Комната с видом

Мисс Бартлетт молчала.

— Кажется, я влез не в свое дело, — сказал мистер Биб. — Извините за назойливость.

И, расстроенный, направился к двери. Но остановился, услышав за спиной:

— Мои желания, бесценная Люси, не идут ни в какое сравнение с твоими. Было бы жестоко с моей стороны лишать тебя права действовать по своему усмотрению здесь, во Флоренции, где я нахожусь исключительно благодаря щедрости твоей матери. Если тебе угодно выдворить этих джентльменов из их комнат, будь по-твоему. Мистер Биб, вас не затруднит передать мистеру Эмерсону, что я принимаю его предложение и хотела бы лично выразить ему свою благодарность?

При этом она все больше повышала голос, так что под конец он заглушил даже гвельфов с гибеллинами. Священник, проклиная в душе весь женский пол, поклонился и пошел выполнять поручение.

— Запомни, Люси: это исключительно на мою ответственность. Нельзя, чтобы это решение связывали с тобой. Позволь мне хотя бы это.

Вновь появился мистер Биб и нервно произнес:

— Мистер Эмерсон занят. Я привел его сына.

Молодой человек опустил глаза на сидящих дам, и тем показалось, что они сидят на полу — такими низкими были кресла.

— Отец принимает ванну, так что вы не сможете поблагодарить его лично. Но любое ваше сообщение будет передано ему при первой возможности.

Отдать предпочтение ванне перед благодарностью мисс Бартлетт! Все заготовленные ею колкости, которые она собиралась преподнести под видом любезности, остались невостребованными! Мистер Эмерсон-младший не скрывал своего торжества, к явному удовольствию мистера Биба и тайному — Люси.

— Бедный молодой человек! — сказала мисс Бартлетт после его ухода. — Как он, должно быть, зол на отца из-за этих комнат! Но что ему остается, кроме напускной учтивости!

— Примерно через полчаса ваши комнаты будут готовы, — сообщил мистер Биб и, бросив напоследок задумчивый взгляд на обеих кузин, удалился к себе, чтобы сделать запись в философском дневнике.

— Да уж, — вздохнула мисс Алан, собеседница Шарлотты Бартлетт, — джентльменам не понять... — На этом она выдохлась, но мисс Бартлетт уловила главную мысль, и они продолжили разговор, в котором главную роль играли непонятливые джентльмены.

Люси раскрыла свой «Бедекер». Этот путеводитель она прихватила с собой в Северную Италию и в свободное время прилежно заучивала наизусть важнейшие даты флорентийской истории. Ибо твердо решила на следующий день наслаждаться жизнью.

Полчаса прошли в плодотворных занятиях. Потом мисс Бартлетт со вздохом поднялась.

— Что ж, приступим. Сиди, сиди, я сама займусь переездом.

— У тебя все так ловко получается, — польстила ей Люси. — Но ведь ты стараешься для меня, так что я должна участвовать.

— Нет-нет, дорогая.

Шарлотта такая деятельная! И при этом — ни капли эгоизма! Она всегда была такой, но в этом путешествии по Италии превзошла себя. Так думала Люси — вернее, заставляла себя думать. Но... невесть откуда взявшийся дух противоречия нашептывал, что лучше бы в поведении кузины было меньше деликатности и больше... красоты. В общем, она вошла в свою комнату, не испытывая ни малейшей радости.

— Я хочу объяснить, — сказала мисс Бартлетт, — почему я заняла большую комнату. Естественно, я предпочла бы отдать ее тебе, но оказалось, что здесь жил молодой человек, и твоей маме это наверняка бы не понравилось.

Люси была озадачена.

— Раз уж так получилось, что нам сделали одолжение, тебе лучше быть обязанной отцу, а не сыну. Я тоже кое-что повидала в жизни и знаю, к чему это может привести. Хотя мистер Биб, по-видимому, может послу¬жить гарантией против злоупотреблений с их стороны.

— Мама не стала бы возражать, я уверена, — пробормотала Люси, и у нее уже не в первый раз возникло ощущение существования в мире каких-то сложных, неизвестных ей проблем.

