Страница 34 из 42
Видимо, единственной причиной того, что его подвергают этим болезненным процедурам, было обыкновенное чиновничье любопытство. Возможно, им просто хотелось неоспоримо доказать, что он не человек, доказать, что он и вправду тот, кого они в нём подозревают, ― подозревают, но не могут назвать открыто ввиду полной нелепости такого предположения. Если таков был ход их мысли, ― что вполне вероятно, ― то они ошибались с самого начала. Потому что, какие бы нечеловеческие признаки они у него ни обнаружили, всегда проще было допустить, что он человек с физическими отклонениями, мутант или урод, чем то, что он с другой планеты. Но они словно не видели этого противоречия. Что они надеются выведать в подробностях, чего уже не знают в целом? И что они могут доказать? И, в конце концов, что они будут делать, если найдут непреложные доказательства?
Но вообще-то ему было наплевать ― плевать, что они узнают о нём, плевать даже на старый план, придуманный двадцать лет назад в другой части Солнечной системы. Без долгих размышлений Ньютон пришёл к выводу, что план окончательно провален, и почувствовал неимоверное облегчение. Гораздо сильнее его волновало, когда они, наконец, закончат со своими бесчеловечными опытами, обследованиями и допросами, и оставят его в покое. А быть заключённым для Ньютона было не так уж страшно, ― во многих отношениях это больше отвечало его образу жизни и больше нравилось ему, чем свобода.
7
Люди из ФБР вели себя довольно вежливо, но два дня бессмысленных вопросов вымотали Брайса настолько, что у него даже не оставалось сил разозлиться на пренебрежение, которое проглядывало сквозь их учтивость. Если бы его не отпустили на третий день, он просто сошёл бы с ума. И всё-таки на него не слишком давили; на самом деле его вряд ли сочли хоть сколько-нибудь значимым.
На третий день утром пришёл сотрудник ФБР, чтобы, как обычно, забрать его из «Уай-эм-си-эй»[42]― Молодёжной христианской ассоциации ― и отвезти за четыре квартала от неё в Федеральное управление в центре Цинциннати. Размещение в «Уай-эм-си-эй» утомило Брайса не меньше допросов. Если бы он мог заподозрить у ФБР хоть капельку воображения, то обвинил бы их в том, что они поселили его в ней с явным намерением сломить его дух всем этим потрёпанным оживлением, которое царило здесь пополам с мрачной дубовой мебелью и завалами никем не читаных христианских брошюр.
На этот раз его отвели в другую комнату в Федеральном управлении ― комнату, похожую на зубоврачебный кабинет, где лаборант сделал ему пару подкожных инъекций, измерил пульс и кровяное давление и даже сделал несколько рентгеновских снимков черепа. Всё это было, как ему объяснили, «рутинной идентификационной процедурой». Брайс не мог себе даже представить, каким образом данные о его пульсе могут помочь его опознать, но он знал, что лучше не спрашивать. Затем они неожиданно закончили, и конвоир Брайса сообщил, что у ФБР больше нет к нему вопросов. Брайс посмотрел на часы. Было пол-одиннадцатого утра.
Выйдя из комнаты, он направился по коридору к главному входу. Здесь его ожидало очередное потрясение: в комнату, из которой он только что вышел, сотрудница ФБР вела женщину. Это была Бетти Джо. Она лишь успела молча улыбнуться Брайсу, и надзирательница торопливо провела её мимо.
Брайс удивился сам себе: несмотря на усталость, он ощутил какое-то внутреннее волнение, почти восторг при виде её открытого круглого лица в этом нелепом, до унылости строгом коридоре Федерального бюро расследований.
Сидя на ступеньках у входа в здание в лучах холодного декабрьского солнца, Брайс ждал, пока выйдет Бетти Джо. Был уже почти полдень, когда она вышла и тяжело и застенчиво опустилась на ступеньку рядом с ним. Сильный аромат её сладких духов на студёном воздухе создавал ощущение тепла. Мимо широкими шагами взбежал по лестнице резвый молодой человек с дипломатом в руке, сделав вид, будто их не замечает. Брайс повернулся к Бетти Джо. К его удивлению, глаза у неё были припухшие, будто она недавно плакала. Он обеспокоенно взглянул на неё.
― Где они вас держали?
― В «Уай-дабл ю-си-эй»[43]. ― Она пожала плечами. ― Мне было, в общем-то, всё равно.
Можно было догадаться, что они поселили её там, но ему как-то не пришло это в голову.
