Холодное блюдо

Вот ведь кривая ухмылка судьбы. Искал, вычислял виновника бед, и на тебе… Вычислил на свою голову. И что дальше? Кому теперь мстить за смерть супруги и не увидевшего свет первенца? Что теперь Стрельцову делать со своей переменой холодных блюд? И по всем раскладам выходило, что его холодное блюдо останется неприготовленным. Некому его вкусить. "Крестники-должники" Артема в большинстве своем для возмездия…недоступны. Словно небеса задались целью их самостоятельно покарать, не давая Стрельцову даже шанса на осуществление полновесной мести. Непосредственного убийцу Насти бандиты сами уже похоронили. Заказчик с катушек слетел, причем вылечат ли его, еще неизвестно. До господина Туманова, надо быть реалистом, не дотянешься. Депутатский статус, охрана, сопровождение, служба безопасности и прочее. Не с гранатой же под его автомобиль бросаться. Да и не основной он злодей в этой истории. Шестерок тумановских отлавливать и их карать по законам гор – тоже не с руки. Мелко как-то и…муторно.

От досады Артем крякнул и чуть резче, чем нужно, крутанул руль на повороте, едва не въехав в высокий бетонный бордюр. Хоть волком вой от бессилия! Подранка Величева добить что ли? Авось полегчает…

На очередном перекрестке светофор мигнул желтым глазом и зажег кроваво-красный, будто одобряя любые агрессивно-насильственные намерения. Это показалось Стрельцову…символичным. А то, что красный сигнал характеризуется как запрещающий, в голову почему-то не пришло. Дождавшись, когда светофор погасит свое багровое око, Артем свернул направо и с удивлением обнаружил, что едет не домой. И не к матери. Не в магазин, не в офис – он направляется на улицу Декабристов к дому номер сорок семь с литерой "А". То бишь к берлоге Величева. Когда и почему он избрал данный маршрут, Артем и не понял. Само собой получилось, без участия сознания. Будто какая-то неведомая сила тянула его туда. То ли неудовлетворенное чувство мести, то ли желание посмотреть еще раз "на место преступления", то ли…

Спроси его кто: "А зачем ты едешь к дому Величева?", Стрельцов ответить бы не сумел. Действительно, зачем? Еще раз поиздеваться над мерзавцем или вообще добить сейчас, после того, как Артем его освободил, затруднительно. Едва ли бандит безропотно позволит себя связать или тем паче подставит шею под нож. Или снова выжидать, сидеть в засаде? Глупо. Он и первый-то раз еле высидел. Тем более что Величев наверняка уже в больнице здоровье поправляет. По большому счету Артем не хотел ни убивать Величева, ни издеваться над ним, даже любоваться плодами своей "разъяснительной работы" и смотреть на покалеченного и измордованного негодяя желания не испытывал. И если бы Стрельцов счел возможным напрячь мозги и как следует проанализировать собственные желания, к дому номер сорок семь с литерой "А" он бы, безусловно, не поехал. Но напрячь мозги он не соизволил и, бездумно следуя подсознательным устремлениям, уверенно двигался по направлению к улице Декабристов. Тянуло его что-то "на место преступления". А кто он такой, чтобы противиться "неведомой силе"?

Во дворе дома номер сорок семь "А" собрался народ. Не толпился, а именно собрался, вернее даже – "кучковался". Чему Стрельцов, припарковавший машину около магазина "Богемское стекло", немало удивился. За время своего многодневного "засадного" наблюдения он ни разу во дворе столько людей не видел. И распределялись они обычно по всему двору: пенсионерки – на лавке, молодые мамаши – рядом с песочницей, подростки…где придется. А тут всем хуралом, человек тридцать, не меньше, весьма показательно скопились в одном месте. Надо полагать, собраться народ заставило зрелище…нетривиальное. И с учетом того, что среди бабулек и прочих любопытствующих граждан просматривались характерные серые силуэты сотрудников милиции, а возле фонарного столба застыл уазик, украшенный надписью "Центральное РУВД", зрелище к тому же имело явный криминальный душок.

