Шагай вперед, мой караван...

- Что мне сказать? Чем я это заслужила?Я люблю вас всех. Будьте благосло венны. Будьте счастливы.

Сэм, стоявший в толпе студентов, уже прошедших Graduation, не отрываясь, смотрел на Вику, и в глазах его дрожали слезы. Что скажет он ей сейчас? Какими словами выразит переполнявшие его чувства? Какая жалость, что у него не было при себе кинокамеры. Такой триумф, такое признание и любовь нужно было запечатлеть для нее на память.Он начал пробираться поближе к сцене, чтобы, не потерять ее в толпе, окружавшей поляну.

Спускаясь как пьяная с помоста, не видя ничего ни вокруг, ни впереди себя, Вика угодила в чью-то мускулистую, упругую грудь. Вздрогнув и приходя в себя, она подняла глаза, намереваясь извиниться. И разом расслабилась, как луч света, разлившийся по поверхности водной глади. Перед ней стоял Стив - живой, настоящий, одетый в плоть и летний костюм. Не произнеся ни слова, боясь обронить хоть единую лишнюю секунду, Вика схватила его за руку, увлекая за собой.Но вдруг остановилась, оглядываясь по сторонам, и встретилась взглядом с Сэмом, печально смотревшим им вслед.

- Стой здесь. Умоляю, не двигайся с места. Я сейчас, - сказала она Стиву и метнулась назад, в толпу студентов и родителей, наблюдавших за ней. Подойдя к Сэму, Вика крепко обняла его, прижавшись щекой к его щеке, и быстро проговорила:

- Пожалуйста, всегда знай, что бы с нами в жизни не происходило, у тебя есть друг, готовый оказаться рядом в трудную минуту. И в радостную тоже. Твой дядя уже присмотрел для тебя невесту. Ты будешь с ней счастлив. Поверь. Если пригласишь на свадьбу, обязательно приеду. А сейчас мне надо уйти. Не сердись.

Она опустила руки и заглянула ему в глаза.

- Это он? - спросил Сэм.

- Да. Это он.

Глава 76

Через несколько минут они уже были у ее дома. Выпрыгнув из машины, Вика снова поймала руку Стива, чтобы он не растаял вдруг, не растворился. Едва дверь ее квартиры захлопнулась за ними, она сорвала с себя шапочку и мантию, а заодно и все остальное, что могло отделять ее от него. Он сделал то же самое. И теперь они являли собой два совершенных творения Природы в их первозданном виде, созданные для взаимного обладания и любви.

Телефоны были отключены сразу же, а вместе с ними - любая связь с внешним миром. Часы им не понадобилось останавливать - время остановилось само. Солнце, передумав заглядывать в их комнату, раньше обычного скатилось за горизонт, понимая, что при всей своей незаменимости, ему иногда лучше просто не быть. Утомленные, но не пресытившиеся, они погружались в полудрему-полусон, а едва пробудившись, снова сплетались - телами, сердцами и душами - в одно, неразделимое существо, имя которому Страсть.

Вспомнить о том, что на свете есть кто-то третий, заставил их тривиальный Голод.

- Ты не вставай, - сказал Стив. - Если не возражаешь, я поколдую на кухне сам.

С блаженной улыбкой на не нуждавшихся в помаде губах Вика кивнула, откунулась на подушки и задремала. Поскольку времени по-прежнему не существовало, она не знала, долго ли длился ее сон. Легким поцелуем он разбудил ее, устроился рядом, поставив перед нею поднос. На нем была только одна тарелка с едой, одна большая чашка кофе, один фужер с соком и один бокал с вином.

- Не вздумай все это съесть и выпить без меня, - предостерег Стив. - Я старался ради, до смерти голодного и возмутительно прожорливого, мы.

Идея ей пришлась по душе. Они кормили и поили друг друга, прерывая это веселое занятие поцелуями. А потом снова провалились в Вечность. На целых три дня, по истечении которых Вика вышла из ванной комнаты одетая, аккуратно причесанная и подкрашенная.

- Этак можно навсегда выпасть из времени, - виновато сказала она.

- Понял. Пойду-ка и я его поищу, - улыбнулся Стив и тоже скрылся в ван- ной.

