Страница 1 из 9
Элеонора Мандалян
Любимцы великой звезды
Фантастический рассказ
Пейг лежал на мшистом ковре и ждал. Он знал, что если терпеливо сосредоточивать зрительные импульсы на безукоризненно ровной линии горизонта, то можно ощутить это дивное таинство природы - появление великого источника жизни, источника света и тепла, их родной звезды, с которой не может сравниться ни одна из пяти других звезд, выплывающих вслед за Великой на небесный свод.
И вот над горизонтом обозначился оранжевый край светила, которое медленно, нестерпимо медленно увеличивалось в размерах.
Пейг блаженно расслабился, обмяк, готовый всем своим существом принять горячие живительные лучи.
До восхода Пяти Звезд было еще далеко. Да и до них ли, когда на небе блистает прекрасная Великая Звезда!
Он потянулся разнеженно, удовлетворенно, ощущая, как каждая клеточка наливается силой и бодростью.
Теперь, когда ночной голод был утолен, в его теле возникла жажда стремительного движения, жажда разрядки.
Он легко сорвался с места и взвился ввысь, искрясь и переливаясь в лучах Великой Звезды.
В то же мгновение следом за ним устремились его друзья, сплелись в сверкающий хоровод.
Пейгу незачем было сосредоточиваться, чтобы ощутить, что Ола тут, в веселом хороводе, совсем близко от него.
Когда он касался ее, розовая дрожь пробегала по его поверхности, и он понимал, что все знают, как ему мучительно стыдно. Понимал, но ничего не мог с собой поделать.
Он любил Олу с самого детства, в те счастливые годы, когда они вдвоем ускользали к далеким озерам полюбоваться отражением Великой Звезды.
Но тогда нельзя было проявлять своих чувств, и он старательно скрывал их. А теперь, когда они оба стали настолько взрослыми, что могли объявить об этом всем, Ола почему-то избегала его, каждый раз исчезая сразу же после утреннего хоровода.
Напрасно он пытался перехватить ее прежде, чем она исчезнет, последовать за ней, узнать, куда она девается. Ему это не удавалось.
Пейг знал, что не один он влюблен в Олу. Роуд, стоило ей коснуться его, тоже предательски розовел, и от его волнения электрический разряд пробегал по всему хороводу.
Так было всегда. В детстве, когда они с Олой улетали к озерам, Роуд каким-то образом находил их. Это раздражало Пейга, но ведь Ола не принадлежала никому, а значит, каждый мог позволить себе быть влюбленным в нее.
Сегодня Пейг решил опередить Олу. Пусть она не думает, что он не может жить без нее.
Не дожидаясь окончания танца, он нарушил гармоничную слитность хоровода и, вспыхнув желтым светом, исчез.
Неуловимые растерянно замерцали, съежились, и хоровод распался. Праздник утра был безнадежно испорчен в самом разгаре.
"Пейга нужно наказать", - обменялись единодушным мнением друзья.
Только Ола не проявила никаких эмоций. Распластавшись на жестком буром мхе, она равнодушно принялась созерцать небо у той части горизонта, откуда вот-вот должны были появиться пять малых звезд, а потом всколыхнулась легкой дымкой и тоже исчезла.
В полном одиночестве летел Пейг над пробуждающейся планетой. Однообразие ландшафта нарушали изредка попадавшиеся Неподвижные.
"Удивительно, - подумал Пейг, - их много, но они далеки друг от друга и потому так же одиноки, как я".
Желто-оранжевой равнине, тянувшейся до самого горизонта, казалось, не будет конца. Пейг нервничал. Отчего? Поглощенный своими невеселыми мыслями, он не сразу понял. Но, спохватившись, поспешно устремился вниз, чтобы укрыться в тени одного из Неподвижных.
Перегрев всегда вызывает у Неуловимых неприятные ощущения. И как это он не заметил, что Пять Звезд уже выплыли на небо и вместе с Великой Звездой изливали на планету нестерпимый зной.
Неподвижный, в тени которого укрылся Пейг, был большим и старым. Его ветви, унизанные жесткими рыжими пластинами, безвольно свисали и только еле заметно вздрагивали под все усиливающимся зноем.
