Его собственность (ЛП)

Блейк доедает свой последний кусок и отталкивается от стула.

— Мне нужно поработать. Развлеки себя чем-нибудь и через час я жду тебя в спальни?

— Oкэй.

В спальне она тянется к его брюкам. Она хочет доставить ему удовольствие так, как он научил ее.

— Полегче, тигр, — говорит он и раскрывает ее ноги, он захватывает ее клитор, размазывая ее сладкие соки, и начинает нежно посасывать его. Она чувствует непередаваемые ощущения, нежные нити удовольствия проходят в нее от его языка. Она трепещет, забывая обо всем, полностью сливаясь со своим естеством. Он обучает ее сексу, показывая, каким он может быть. Ногти впиваются ему в плечи, рот открывается, мышцы напрягаются, ожидая взрыва, который грядет.

Но когда он позволяет, словно поезду нестись на нее оргазму, он опять намеренно замедляет свое движение, возвращая ее вниз, чтобы продолжить ласкать, посасывать снова бархатно-мягкую опухшую плоть. Его глаза внимательно наблюдают за ее реакцией. Снова и снова он повторяет эту пытка, пока она держит его голову в своих руках и умоляет его дать ей освобождение.

— Я больше этого не вынесу, — умоляет она.

И на этот раз он поддается. Он позволяет ей кончить. Оргазм шокирует ее своей интенсивностью. Она выкрикивает его имя, но странно, он не убирает своего рта от ее чувствительной жаждущей набухшей киски. Она пытается освободиться, но он удерживает ее стальной хваткой. Она перестает отталкивать его голову и умолять остановиться, а наоборот притягивает ее ближе, новая волна экстаза накрывает ее. И опять. Три раза в общей сложности она дергается, дрожит, трепещет и парит высоко, перед тем, как возвращается вниз. Ее руки, словно крылья, раскинулись в стороны.

Она чувствует его пристальный взгляд, который следит за ней, он проводит щекой по ее животу, слушая ее неровное дыхание.

Затем он поднимается вверх, полный закручивающейся энергии, словно пружина, и, взяв ее на руки, кладет на подушку. Она без сил, просто смотрит на него затуманенными, страстными глазами. Она хочет сказать ему, что никогда не испытывала такого прежде. Хочет сказать ему, как прекрасно и удивительно это было, какой наполненной, он заставил ее почувствовать себя, возможно, она даже выпалит, что влюблена в него теперь и была наверное раньше.

Для нее нет никого, кроме него, каким бы он не был плохим, хорошим, даже равнодушным, но он кладет свой палец на ее губы. Он не хочет от нее слов. Он претендует только на ее тело и только тогда, когда хочет этого. Все это он делал, чтобы установить свою власть над ней. Ее глаза подрагивают, она слышит, как он снимает брюки и чувствует, как прогнулся матрас под его весом.

— Ах, — говорит она.

22.

Поздно, почти двенадцать, когда Блейк вставляет ключ-карту в дверь и входит в апартаменты. Раздвижные двери на балкон открыты. Легкий ветерок поднимает занавеску. Он замечает, что она спит на диване и чувствует дрожь от какого-то непривычного чувства. Он стоит и разглядывает ее. В мягком тусклом свете, узор на обоях в виде лаванды выглядит колючим терновником и как будто он принц, который пробирается к ней, а она — принцесса из «Спящей красавицы». Он все еще помнит, как читал эту книжку своей сестре. Так много раз. Ее любимая. Он ненавидел ее. Банальный бред. Он садится рядом с ней и во сне она наклоняется к нему. Он проводит пальцем по ее щеке, она открывает глаза.

— Ты пахнешь виски. Где ты был?

У него вырывается смешок.

— Следишь за моими передвижениями.

Она кладет руку на его щеку. Холодная. Она кладет руку на его грудь. Через ткань рубашки, она слышит, как в такт стучит его сильное сердце.

— Ты напомнила мне Спящую красавицу.

— Так может быть ты принц, пленивший ее.

Он смотрит на нее с грустью. Его пальцы нежно вычерчивают линии на ее щеке.

— Не обманывай себя, Лана. Наша связь может быть только временной, я говорил тебе это.