Пока он приводил себя в порядок, она включила телефоны, прослушала месседжи, позвонила домой и успокоила родителей, что у нее “все больше чем а порядке”.Покидать свое, ставшее вдруг таким родным и уютным, гнездышко не хотелось. Но съестные запасы были сметены подчистую. Они отправились вдвоем в ближайший супермаркет и накупили всевозможных продуктов и полуфабрикатов, как при угрозе войны или землетрясения.

- Я думала, что счастье это когда любишь всех, весь мир. - Вика откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. - А оказывается самое невыносимо-острое счастье - любить одного. Любить тебя, Стив. Любить в тебе весь мир.

- Признаться, со мной все было немного иначе. - Впервые со дня их знакомства у него возникло желание приоткрыть ей свою душу. - Уже в детстве я подметил, что не такой, как все, что способен делать и чувствовать больше,чем окружавшие меня люди, тем более - сверстники. Кажется, я возгордился. Мне захотелось измерить границы своих возможностей, познать себя. Я начал, так сказать, расти вглубь. Это было захватывающе интересно. Я даже решил, что мне не нужен никто, что весь мир, как ты только что опрометчиво заметила, сконцентрировался во мне. Я и к Саи Бабе-то отправился, чтобы научиться у него чудесам, которые он ежедневно, как рассказывали, творил. Многое мне действительно удалось перенять. Ведь я постигал его не глазами и ушами обыкновенного человека, а ухватывал суть. Но и Свами с ходу ухватил во мне суть. Он перевернул меня с головы на ноги, помог понять все мои заблуждения, ни разу при этом не упомянув о них. Он взял в руки сырье, из которого я был сделан, и вылепил меня заново, убив во мне эгоиста. По крайней мере, хочу надеяться, что это так.

Стив сидел, как Вика, откинувшись на спинку дивана - рядом с ней, но не видя ее глаз, выражения ее лица. Наверное ему так было легче.Он не привык никому исповедоваться. И сейчас говорил так, будто был один в комнате, возможно, впервые для себя самого расставляя по местам все акценты и ударения.

- И все же... - помолчав, продолжил он, - когда появилась ты, я испугался. Я не хотел расплескать свою целостность, свернуть с годами вынашиваемого пути. Ты знаешь, я долго сам себе сопротивлялся. Но ты победила, подарив мне то, чего у меня, оказывается, никогда по-настоящему не было.Я так оголтело, так по-глупому счастлив, что теперь совершенно не представляю, как мне следует жить.

Напрасно они с такой тщательностью приводили себя в порядок. Стив едва успел закончить свою исповедь, а наспех сдираемая друг с друга одежда уже летела в разные стороны, и волосы их снова смешались.

...Живописно разметавшись на измятых простынях, они долго лежали без движений, без слов, отдыхая или грезя наяву.Наконец, Вика, не меняя позы, задумчиво проговорила:

- Стив... А что будет с нами дальше?

- Что ты имеешь ввиду? - отозвался он.

- Напутствие Саи Бабы. - Она села на постели, подобрав колени к подбородку. - Я думаю об этом постоянно. С того дня, как мы вернулись.

- Выкладывай. Подумаем вместе. - Он тоже сел, накинув на плечо простыню, как тогу.

- Я еще была подростком, когда у меня впервые возникло не вполне осознанное ощущение, что я, и такие как я, должны находиться в Америке. Потому что именно в Америке зарождается новое человечество.

- И когда ты вполне осознала это ощущение, ты с ним согласилась.

В его тоне ей послышалась скрытая ирония.

- Думаю, что да. Не зря ведь Америку называют плавильным тигелем. Сюда стекаются люди со всего мира, всех национальностей, и переплавляются в единую нацию. Заметь, добровольно! Они мирно сосуществуют, уважая обычаи, религию и культуру друг друга. Каждый вкладывает свой посильный труд в процветание их общей страны. Все они очень разные - внешностью, уровнем развития, корнями, наследственностью. И все - представители единого государства, единого народа. Это же здорово! По-моему, это именно то, о чем говорил Саи Баба: Есть только одна нация - человеческая...

- Так это же в том случае, если ей ничего не противопоставляется, - поправил ее Стив. - А собирательная нация американцев сама себя противопоставляет всем другим нациям, странам, народам. Диктует свою волю. Причем не только словами, но и оружием. Нагнетает напряжение в мире, заставляя миллионы людей ненавидеть “идеального” американца. И ты усматриваешь в этом модель нового общества?