же, и по форме, и по смыслу, они — прямая противоположность. „Дон Диего и Пелагея“, „Девушка с коробкой“, „Дом на Трубной“ — весёлые фильмы (как и положено комедиям). И чуть-чуть грустные. Они, разумеется, разные — прежде всего по жанру: Протазанов заметно сильнее в сатире, Барнет — в лирике. Но они схожи своей предельной заземлённостью, сугубым „бытовизмом“. В них и намёка нет на героически-победную, маршевую поступь, которую принесли на экран комедии Александрова.
Первые советские комедии выступают от имени иной эпохи — сложной, неустоявшейся. Последствия нэпа ещё дают о себе знать — так же как последствия войны, разрухи, безработицы. Герои этих комедий — обычные люди, люди трамваев, улиц, очередей, коммуналок, домишек с палисадами и огородами, по-своему привлекательные, но никак не претендующие на особое место в истории. Они ещё не успели осознать идеалы нового времени, почувствовать его романтический пафос. Они живут на окраинах, в пригородах, в тесноте коммунального быта — их не ждут в финале Большой театр, или пышные павильоны Сельскохозяйственной выставки, или физкультурный парад на Красной площади…».
Комедийная деятельность Александрова началась после встречи… со Сталиным. Случилось это в августе 1932 года, когда режиссёр вернулся из служебной заграничной командировки (Александров ездил туда с Эйзенштейном и Э. Тиссэ) и заехал в гости к писателю Алексею Горькому. По счастливой случайности там оказался Сталин, которому гость принялся рассказывать о своих впечатлениях от заграничной поездки. Сталин с интересом выслушал режиссёра, после чего внезапно заявил: «Искусство, по-моему, задержалось во вчерашнем дне. Известно, что народ любит бодрое, жизнерадостное искусство, а вы не желаете с этим считаться». После чего вождь обратился к Горькому: «Алексей Максимович, если вы не против весёлого, смешного, помогите расшевелить талантливых литераторов, мастеров смеха в искусстве». Хозяин дома пообещал Сталину, что сделает всё, что в его силах. И не обманул, рассказав о просьбе вождя руководителям советской кинематографии.
Осенью 1932 года в ГУКФе состоялось совещание, на которое пригласили ведущих кинорежиссёров и сценаристов страны. Перед собравшимися была поставлена задача: как можно скорее приступить к выпуску звуковых кинокомедий, которых так ждёт советский народ. В итоге уже спустя два года на экраны вышло около десятка новых кинокомедий, снятых на разных киностудиях страны. Назову лишь некоторые из них: «Марионетки» (Яков Протазанов) — политический памфлет, высмеивающий фашистских деятелей, «Гармонь» (Игорь Савченко) — музыкальная комедия про деревенских комсомольцев, «Горячие денёчки» (Иосиф Хейфиц, Александр Зархи) — комедия про любовь танкиста к студентке сельхозтехникума, «Великий утешитель» (Лев Кулешов) — экранизация новелл О'Генри и др.
Однако «гвоздём» сезона, безусловно, стал феерический мюзикл Григория Александрова «Весёлые ребята», который вышел на широкий экран в декабре 1934 года. Однако прежде чем фильм вышел в прокат, он прошёл «обкатку» у Сталина и у его соратников по Политбюро. Дело было летом, за полгода до официальной премьеры. А если точнее — в ночь с 13 на 14 июля. Вот как это выглядит в воспоминаниях Б. Шумяцкого:
Сталин: «Ну, что дальше будем смотреть?» (Перед этим членам Политбюро крутили документальный фильм «Челюскин». — Ф.Р.)
Ворошилов: «Давайте картину „Весёлые ребята“».
Сталин: «Что ещё за картина?»
Ворошилов: «А это интересная, весёлая, сплошь музыкальная картина с Утёсовым и его джазом».
Шумяцкий: «Но только у меня всей нет. Она заканчивается. Сегодня могу показать лишь начальные (две) части».
Сталин: «Он нас интригует. Давайте хотя бы начальные».
Каганович: «Но ведь Утёсов безголосый».
Жданов: «К тому же он мастак только на блатные песни».
Ворошилов: «Нет, вы увидите. Он очень одарённый актёр, чрезвычайный весельчак и поёт в фильме здорово. Фильма исключительно интересная».
Шумяцкий: «Мы его заставили и играть, и петь по-настоящему».
Каганович: «Как это вы достигли?»
Шумяцкий рассказал про технические возможности звукового кино.
Сталин: «Раз интересно, давайте смотреть».
Во время просмотра «Весёлых ребят» стоял гомерический хохот. Особенное реагирование вызывали сцены с рыбой, пляжем и перекличкой фразы: «Вы такой молодой и уже гений. Как же можно?» — «Привычка». Очень понравился марш, проход, перекличка стада и прочее. Начали спрашивать, кто снимал и где.
Шумяцкий объяснил.
Каганович: «Неужели это сделано у нас в Москве? Сделано ведь на высоком уровне, а говорили, что эта ваша Московская фабрика — не фабрика, а могила. Даже в печати об этом часто говорят».
Шумяцкий: «Это говорят у нас только скептики, пессимисты, люди сами мало работающие».
Сталин: «Скажите, просто бездельные мизантропы. Таких ведь около всякого дела имеется ещё немало. Вместо того, чтобы в упорной работе добиваться улучшения дела, они только и знают, что ворчат и пророчествуют о провалах…».
Спустя неделю — 21 июля — Шумяцкий привёз членам Политбюро уже полный вариант «Весёлых ребят». И вновь обратимся к его дневниковым записям:
«Начали смотреть картину.
Сталин, уже предварительно просмотревший её три первые части, рассказывал товарищам, которые её не видели, ход сюжета, сильно смеялся над трюками. Когда начались сцены с перекличкой, он, с увлечением обращаясь к Ворошилову, сказал: „Вот здорово продумано. А у нас мудрят и ищут нового в мрачных "восстановлениях", "перековках". Я не против художественной разработки этих проблем. Наоборот. Но дайте так, чтобы было радостно, бодро и весело“.
Когда увидел 3-ю часть — сцены с животными, затем 4-ю часть — мюзик-холл и 5-ю часть — сцены драки, заразительно смеялся. В заключение сказал: „Хорошо. Картина эта даёт возможность интересно, занимательно отдохнуть. Испытали такое ощущение — точно после выходного дня. Первый раз я испытываю такое ощущение от просмотра наших фильмов, среди которых были весьма хорошие“…