Страница 77 из 78
В тридцать третьем тоже было не время — первый канал прокладывали. А затем воевать довелось.
Так и остался Степан Бурунц недоучкой. Многие его товарищи, что вместе с ним жизнь начинали, теперь большими делами ворочают.
Они еще долго ходили по притихшим улицам сонного городка. Теперь уже молча.
Среди ночи Норайр проснулся. Ему послышался рядом чей-то тревожный шепот. Он вскочил. Раскладушка, на которой спал Бурунц,- свое место в спальне он уступил Дусе и Маринке,- была пуста.
Норайр вышел на крыльцо. Во дворе стояли какие-то люди. Бурунц сердито спрашивал:
— Совершенно незнакомый? Хоть из нашего района или чужой?
Сиплый голос виновато отвечал:
— Невозможно было разглядеть, товарищ начальник…
— Случилось что-нибудь? — Норайр подошел ближе.
Ему не ответили.
— Установите на этом месте охрану,- приказал Бурунц.- Никого посторонних не подпускать. Я сейчас приеду.
Люди ушли.
Норайр тронул хозяина за локоть:
— Что такое?
— Ночной патруль,- неохотно объяснил Бурунц.
— Происшествие?
— Человек убитый…
Он вынес на крыльцо одежду. Стараясь не шуметь, натягивал сапоги.
— Я тоже пойду,- сказал Норайр.
Бурунц ввел правило, чтобы офицеры милиции каждую ночь несли дежурство на всех улицах районного центра.
Ночной патруль, вышедший сегодня на обход, обнаружил на шоссе, примерно в полукилометре от последних домов, перевернутую легковую автомашину. Точнее, она лежала в стороне от шоссе, в глиняном размыве. Вероятно, сорвалась с мостика.
Место происшествия осветили электрическими фонариками. Обе дверцы слева были в машине распахнуты. Припав грудью к баранке, головой вниз неподвижно лежал человек.
Начальник патруля взволнованно крикнул:
— Эй, кто-нибудь есть живой?
— Давай посмотрим,- предложил напарник.
Они обошли машину, посветили сзади фонариками. Больше в «Победе» никого не оказалось, Человек, сидевший на месте шофера, был мертв.
Бурунц позвонил в Ереван. Машину «Победа» с таким номером в Ереване уже искали. Вчера вечером она была угнана с одной из центральных улиц. На место происшествия выехали работники республиканского управления милиции.
— Подождем,- сказал Бурунц.
Около восьми часов утра на шоссе показались красные машины. Из Еревана прибыли полковник и другие офицеры милиции, эксперты, врачи.
Потерпевшую аварию «Победу» сначала несколько раз тщательно сфотографировали. Протокол был уже составлен сотрудниками райотдела. Труп осторожно извлекли из кабины и передали работникам судебной медицины. Машину поставили на колеса.
Люди делали свое дело спокойно, быстро, без суеты. Только двое из числа вновь прибывших стояли в сторонке и ни во что не вмешивались.
Когда из машины извлекли труп, полковник подозвал их:
— Можете опознать погибшего?
Оба неловко наклонились, со страхом заглядывая в обезображенное лицо. Один молча кивнул. Другой заторопился:
— Да-да, знаю… Это студент… Я рассказывал — тот, что был с нами…
Их опять отвели в сторону. Они закурили и пошептались друг с другом.
Один был в помятом пиджаке, в грязных, измазанных глиной солдатских башмаках, с испуганным или взволнованным лицом. Второй был одет получше — новый коверкотовый макинтош, но затрепанная черная кепка.
Норайр подошел к Бурунцу:
— Что за люди?
— В пиджаке-это шофер пострадавшей машины,- тихонько сказал Бурунц.- Другой — его приятель или родственник, что-то в этом роде. Еще точно не знаю.
Переходя от группы к группе и прислушиваясь к разговорам, которые вели между собой люди, Норайр составил такую картину.