Его слова вонзаются в нее, как ножи, раны нашептывают.

— Кто она? Где она сейчас?

— Она из старинной фамилии, как и я. Она должна закончить свое образование. Ей всего двадцать два. В следующем году мне будет тридцать один, а ей двадцать три. Тогда мы и поженимся.

— Ты влюблен в нее?

Он смотрит с усмешкой.

— Нет.

— Это как брак по договоренности?

— Что-то вроде того. Есть некоторые возможности для маневра, должна быть обязательно какая-то приманка, но брак для нас всегда был слиянием двух великих семей. Лазарды женят своих сыновей на Рокфеллерах, а Рокфеллеры выдают замуж своих дочерей «за отличную удачу». Это хорошо работает.

— Любовь даже не часть уравнения?

— Значение любви в огромной степени преувеличено. Мы объединяем наше богатство и положение, и принимает меры, чтобы удовлетворить наши специфические вкусы.

— Специфические вкусы?

— Некоторые из нас геи, другие — педофилы.

Она смотрит на него в полном шоке.

— Ты оправдываешь педофилию?

— Я не одобряю все. Я констатирую факт.

— Так ты бы не сообщил о педофиле, который издевается над ребенком?

Он качает головой.

— Это дело между педофилом и Богом, Бог создал его таким.

— А как насчет ребенка?

— Время перехода на интернет есть причина и следствие, и просить любой дар милосердия, каким бы крошечным он не был, это все равно, что просить эти разрушающие ссылки в том веб-железе. «Никто не заслуживает такого чуда» Хорхе Луис Борхес.

— В каком немилосердном мире ты живешь.

— Твоя трагедия заключается в том, что ты живешь в том же мире, что и я, только ты не понимаешь этого, и поэтому ты неосторожна.

— А твоя трагедия в твоем фатализме.

— Наоборот. Это означает, что я признаю, проблемы и причинно-следственные связи. В отличие от тебя, моя жена и я будем охранять наших детей таким образом, что они никогда не подвергнуться воздействию опасных ситуаций.

Она смотрит на него, пытаясь выглядеть спокойной, но неприлично обсуждать свою невесту, с которой он собирается жить, с ней.

— Если вы уже помолвлены, почему вас никогда не видели вместе и почему ты преподносишься, как самый завидный жених?

— Тебе никогда не понять нас, не пытайся.

— По этой же причине твоя семья не появляются в списке самых богатых людей в Forbes?

Он одаривает ее улыбкой.

— Уже лучше. Теперь ты начинаешь понимать. Величайшее достояние состоит в том, что все тайно нажитое, яростно охраняется.

— Так... ты самый завидный жених, потому что...

— Воздействие меритократии должно поддерживаться все время. (Меритократия —теория об управлении обществом элитой одарённых)

— Ах, с пороком элитарности.

— Нет, но близко.

— Почему так уклончиво? Я связана контрактом, и не смогу рассказать, даже если бы и хотела.

— Если бы ты контролировала восемьдесят процентов всех богатств в мире... Разве бы ты не хотела ввести статус-кво? Мы предпочитаем торговать анонимно, за фасадом, скрываясь за публичными лицами. Короли, премьер-министры, цари, султаны, императоры приходили к власти и теряли ее ревностно из-за недовольства народа. Мы, беспрерывно, правили и руководили из-за кулис на протяжении веков. Наши секреты бесценны.

— Сколько времени?

— Время тебе быть в постели, — говорит он, и поднимает ее на руки. Она обхватывает его за шею.

— Ты приобретение на долго, Блум.

— Слишком долго для вас, Баррингтон.

— Никогда слишком долго для меня, Блум.

Она поворачивает голову и видит свое отражение в зеркале на противоположной стене. Ее длинная ночная рубашка развивается позади нее и в мягком свете от ночников, они похожи на романтического героя и героиню из черно-белого кино, которое любит смотреть ее мама. Но мы не романтическая пара, напоминает она себе. Все его планы не включают ее. Эта мысль угнетает, она ощущает грусть и утыкается своим лицом ему в шею.

— Спать?

— Не совсем, Блум, — спокойно отвечает он.