Семь рассказов

Сообщение это вызвало повальный восторг. Буки в Ином Царстве действительно не уступают лучшим букам Хертфордшира, к тому же роща и луг перед ней давно уже неприятной зазубриной нарушали округлость очертаний поместья Вортерсов. Вот почему мы так обрадовались. Один лишь Форд хранил молчание, потирая ушибленное Вергилием место и тихонько улыбаясь самому себе.

— Судя по цене, которую с меня взяли, там на каждом дереве сидит по богу. Впрочем, в этой сделке цена не имела для меня никакого значения. — Он взглянул на мисс Бомонт и добавил: — Вы ведь, кажется, любите буки, Ивлин?

— Я всегда забываю, которые из них буки. Вот такие? — и она воздела руки к небу, свела кисти вместе и вытянулась всем телом, изображая тонкий и гибкий ствол. Изящное зеленое платье затрепетало, словно прошелестели бесчисленные листья.

— Голубушка! — воскликнул влюбленный мистер Вортерс.

— Нет, — сказал Форд. — Это береза.

— Ах да, конечно. Значит, такие? — она привела в движение свои юбки, на секунду повисшие в воздухе обширными зелеными кругами, точно слоистая крона бука. Взглянув в сторону дома и убедившись, что слуги ничего не заметили, мы дружно рассмеялись и объявили, что она рождена для варьете.

— Да, такие я очень даже люблю! — воскликнула она и изобразила еще один бук.

— Я так и думал, — кивнул мистер Вортерс, — я так и думал. Роща Иное Царство — ваша.

— Моя?!

Ей никогда еще не дарили таких подарков, и она даже не сразу поняла.

— Да, напишем купчую на ваше имя, и вы ее собственноручно подмахнете. Примите рощу в знак моей любви и нашей помолвки. В добавление к кольцу, так сказать.

— Так теперь она моя? И мне там можно делать все, что я захочу?

— Все, что вам заблагорассудится, — улыбаясь подтвердил мистер Вортерс. Она набросилась на него с поцелуями. Потом расцеловала миссис Вортерс. Она не обошла бы и нас с Фордом, но мы выставили локти. Известие о том, что она стала землевладелицей, ударило ей в голову.

— Значит, она моя. Я могу там гулять, работать, жить. Собственная роща! Моя навеки!

— На девяносто девять лет она в вашем полном распоряжении.

— На девяносто девять лет?.. — Я вынужден отметить, что в голосе ее прозвучала нотка разочарования.

— Голубушка, уж не надеетесь ли вы прожить дольше?

— Нет, это, наверное, невозможно, — ответила она, слегка покраснев. — Не знаю…

— Подавляющее большинство людей считает, что девяносто девять лет — срок достаточно большой. К примеру, этот дом и лужайка, на которой вы сейчас стоите, отданы мне на девяносто девять лет, и все же я считаю их своими. Или я неправ?

— Нет, нет, конечно.

— На девяносто девять лет — это ведь и значит, в сущности, навеки.

— Да, да, вы правы.

У Форда есть одна взрывоопасная тетрадка. Снаружи на ней написано: «Не для посторонних», а когда открываешь, то на титульном листе видишь название: «В сущности, книга». Я увидел, как Форд раскрыл эту тетрадку и записал: «Вечность — это, в сущности, девяносто девять лет».

Тут мистер Вортерс проговорил, словно обращаясь к самому себе:

— Боже мой, до чего же вздорожала земля. Просто уму непостижимо.,

Я понял, что великому человеку нужна реплика, и подал ее:

— В самом деле, мистер Вортерс?

— Друг Инскип, вы даже представить себе не можете, как дешево я мог купить эту рощу десять лет назад. Но я отказался. Угадайте почему?

Мы не угадали.

— Потому что это было бы нечестно.

При сих благородных словах по лицу мистера Вортерса распространился чрезвычайно симпатичный румянец.

— Да, нечестно. То есть формально все было бы законно, но по сути — безнравственно. Чтобы купить ее, надо было оказать давление на тогдашнего владельца. И я отказался. Мне говорили — причем говорили по-своему порядочные люди, — что я напрасно щепетильничаю. А я сказал: «Возможно. Возможно, я излишне щепетилен. Мое имя всего лишь Харкурт Вортерс, и, может быть, оно не слишком широко известно за пределами Сити и моей родины в целом, и все-таки мне лестно думать, что его произносят с уважением. И моему имени под этой купчей не бывать. Таково мое последнее слово. Можете называть это щепетильностью. Допустим, у меня каприз. Будем считать, что я просто капризничаю». — Мистер Вортерс снова залился краской. Форд говорит, что его опекун краснеет с ног до головы, и, если его раздеть и спровоцировать на благородные речи, он будет как вареный рак. В таком виде он и нарисован у Форда в тетрадке.

