Bad Romance

— Какие похороны? — тупо уставилась на бабушку.

— Детка… ты помнишь, что родители погибли? — женщина смягчилась мгновенно.

— Конечно, помню! — фыркнула я. — Ба, я не сумасшедшая.

— А как понимать то, что ты все помнишь, но не осознаешь ситуацию?! Я, конечно, могу предположить что-то по поводу защитных механизмов и так далее, но предупреждаю стазу: если не встанешь, не приведешь себя в порядок и не поедешь со мной по всем конторам — отправлю тебя к психиатру!

Я поморщилась: слишком она настойчива. Какой психиатр? Я — в полном порядке. Что должны испытывать люди в моем положении? Печаль? Горе? Должны плакать целыми днями? И у меня все так же, только я не плачу. Я просто не демонстрирую свое горе, вот и все. И… и ничего похожего не переживаю. Я устала, мне все безразлично, нет сил ни на что, но горя — никакого. Мои родители умерли, а я ничегошеньки не чувствую!..

Что?! Мои родители умерли? Их что, совсем нет? Совсем-совсем? Мама никогда уже не сварит свой умопомрачительно пахнущий кофе и не сядет с ним в это кресло, поджав ноги, а папа никогда не будет больше учить меня водить машину? Мы никогда не поедем все вместе на рыбалку? Папа больше не поднимет меня в четыре утра и не потребует срочно отправляться за город встречать рассвет? Мама не будет учить меня готовить и смеяться над тем, что получилось? Нет… еще можно все изменить!.. Боже! Я, и правда, схожу с ума! Можно изменить все, кроме смерти. У нас уже ничего не изменишь!

— Сина, Синочка, ты поплачь, это — нормально. Мы с тобой справимся, мы же сильные, правда? Мы все сможем ради Деньки! — услышала я, и поняла, что слезы текут по щекам. И не только у меня. Моя мужественная бабуля, рыдая вместе со мной, поддерживала меня. А должно быть наоборот: она старше и слабее, она потеряла сына, это она нуждается в поддержке.

— Да, мы сможем. Мы справимся. Буду готова минут через пятнадцать, — нет, мне не удалось взять себя в руки, да и наплевать на это. Это ведь ничего, если я буду продолжать реветь и на улице — сегодня можно.

Часть 2

Глава 1

Я долго пыталась найти телефон на тумбочке и на полу под кроватью, чтобы отключить ненавистный будильник, пока не вспомнила, что специально оставила его на столе, подальше от собственного сонного тела. В последнее время я частенько отключаю будильник и засыпаю снова, чтобы опоздать на работу. Так что сегодня придется сначала встать, потом найти в себе силы, чтобы не упасть в постель снова. А под одеялом было так тепло, так уютно! Меня передернуло от прохлады в комнате, и я поспешила накинуть довольно уродливую, но очень теплую вязаную жилетку, подаренную квартирной хозяйкой.

В чем мне повезло за последние несколько лет, так это встретить теть Тасю. По возрасту она больше подходит на роль бабушки, чем на роль тети, но мне без разницы, было бы старушке приятно. Деньги, конечно, она берет исправно и не приемлет ни малейших отсрочек, а в остальном — милейшая бабуля. Даже с Дениской предложила сидеть, когда он на каникулы приезжал и за услуги няни оплату не взяла. Опять же, без ее коллекции вязаных вещичек, я бы, наверняка, обморожение получила еще в первую зиму. Дома тоже не курорт был и морозы со снегопадами случались регулярно, но там мне не было так холодно при минус двадцать, как здесь при минус десять. Высокая влажность делает местный климат темой для многочисленных разговоров. Так что беседы о погоде здесь актуальны, как, пожалуй, нигде.

Я быстро одеваюсь (чем хороша моя работа, так это отсутствием дресскода и необходимости выглядеть прилично), пару раз провожу щеткой по волосам, особо не рассматривая себя в зеркале, и выскакиваю на промозглую улицу. Вот о чем я говорила: еще зима не пришла, как следует, а уже на улице такая слякотная, холодная дрянь, что было бы все по моему желанию — из дома шагу бы не сделала. Впрочем, что это я жалуюсь? Сама такую работу выбрала. Могла в магазин устроиться или секретаршей в какую-нибудь захудалую фирму, но меня понесло на стройку. Смейтесь сколько угодно и крутите пальцем у виска, но работа мне нравится — всяко лучше, чем целый день скучать в магазине, куда никто не заходит или угождать начальнику. Только условия у нас… Начиная с того самого холода (пусть мы весь день находимся внутри помещения, но в новом доме без отопления далеко не жарко) и заканчивая отсутствием туалетов.