Едва коснувшись земли, Пейг поспешил разрядиться, чтобы избавиться от перегрузок. Ему сразу стало легче. Он растянулся на голом камне и отдыхал, приказав себе ни о чем не думать.
Одна из малых звезд, взбираясь все выше по небосводу, коснулась Пейга своими лучами. Он рассердился, но двигаться не хотелось.
"Разве ты не видишь - я на свету?! Укрой же меня скорее!" - послал он упрек Неподвижному.
Тот безропотно, но с невыносимой медлительностью приподнял тяжелую ветвь и расположил ее так, чтобы защитить Пейга от непрошеных лучей.
"Можно подумать, что я нарушил утренний хоровод только для того, чтобы валяться в тени этой старой развалины", - раздраженно подумал Пейг и заставил себя сосредоточиться.
Он постарался как можно точнее определить местонахождение Трех Озер, тех самых, к которым в детстве они удирали вдвоем с Олой. И как только ему это удалось, он молниеносно перенесся на их берега - не летать же под отвесными лучами шести светил.
И тут он вдруг увидел Олу. От неожиданности его тело вспыхнуло желто-розовыми искорками.
Не замечая его появления, она продолжала парить над дымящейся поверхностью озера, то касаясь ее, то взмывая ввысь.
Когда Ола нырнула в озеро, Пейг скользнул за нею следом.
Его окутала приятная прохлада, пронизанная спутавшимися лучами светил. Но он не замечал ничего. Он искал ее.
Она же беззаботно резвилась у самой поверхности, разбрасывая сверкающие брызги, которые тут же испарялись.
Стараясь подавить волнение, чтобы не выдать своего присутствия, он распластался на поверхности озера, сделавшись совсем прозрачным.
Ни о чем не подозревавшая Ола в радостном наслаждении взвилась в воздух и, разом расслабившись, плюхнулась в озеро, прямо на его распростертое тело.
Она забилась, запульсировала в тщетной попытке вырваться.
И вдруг затихла. Она узнала его. Все еще не смея верить, он ощутил исходящую от нее волну нежности. И безумный восторг захлестнул его.
Их тела в прозрачных струях газа искрились одинаковым золотисто-сиреневым светом.
А потом они, притихшие и счастливые, распластались на берегу под сенью Неподвижного и лежали так долго-долго, не обмениваясь даже мыслями.
Наконец он спросил ее, почему она оказалась у Трех Озер.
- Я бываю здесь каждый день, - ответила она.
- Одна?
- Одна.
- Так вот куда ты все время исчезаешь. Как же я мог не догадаться?!
- Мне дороги эти места... с детства.
- И мне тоже. - Он снова засветился, замерцал. - Мы так часто бывали здесь вместе...
- Ты помнишь?!
- А разве я могу забыть? Ведь это были самые счастливые дни в моей жизни.
- И в моей тоже, - призналась она.
- Правда? Почему же ты молчала столько времени? Почему не подпускала мои мысли? Я так мучился...
- Я ждала.
- Но чего?!
- Зрелости. Родители учили меня сдержанности до наступления зрелости.
- "Родители учили"... - с горечью повторил он. - А они не объясняли тебе, что сдерживать уже родившиеся чувства - значит причинять боль и себе, и тому, кого любишь?
- Разве ты забыл, что у меня нет родителей? - упрекнула она.
Он сразу потускнел и съежился. Веселые искорки погасли. Ему стало стыдно. Он действительно забыл...
- Но зрелость придет к нам только следующим летом, - растерянно заметил он.
- Теперь это уже не имеет значения, теперь я поняла, что все равно не смогла бы ждать так долго.
С этого дня они все время проводили вместе. Вместе упивались блеском крохотных ночных звезд, не дававших ни тепла, ни света, ни энергии. Вместе нетерпеливо ждали рассвета и первых горячих лучей Великой Звезды. Первыми затевали веселый утренний хоровод и при этом светились так ярко, что их хороводу завидовали другие группы Неуловимых.
Старики хороводов не водили. Они не переносили даже утренних лучей и, зябко, мелко вздрагивая, грелись в полутени таких же старых Неподвижных и почему-то с тревогой следили за юной, слишком яркой парочкой.