— Значит, теперь вы купили рощу у кого-то другого? — спросила мисс Бомонт, с интересом выслушав всю историю.

— Конечно, — сказал мистер Вортерс.

— Ну разумеется, — рассеянно отозвалась миссис Вортерс, пытавшаяся отыскать в траве оброненную спицу. — У вдовы прежнего владельца.

— Чай! — вскричал сын миссис Вортерс, энергично поднимаясь на ноги. — Я вижу, накрывают к чаю, что как нельзя более кстати. Пойдемте, мама. Пошли, Ивлин. Целый день сражаться, это, доложу я вам, не шутка. В сущности, вся наша жизнь — непрерывная борьба. Борьба, с какой стороны ни глянь. Лишь немногим счастливчикам удается проводить время в чтении книг, и таким образом избегать столкновения с реальностью. Я же…

Дальше мы не слышали. Сопровождая обеих дам, он пересек аккуратный лужок и поднялся по каменным ступенькам на террасу, где лакей возился со столами, стульями и серебряной подставкой для чайника. Из дома на террасу вышли остальные дамы. Мы услышали, что и они тоже бурно отреагировали на известие о покупке Иного Царства.

Мне по душе Форд. У этого юноши задатки ученого и джентльмена, хотя с последним он почему-то не согласен. Меня позабавила несколько скептическая гримаса, появившаяся на лице юноши при взгляде на террасу. Лакей, массивная серебряная подставка — все это чуждо Форду и только злит его. Ибо ему свойственно мечтать. Не о возвышенном, нет. Возвышенное — это область мистера Вортерса. Нет, у Форда мечты реальные и осязаемые. Здоровые мечтания, уводящие его мысль не в облака, а на землю, только другую, где лакеев нет, а подставки, я полагаю, делаются не из серебра. И, как я понимаю, там вещи называются своими именами, а не сводятся «в сущности» к чему-то другому. Однако есть ли смысл в этих мечтах и, если есть, какой от них прок, — этого я не сумею объяснить. Сказав, что сны — и, стало быть, мечты — не лишены определенной ценности, я просто хотел возразить старухе; Вортерс.

— Продолжайте, дружок, — сказал я. — Мы должны до чая хоть что-нибудь успеть.

Он развернул свой стул, усевшись спиной к террасе и лицом к лугу, речушке и стоявшим за нею букам Иного Царства, и с восхитительной серьезностью принялся разбирать «Эклоги» Вергилия.[11]

II

Роща Иное Царство ничем не отличается от любой другой буковой рощи. Таким образом, я избавлен от докуки ее описывать. Нет ничего оригинального и в том, что речка, преграждающая путь к роще, не имеет мостика в удобном для этого месте и, стало быть, надо либо делать крюк примерно в милю, либо шлепать по воде. Мисс Бомонт предложила шлепать. Мистер Вортерс бурно приветствовал это предложение, и мы даже не сразу поняли, что он вовсе не собирается его принять.

— Великолепно! — восклицал он. — Великолепно! Пошлепаем в ваше царство по колено в воде. Вот только как же провиант?

— Понесете на себе!

— Конечно, конечно. Или кто-нибудь из слуг понесет.

— Харкурт! Никаких слуг. Раз лес мой — значит, и пикник мой, стало быть, я и хозяйка. Я все устрою. Я от вас скрыла. Весь провиант мы уже купили. Мы с мистером Фордом ходили в деревню.

— В деревню?

— Да. Мы купили печенья, апельсинов и полфунта чаю. А больше ничего и не надо. И раз уж мистер Форд притащил все это из деревни, он может и через речку перенести. От вас требуется только одолжить мне немного посуды, но не самой дорогой. Посуду я понесу сама. Вот и все.

— Но, голубушка!..

— Ивлин, — сказала миссис Вортерс, — почем вы с Джеком покупали чай?

11

«Эклоги» Вергилия (42–38 гг. до н. э.) — сборник стихотворений, восхваляющих пастушеский труд и прелести сельской жизни.