Умудряюсь успеть на электричку и даже (о, счастье!) притулиться на краешке сидения. Неудобно? Ха! Я могу спать и в худших условиях, тем более что на следующей станции войдет толпа, благодаря которой я не смогу упасть при всем желании. Мне удалось не только подремать, но и написать Деньке. Конечно, отправить брата в пансион было не лучшей идеей, но на няню денег у меня нет, а с моей работой даже отвести его в садик и забрать оттуда во время я бы не смогла. Получается так: я пашу по четырнадцать часов в сутки шесть дней в неделю, чтобы оплачивать его пансион, и я вынуждена отправить его в пансион, чтобы пахать четырнадцать часов в сутки шесть дней в неделю. Замкнутый круг. Самое грустное, что так будет всегда. У меня не осталось ни малейшего шанса получить образование, а сделать карьеру без образования, женщине в строительном деле — сказочные мечты.

Но ничего, я выдержу. Главное, я знаю, ради чего все это, вернее, ради кого. А еще я теперь твердо знаю, что можно справиться с чем угодно, кроме, разве что, смерти. Это я выучила наизусть после того, как поочередно похоронила маму с папой, бабушку и тетю Виту. Кстати, как я и предполагала, квартира оказалась отписана не мне, а ее сыну, который давно разругался с матерью и не приезжал ни разу за последние пятнадцать лет. Мама даже сомневалась, жив ли он. Ничего, оказался не только жив, но и в прекрасном здравии. На похороны, правда, не спешил ехать, хотя я и разыскала его телефон в тетиной книжке, и он оказался до сих пор рабочим, а вот наследство получать примчался сразу.

Эх, злая я стала. А все из-за денег, вернее, их отсутствия. После трех похорон подряд, череды поминок и четырех установленных памятников на фоне судебного разбирательства с банком, в котором была оформлена ипотека, я стала относиться к деньгам более, чем трепетно. Теперь я совершенно нищая и моя основная задача — не позволить Деньке даже догадаться об этом. А если и со мной что-то случится, сделать все, чтобы у него имелось достаточно средств хотя бы на первое время.

Автобус приехал довольно быстро, всего двадцать минут — и я на месте. По счастью сейчас мы работаем в очень удобном районе. Удобном для меня, до предыдущего объекта я добиралась полтора часа от вокзала с пересадкой и весь путь на работу и обратно занимал около семи часов. Вот это был ад. А сейчас вполне комфортно и деньги неплохие.

Сегодня я успела на утреннюю планерку, за что Сергеич окинул меня взглядом, полным неприкрытого изумления. Работаю я хорошо и никогда не отказываюсь выходить на точки, где будет проходить «большое начальство», так что играю роль образцовой работницы, прекрасно освоившей навык улыбаться и кланяться, пока это самое «большое начальство» поливает грязью твою работу. А с дисциплиной — проблемы. Во-первых, мои вечные опоздания, во-вторых, нежелание улыбаться и кланяться начальству поменьше, когда нам подсовывают самые отстойные материалы, какие только можно найти на рынке или заставляют нарушать технологию.

Людям потом жить в этих домах и покупать их будут за немалые деньги. Я-то помню, сколько денег родители вложили в ту квартиру, которая благополучно отошла банку. И в саму квартиру, и в ее ремонт, когда все начало сыпаться.

Нам, как обычно, описали «фронт работ» на сегодня и отправили на места. Я уже направилась к своим девочкам, здороваясь на ходу со всеми подряд, как меня перехватил Гена. Возвела глаза к небу, задавая безмолвный вопрос «за что?», но ответа так и не получила. Гена — парень, возможно, и неплохой, но очень уж нудный и очень настойчивый. Он несколько месяцев ходит вокруг меня и вздыхает. Спасибо, дальше не идет. Но и его хождения раздражают не по-детски. Даже если мне пришло бы в голову завести с кем-то «отношения», где бы я взяла время? О любви и речи не идет: какая может быть любовь, если с большинством мужчин, которых я вижу ежедневно, я разговариваю на разных языках. Иногда мне кажется, что многие из нематерных слов знают только слово «эта», причем в качестве связующего компонента для красочных ругательств, а не в качестве указательного местоимения.