Страница 15 из 33
Итак, после возвращения собачьих упряжек, нас на мысе Хат стало четверо, и нам не на кого было рассчитывать — от мыса Эванс нас отделяла открытая вода. Двое не годились сейчас для санных походов, да и собаки были истощены до предела.
Мы беспокоились за судьбу Кемпбелла и его партии, но чем дальше, тем больше к этому беспокойству примешивалась тревога за всё ещё отсутствующую полюсную партию: зима быстро вступала в свои права, погода стояла плохая. Но что могут сделать два человека? Да и что надо делать? И если делать, то когда, чтобы было больше шансов на успех? Вдобавок ко всему Аткинсону приходилось волноваться ещё и за меня — я был серьёзно болен.
В конце концов он решил сделать две попытки.
Двадцать шестого марта он с матросом Кэохэйном вышел с санями на Барьер. Погода была ужасная, но они достигли точки в нескольких милях к югу от Углового лагеря и возвратились. Вскоре мы поняли, что южная партия погибла.
Больше ничего нельзя было предпринять, пока не возобновится связь с зимней базой на мысе Эванс. Только 10 апреля удалось на санях проехать к нему по свежему морскому льду. 14 апреля на мыс Хат подоспела помощь.
Тогда и была предпринята вторая попытка. Партия из четырёх человек прошла на санях кусок западного побережья, чтобы встретить Кемпбелла и помочь ему, если он пытается пробраться к нам. Поход кончился ничем, как, впрочем, и следовало ожидать.
Далее будет изложена и история наступившей зимы, и наши колебания: искать ли полюсную партию (наверняка погибшую) с её документацией или же Кемпбелла с его людьми (возможно, живыми). Делать и то и другое мы не могли — не хватало людей. Мы считали, что либо полюсную партию погубила цинга, либо она провалилась в трещину… Истинную причину мы никак не могли заподозрить, ибо твёрдо были уверены, что только болезнь или несчастный случай могут помешать людям Скотта найти дорогу к лагерю. Мы решили предоставить Кемпбеллу своими силами пробиваться к нам вдоль берега, а самим пойти на поиски полюсной партии и её документации. К нашему удивлению, мы обнаружили занесённую снегом палатку в 140 милях от мыса Хат и всего лишь в 11 милях от склада Одной тонны.
Они прибыли сюда 19 марта. В палатке лежали тела Скотта, Уилсона и Боуэрса. Отс, не дойдя до этого места 18 миль, добровольно вышел из палатки в метель, навстречу смерти, старшина Эванс лежал мёртвый у подножия ледника Бирдмора.
Найдя тела и документацию участников похода к Южному полюсу, поисковая партия вернулась на мыс Хат, с намерением отправиться по западному берегу навстречу Кемпбеллу. Но когда я привёл на мыс собачьи упряжки и приблизился к хижине, я увидел на её двери записку, написанную рукой Кемпбелла; у меня сохранились очень смутные воспоминания об этом потрясающем событии. Давненько у нас не было таких хороших новостей.
История Кемпбелла такова{23}. Кемпбелл высадился в Убежище Эванс, имея провианта на шесть недель санных походов плюс двухнедельный рацион на шесть человек: 56 фунтов сахара, 24 фунта какао, 36 фунтов шоколада, 210 фунтов галет, немного «Оксо»{24} и запасную одежду. Иными словами, после проведённых по плану санных походов им оставалось провианта на четыре недели весьма скудных пайков. Кроме того, у них были запасная палатка и запасной спальный мешок. Никто серьёзно не предполагал, что корабль не сможет их забрать во второй половине февраля.
Партия Кемпбелла провела успешные санные походы и важные геологические изыскания в районе Убежища Эванс. Затем, обосновавшись на берегу, они стали ждать судно. Вокруг до самого горизонта, сколько хватал глаз, простиралась открытая вода, разгоняемая сильным ветром, а судно всё не приходило.
Путешественники заключили, что оно потерпело крушение. На самом же деле за пределами их видимости лежал толстый паковый лёд, сквозь который Пеннелл упорно пытался провести судно, пока не встал перед выбором — или уходить или вмёрзнуть в лёд. Ему так и не удалось приблизиться к берегу ближе чем на 27 миль.