― Я жил в другой, ― сказал Брайс. ― В «Уай-эм». Как они с вами обращались? Я имею в виду ФБР. ― Как же глупо было перебрасываться всеми этими сокращениями ― ФБР, «Уай-эм-си-эй»…
― Да вроде ничего. ― Бетти Джо покачала головой и облизнула губы. Брайсу понравился этот жест: у неё были полные губы, покрасневшие на морозе без всякой помады. ― Но они задавали уйму вопросов. О Томми.
Почему-то при упоминании о Ньютоне Брайс смутился. Ему не хотелось говорить об антейце.
Бетти Джо словно почувствовала его замешательство, ― а может, смутилась сама. Немного помолчав, она спросила:
― Не хотите пойти пообедать?
― Неплохая идея. ― Брайс встал и запахнул пальто. Затем наклонился и помог подняться Бетти Джо, взяв обе её руки в свои.
Им повезло ― они нашли приятный тихий ресторанчик и сытно пообедали. Здесь подавали натуральную еду, без синтетики, и даже настоящий кофе, хоть и стоил он целых тридцать пять центов за чашку. Но ни у кого из них не было недостатка в деньгах.
За едой они почти не разговаривали ― тем более о Ньютоне. Брайс поинтересовался у Бетти Джо о её планах на будущее, и выяснил, что никаких планов у неё нет. Когда они пообедали, он спросил:
― Что будем делать теперь?
Бетти Джо уже полегчало, она успокоилась и оживилась.
― Может быть, сходим в зоопарк? ― предложила она.
― Почему бы нет? ― Брайсу это показалось хорошей идеей. ― Давайте возьмём такси.
В зоопарке почти не было посетителей, ― наверное, из-за рождественских каникул, ― и это было Брайсу по душе. Все звери прятались в своих зимних домиках, и только Брайс с Бетти Джо ходили от одного здания к другому, весело переговариваясь. Ему нравились большие надменные кошки, особенно пантеры, а ей ― яркие тропические птицы. Брайс обрадовался, что к обезьянам Бетти Джо проявила не больше интереса, чем он сам, ― ему они всегда казались бесстыжими маленькими тварями. Если бы она, как многие женщины, сочла их милыми и смешными, он пришёл бы в ужас. Он не находил в них совершенно ничего забавного.
Ещё Брайс порадовался, что можно купить пива в киоске, ― где бы вы подумали? ― у входа в аквариум. Они взяли пиво с собой внутрь, ― хотя знак это строго воспрещал, ― и уселись в сумеречном свете перед большим резервуаром, в котором плавал огромный сом. Это было большое, красивое, мирное на вид создание, с тонкими свисающими усами и толстой серой кожей. Сом понуро смотрел, как они пьют пиво.
Они посидели немного в тишине, глядя на сома, а потом Бетти Джо спросила:
― Как вы думаете, что они сделают с Томми?
Брайс вдруг понял, что только и ждал, когда она снова заговорит о Ньютоне.
― Я не знаю, ― ответил он. ― Но не думаю, что они причинят ему вред.
Бетти Джо отпила из своего стакана.
― Они говорят, что он… не американец.
― Это правда.
― Вы уверены, доктор Брайс?
Брайс хотел было попросить называть его Натаном, но решил, что это пока неуместно.
― Я думаю, они правы, ― отозвался он. Интересно, каким же образом они смогут его депортировать, если узнают правду?
― Думаете, его долго продержат?
Брайс вспомнил тот рентгеновский снимок, а ещё он вспомнил, как тщательно проверяли его самого в этом маленьком зубоврачебном кабинете, и до него вдруг дошло, зачем они это делали. Они хотели удостовериться, что Брайс ― не антеец.
― Да, ― ответил он. ― Я думаю, его продержат долго. Так долго, как только смогут.
Бетти Джо ничего не ответила, и Брайс взглянул на неё. Она держала свой бумажный стаканчик на коленях обеими руками, и смотрела в него, как в колодец. Плоский, рассеянный свет от резервуара с сомом не отбрасывал бликов на её лицо, и её простые черты без единой морщинки, и то, как надёжно и уравновешенно сидела она на скамейке, ― всё это делало её похожей на изящную статую. Он смотрел на неё молча ― казалось, целую вечность.
42
YMCA (Young Men's Christian Association) — Молодёжная христианская ассоциация.
43
YWCA (Young Women's Christian Association) — Молодёжная женская христианская ассоциация.