Третья Мировая Игра

Заболели от напряжения глаза. На чердаке даже у самого окошка темно. Надо на улицу, к свету. Осторожно прячу за пазуху ломкие листы. Спускаюсь по лестнице вниз. Во дворе оглядываюсь — никого не видно. Николка в поле, мать ушла к соседке, своей давней подруге. Часто к ней теперь ходит, плачет, вспоминает отца. В доме прохладно. Сажусь на диван, спиной к окну. Отдергиваю занавеску, чтобы было светлее. Продолжаю.

…тесь! Ваш прекрасный и безумный мир доживает последние дни! Опомнитесь! Сделайте хотя бы маленький шажок назад! Может быть, тогда и не понадобится то страшное лекарство, та инъекция, которая уже наполнила собою шприц и вот-вот будет вам всем насильно введена! Потому что ведь нашлись и те, которые прямо смотрели в лицо страшной угрозе и не смирились с почти неизбежной гибелью.

Об этом я, пожалуй, напишу в другой раз.

Следующий отрывок здесь же, написан другими чернилами.

Миша, здравствуй. Не брался за дневник несколько дней. Произошло много важных событий, и ты непосредственный участник этих событий. Ваша историческая победа и беспримерный круглосуточный марш. С точки зрения исследователя и новейшего историка, во всех произошедших событиях очень много нового и интересного. Отдельные, разрозненные случаи все более сливаются в некую закономерность. Появляется обнадеживающая тенденция. Забегая немного вперед, скажу — кажется, у вида хомо сапиенс есть шанс выжить и не оставаться при этом тяжелыми больными в смирительных рубашках. Видел на экране тебя. Написал тебе взволнованное, немного сумбурное письмо, о чем сейчас уже немного…

Ох, письмо, письмо. Не от него ли все беды? Не прочитал все-таки ли его проклятый Ярыжкин? Так и есть, наверное, прочитал. Иначе как они папашу в нашей глуши нашли? За разговорами с Ярыжкиным я ничем себя не выдал. Да и выдавать тогда было нечего. Разве что на мяче неправильное слово написал. Так ведь случайно получилось, у каждого могло так выйти. Слово запретное, так этот змеюка мне сам потом сказал. Зачем же он сказал? А наживку закидывал, вот зачем. Хотел посмотреть, что я ему отвечать буду.

…в том, что предлагаемые меры выглядели чудовищно. Неконституционно, аморально, бесчеловечно — никакое самое сильное определение не было бы преувеличением. Но это был единственный шанс, даже не шанс, а призрачная возможность получить этот шанс в будущем. Составился своего рода заговор, последний и самый грандиозный переворот в богатой потрясениями истории прежнего человечества. Приготовления заняли добрый десяток лет и едва не оказались запоздалыми. На орбитальные спутники были секретно доставлены специальные…

А если так, то и Дмитрий Всеволодович обо всем знает. Невозможно, чтобы Ярыжкин самому князю не доложил. Или возможно? Неужели у этих особых тренеров такая тайная власть? Вот ужас! А может быть, и не знал Дмитрий Всеволодович ничего. Очень мне хотелось бы, чтобы без его ведома это злодейство свершилось. Ярыжкин дал своим сослуживцам сигнал, а те к отцу наведались. Князь тут вообще ни при чем, он игрой занимается. Но что же тогда получается — в каждом городе, в каждой области есть такие вурдалачьи тренеры? И никуда, получается, добрым людям от них не убежать? Вот несчастье! Верно говорили мне — познания умножают печаль. Еще год назад ни о чем таком и не задумывался, жил просто, цели имел ясные. А что теперь? Сплошные терзания. Зато теперь у меня глаза открыты, не слепец я, как люди вокруг.

…отдаленно сравнимое по эффекту с сильным успокоительным, подавляет в человеке агрессию, склонность к насилию, жажду власти, но также и сексуальность, любознательность, стремление к творчеству, поиски счастья, желание объяснить окружающий мир. В первые дни никто ничего не понял. Всеми людьми овладела страшная апатия и безразличие ко всему на свете. Те из государственных или полицейских чинов, кто пытался взять ситуацию под контроль, тоже быстро сдались; очень скоро их уже не интересовали ни свое недавно высокое положение, ни странная спячка, охватившая людей. В некоторых странах спецслужбы и военные по инерции пытались воспрепятствовать неясным переменам, но были подавлены, кое-где не обошлось без крови. Сами заговорщики и их сторонники защитили себя от воздействия терапии с помощью особого приспособления, основу которого составляет тонкая титановая пластина, выстилающая черепную коробку изнутри и закрывающая мозг. Эта…

Вот ведь какая жалость! Отрывок про титановую пластину сгорел. Ну, что там на обороте?