Вот тогда-то с плато позади них по направлению к открытому морю задули сильные ветры. Такая погода усугубила и без того плохое положение. Убежище Эванс усеяно огромными каменными глыбами; преодолевать их приходилось склонившись вперёд и сопротивляясь встречному ветру, а стоило ему внезапно стихнуть, как незадачливый путешественник валился вперёд лицом вниз. Ввиду таких обстоятельств было решено с места не трогаться, подготовиться к зимовке, а весной отправиться берегом на санях на мыс Эванс. Альтернативная идея отправиться берегом на санях в марте или апреле, кажется, никогда всерьёз не обсуждалась. Но мы-то на мысе Хат, после вылазки Аткинсона на запад в апреле 1912 года, естественно, ничего не знали о планах северной партии.
Она между тем разделилась на две группы по трое человек в каждой. Первые трое под командой Кемпбелла вырыли в большом глубоком сугробе шурф глубиной 6 футов, от него вбок продолбили буром и лопатой проход, а в конце прохода — пещеру площадью 12 футов на 6, высотой 5 футов 6 дюймов.
Остальные трое под командой Левика разыскивали и убивали тюленей и пингвинов, Но их попадалось ничтожно мало, и до середины зимы, когда наступила полярная ночь, люди не ели досыта. Один человек обязательно дежурил у палаток — они были уже такие изношенные и ветхие, что оставлять их без присмотра на ветру было небезопасно.
К 17 марта пещера, ещё не готовая, могла всё же принять троих жителей. Об их вселении пусть расскажет Пристли, но не думайте, что непогода, о которой он пишет в дневнике, была исключительным явлением на этом клочке суши, прозванном впоследствии островом Инекспрессибл{25}.
«17 марта, семь часов вечера. — Весь день дул сильный юго-западный ветер, ночью усилившийся до бури. День выдался ужасный — надо было перенести в наше временное жилище все необходимые вещи. Ни разу за время совместного пребывания наши нервы не были так напряжены, но мы успешно выдержали испытание… Не хотел бы я ещё когда-нибудь совершить три такие ходки, как сегодня. Стоило ветру внезапно ослабить свои усилия, и я падал в наветренную сторону. Каждый его яростный порыв заставлял меня склоняться в противоположном направлении, не меньше десяти раз он отрывал меня от земли и кидал наземь или на негостеприимные валуны. Обоим моим товарищам тоже пришлось туго. За две ходки Дикасон расшиб колено и лодыжку и потерял матросский нож, а Кемпбелл лишился компаса и нескольких зарядов для револьвера. Счастье наше, что мы вообще сумели пройти»[34].
Хорошо ещё, что ветер часто не сопровождался ни метелью, ни позёмкой. Через два дня, всё в ту же бурю, в 8 часов утра на головы второй тройки обрушилась палатка. Солнце в это время заходило в 4 часа пополудни, и они решили пробираться к своим товарищам. Вот что рассказывает Левик:
«Мы навалили льдины и камни с морены на палатку со всем её содержимым и после этого пустились в путь. Прежде всего нам предстояло пересечь полмили чистого голубого льда, выметенного не стихающим ветром, дувшим нам почти прямо в лицо. Выпрямиться мы не могли и весь путь проделали на четвереньках, ложась при особенно сильных порывах на живот.
Пока доползли до конца льда, хлебнули горя. Как сейчас вижу побитые лица товарищей, свинцово-синие, с белыми пятнами обморожений. На берегу острова нам удалось укрыться за огромными валунами и оттереть замёрзшие носы, уши и щёки. Проползши ещё шестьсот ярдов, мы достигли незаконченной пещеры, в которой забаррикадировалась половина нашей партии. Долго кричали, прежде чем они нас услышали и впустили. Встретили нас очень тепло и накормили горячей пищей, вкуснее которой, наверное, никто из нас в жизни не едал».
Продолжает Пристли:
34
Пристли Р. «Антарктическая одиссея». Л., Гидрометеоиздат, 1989, с. 227, 229.