Примерно в одиннадцать часов вечера в городское управление милиции явился шофер, он назвался Вруйром Тиграняном. С ним пришел родственник Петрос. Шофер заявил, что утром он прибыл в Ереван на «Победе» из дальнего района. В этом районе серьезно заболел один командировочный товарищ. Шоферу было поручено доставить больного в столицу республики,. Выделили сопровождающего — студента медицинского института Акопова, который проводил летние каникулы у родственников. Больного благополучно доставили до места и сдали в клинику. Возвращаться домой решили на другой день — хотелось сделать кое-какие покупки. Шофер повел студента на квартиру к родственнику — вот этому самому Петросу. Машину поставили перед домом. Дело происходило в центре, неподалеку от театра оперы и балета. Посидели, выпили, окончательно решили, что в таком виде в дорогу пускаться не следует. Когда пробило десять часов, студент захотел повидаться с одной своей знакомой и ушел. Оставшимся такой внезапный уход показался странным. Вскоре шофер выглянул из окна — машины нет. Его словно по голове ударили: угнана «Победа»!
В милиции оба заявили, что подозревают студента. Мало ли что взбредет на ум пьяному? Сел в машину и поехал. «Как бы чего плохого не вышло»,- повторял шофер.
Теперь возникал вопрос: на что мог рассчитывать студент, уводя машину? Его адрес, его семья и местожительство- все было известно. Неужели так просто, спьяну, нахулиганил? А может быть, кто-то насильно увез его с собой? Возможно, он сопротивлялся, и в результате этого произошла катастрофа?
К полковнику подошел врач и доложил: труп освидетельствован. Никаких ран, кроме ушибов, не обнаружено. Студент определенно погиб во время катастрофы.
В машине не нашли ничего особенно интересно го. Только сзади, на сиденье, лежала серая фетровая шляпа.
— Чья? — спросил полковник.
Шофер и его родственник переглянулись и, как по команде, отрицательно замотали головами. Эту шляпу они видят в первый раз.
— Видимо, студент все-таки кого-то вез,- негромко сказал Норайр.
Бурунц странно посмотрел на него и неопределенно качнул головой.
Ободренный этим жестом, Норайр подхватил его под руку.
— Пьяного студента затащили в машину…- Норайр говорил рассудительным шепотом, ему уже все было понятно.- Заставили студента ехать. В дороге он немножко протрезвел и задумал оказать сопротивление…
Бурунц сухо отстранился и, ничего не ответив, вернулся на прежнее место. Он стоял сосредоточенный, задумчивый и злой. Норайр знал, что в такие минуты к нему лучше не подступать, и лишь поглядывал на него издали.
— Вот, товарищ Бурунц,- негромко сказал полковник, подходя ближе,- не верится как-то, что здесь простая авария. Много сомнительного…
— В том-то и дело, товарищ полковник! — Бурунц выпрямился.- Нечисто тут. Разрешите поговорить с этими людьми?
— Действуй…
— Гражданин! — Бурунц тронул Петроса за локоть. Спросил мягко и осторожно, но так, что все услышали: — Где, на какой улице стояла машина? На асфальте или на земле?
— Перед моим домом,- охотно заговорил Петрос,- рядом с оперой. Там у нас всюду асфальт, товарищ начальник. Машину мы прижали к тротуару, чтоб не мешала движению…
— Так, так…- Бурунц подозвал шофера: — Заезжала ли машина куда-нибудь еще, кроме больницы и дома Петроса?
— Уже объяснял.- Шофер исподлобья взглянул на начальника районного отдела милиции.-^ Только в эти два места.
Очевидно, тон Бурунца показался ему подозрительным. Он отошел подальше. Все, что он мог сказать, уже записано, запротоколировано. К чему еще эти странные вопросы?
Бурунц подумал и свой третий вопрос задал громко, с той подспудной значительностью, которая всегда заставляет людей насторожиться:
— Шел ли в Ереване сегодня дождь?
Сразу отозвалось несколько голосов: нет, дождя не было…
— Тогда почему у этого человека башмаки в глине? — Бурунц указал на ноги шофера.
И все люди, собравшиеся на шоссе, посмотрели на грубые солдатские ботинки, доверху вымазанные глиной.
Шофер со страхом уставился на Бурунца. Почему-то он все пытался застегнуть пуговицу на своем помятом пиджаке.