От невнятного предчувствия защемило сердце. Артем выбрался из машины и бочком двинулся поближе к… зрелищу. Подойдя метров на двадцать, Стрельцов остановился. Дальше идти не позволили внезапно проснувшиеся здравомыслие и осторожность, которые в один голос умоляли не привлекать лишнего внимания, поскольку его физиономия и без того во дворе примелькалась. Не хотелось, чтобы какая-нибудь бдительная Марья Ивановна начала дергать милиционера за рукав и сигнализировать о появлении "того самого подозрительного бездельника из машины". Милиционер ведь может и заинтересоваться "подозрительным бездельником", а отвечать на вопросы представителей органов правопорядка…не хотелось.

Тем паче и отсюда кое-что было видно. Это "кое-что" просвечивало белым молочным пятном сквозь редкий частокол ног и напоминало лежащее на земле и накрытое простыней тело. Невнятное предчувствие сдавило левую часть груди еще сильнее.

По изложенным выше причинам соваться к белому пятну или обращаться за разъяснениями к одной из пенсионерок Артем не стал, а подошел к расположившемуся в стороне от основной массы народа подростку лет тринадцати. Как известно, мальчишки, наряду со старушками, являются наиболее информированной о жизни улицы и двора частью населения, только, в отличие от бабушек, отроки общаться с представителями органов правопорядка не любят.

Подросток сидел на полукруглой, вкопанной в грунт, железной лестнице, лениво поглядывал на скопление граждан и интенсивно лузгал семечки.

– Парень, не подскажешь, что тут случилось?

Мальчишка оглядел обратившегося к нему незнакомца, сплюнул шелуху и произнес:

– Мужик с пятого этажа свалился.

– С пятого?

– Угу, с пятого. Не очень высоко вроде, а мозги по асфальту разлетелись.

– Самоубийство?

– Не, говорят, не сам выпал, а выбросили.- Подросток недоверчиво хмыкнул.- Брехня, наверное.- Потом наморщил лоб, подумал и добавил:- А может, не брехня, он же крутой был, центровой.

– Кто?

Мальчишка еще раз хмыкнул, на сей раз по поводу тупости собеседника, но все же ответил:

– Ну, этот,- он кивнул в сторону собравшихся вокруг белеющего пятна граждан,- разбился который. Серега Велик.

– А-а…- Стрельцова хватило только на такое – не очень изысканное – выражение понимания. На него снова снизошла какая-то заторможенность. Не поблагодарив мальчишку, Артем развернулся и медленно побрел обратно к автомобилю.

Делать здесь больше было нечего. Вопрос о том, сам ли Величев с балкона сверзился или поспособствовал кто, Артема интересовал мало. А кто и за какие грехи мог отправить Величева в мир иной, если это действительно убийство, Стрельцова вообще не волновало. Учитывая специфику "творческой деятельности" покойного, не удивительно, что кто-то бандита пришил.

А вот сам факт отсутствия недруга на бренной земле…заставлял кое-что переоценить. Со смертью Величева достойных и…доступных врагов, на которых можно было обрушить карающий меч возмездия, не осталось. Хоть классика цитируй: "…иных уж нет, и те далече…". Поневоле задумаешься о превратностях судьбы и божьем промысле. И о том, что человек – лишь песчинка на полях мироздания и игрушка в руках высших сил.

Небеса лишили Артема возможности самолично поквитаться с убийцами жены, наказав по-своему. И гадай теперь, это слепой случай, стечение обстоятельств, или плетение Норн, которые намекают на то, что месть бессмысленна и бесполезна.

Гадать не хотелось. Вообще ничего не хотелось. На душе было муторно и… пусто. Артем горько усмехнулся. Он не раз и не два читал о том, что подобная пустота поселяется в душе, после осуществления долгожданной мести. Мол, воткнешь отцовский меч в горло заклятому врагу, отомстишь за поруганную честь семьи, а радости и счастья нет. Одна пустота. Только у него пустота откуда? Артем никому меч в горло не вонзал, кровью недругов не умывался, некоторые телесные повреждения едва ли стоит расценивать как полновесную месть. Его блюдо остыло, но подано уже не будет.