…исполнился двадцать один год, мне тоже сделали имплантацию. Никогда не забуду своих ощущений в первые дни после операции! Очень двойственные чувства: как будто проснулся и стряхнул с себя остатки длительного, тягучего сна, получил возможность слышать, видеть, двигаться наяву. А с другой стороны — тот сон был таким сладким, постель такой теплой, а ночь бесконечной, что было непонятно, радоваться ли состоявшемуся пробуждению или огорчаться. За считанные дни я понял, как уродлив и комически страшен наш мир. Егор Евгеньевич, мой отец и твой дед, стал мне незаменимой опорой в первое время и наставником всю жизнь, до самой его кончины. Ты сейчас в испуге ощупываешь свою голову? Не беспокойся — У тебя никакой пластины нет. И самое главное — никогда не должно было появиться. Тебе она не нужна.

Но я опять забегаю вперед.

Очень скоро на месте остатков прежней цивилизации возникла эдакая глобальная клиническая пастораль. Остатки человеческих сообществ стремительно превращались в стада миролюбивых гуманоподобных дегенератов. Люди бросали…

Вот и про титаноголовых людей прояснилось. Никакие не чудища они, не преступники. Просто защищали себя от ядовитой терапии, чтобы изыскания продолжить. А папашины чувства я, кажется, понять могу. У меня ведь в последние дни тоже словно пелена с глаз упала. Вся подлость и низость, что у некоторых людей в душе спрятана, стала мне видна. Районный комиссар, который Ваську для собственного удовлетворения столько времени гнобил; тренеры, ради игрового успеха готовые людей на смерть в снегах послать; князья, измену против главного тренера замыслившие. Непроста жизнь, и люди вокруг разные. Ох, разные…

…что от него осталось, вымерло почти полностью. Один за другим отключались гигантские интернет-серверы, опутавшие своей призрачной паутиной весь мир, и десятки миллиардов человеческих сущностей, отказавшихся от телесной оболочки в поисках нового Эдема, в мгновение ока таяли без следа, так и не поняв, что с ними произошло.

В гораздо более выгодном положении оказались фермеры и жители небольших городков. Они умели или, по крайней мере, понаслышке знали, как нужно обрабатывать землю и разводить скот, владели простейшими ремеслами, имели хотя бы элементарные навыки выживания. Но и они неуклонно деградировали, оставив в своем обиходе лишь самые примитивные орудия и обходясь самой простой пищей и одеждой. Тем не менее именно сельское население, составлявшее в прежнем мире несколько процентов от всей популяции, в большинстве своем сумело выжить и заложило основу нынешней патриархальной цивилизации.

Инициаторы научного заговора были потрясены плачевными результатами своего опыта. Люди снова оказались в железном или бронзовом веке, причем двигались теперь не вперед, а назад, стремились не вверх, а вниз.

И тогда появилась Игра. Да, примерно через…

Вот мы и до игры добрались. До чего же жалко, что края обгорели! Сколько ценного знания пропало безвозвратно. Хорошо еще, что большая часть уцелела. Примерно две трети написанного сохранилось.

…свыше, но только вместо спасательного круга тонущему человечеству бросили футбольный мяч. Ученые к тому времени уже были готовы признать свой эксперимент провалившимся и, расколовшись на два лагеря, спорили только о способе его прекращения. Одни предлагали прекратить терапию, пока это еще в их силах, и предоставить людей самим себе. Другие соглашались оставить человечество в покое, но только под воздействием терапии. Увлеченные своим спором, ученые не сразу заметили, что мир немного, на бесконечно малую величину, но изменился. Искра, случайно упавшая на воз сырого сена, затеплилась и не погасла. За десять лет Игра приобрела всеобщую популярность, через двадцать играла уже вся Европа, а через тридцать стало неоспоримо ясно, что вырождение человечества приостановлено. Неожиданным образом Игра оказалась двигателем новой эволюции, заменив собой все прежние катализаторы: власть, славу, богатства, любовь, зависть, месть (продолжать этот список можно до бесконечности). Все это исчезло или почти исчезло, подавленное терапией, но появилась Игра, спасение и болезнь нового мира, чудовищная насмешка истории, ее последняя причудливая спираль.

Игра стала соблазном и смыслом жизни для опростившегося человечества, как если бы Адам в раю получил от змея не яблоко соблазна, а мяч. На полях закипели страсти, в игру направились остатки (или новые ростки?) людского эгоизма, честолюбия, творческой…