Мисс Бартлетт покровительственным жестом обняла ее и пожелала доброй ночи. От этого объятия Люси вновь почувствовала себя в тумане и, придя к себе, первым делом открыла окно, чтобы вдохнуть свежего ночного воздуха. Она с теплом думала о щедрости старого джентльмена, благо¬даря которой может любоваться огнями, отражающимися в реке, кипарисами и предгорьями Апеннин, чернеющими в свете восходящей луны.

Мисс Бартлетт закрыла окно в своей комнате и заперла на задвижку дверь. Потом обошла свои апартаменты и обследовала шкафы — нет ли в них потайных дверей. И вдруг заметила прилепленный к умывальнику бумажный клочок, на котором был нацарапан большой вопросительный знак. И больше ничего.

— Что бы это значило? — подумала она и тщательно рассмотрела записку, поднеся ее к свече. То, что вначале показалось пустяком, вдруг приобрело грозный, даже зловещий смысл. Ее так и подмывало выбросить листок, но она решила, что не имеет права, потому что он явно принадлежал младшему мистеру Эмерсону. Тогда мисс Бартлетт аккуратно отшпилила его и положила между двумя листами промокательной бумаги, чтобы сохранить сухим. Обход был закончен, она по привычке тяжело вздохнула и легла в постель.

Глава 2. В Санта-Кроче без «Бедекера»

Приятно проснуться во Флоренции! Открыть глаза в светлой комнате с голыми стенами, полом, выложенным красной немаркой керамической плиткой, и разрисованным потолком, на котором розовые грифоны и голубые амуры резвились в лесу под звуки скрипок и фаготов. Широко распахнуть створки окна, предварительно подергав непривычные задвижки, высунуться из окна навстречу живописным холмам, деревьям и мраморным церквям, а главное — увидеть, как внизу воды Арно бьются о парапет набережной.

За рекой, на песчаном берегу, рабочие копали и просеивали песок сквозь сито, а на воде качалась лодка, также выполняя какое-то непонятное задание. Под самым окном прошуршал трамвай. В салоне был всего один турист, зато на открытых площадках толпились итальянцы, предпочитавшие стоять. Сзади цеплялись мальчишки, и кондуктор беззлобно награждал их шлепками, чтобы заставить слезть. Потом на улице появились солдаты — бравые, все примерно одного небольшого роста; каждый нес заплечный мешок, заляпанный грязью и был одет в длинную, не по росту, шинель. По бокам колонны шли офицеры со свирепым и довольно-таки глупым видом. Трамвай полз медленно, как гусеница в муравейнике, боясь на них наехать. Какой-то мальчонка свалился с подножки, а из подворотни вышло несколько белых бычков. Если бы не мудрые советы старого продавца крючков для одежды, движение могло бы совсем застопориться.

На созерцание подобных пустяков можно угробить немало драгоценного времени, так что турист, прибывший в Италию для изучения «совсем как живых» образов Джотто или развращенности папства, по возвращении домой зачастую может припомнить только небесную лазурь и копошащихся внизу мужчин и женщин. Поэтому появление в комнате мисс Бартлетт оказалось весьма кстати. Она отругала Люси за незапертую дверь и за то, что та высунулась в окно не полностью одетой, и велела поторапливаться, чтобы лучшее время суток не прошло впустую. К тому времени как Люси была готова, кузина уже разделалась со своим завтраком и теперь, сидя за столом с крошками, внимала речам умной дамы.

Разговор покатился по наезженной колее. Мисс Бартлетт чувствовала себя недостаточно отдохнувшей и предпочла бы никуда не ходить, а получше освоиться в своих комнатах. Но, может быть, Люси хочет прогуляться? Люси хотела, ведь это был ее первый день во Флоренции, но при условии, что отправится на прогулку одна. Мисс Бартлетт сказала, что об этом не может быть и речи. Значит, Люси останется. Нет, так тоже не годится! Нет, годится!

Тут в разговор вмешалась умная дама.

— Если вас волнует, что скажет миссис Гранди, то, уверяю вас, вы смело можете не обращать внимания на эту достойную особу. Будучи англичанкой, мисс Ханичерч абсолютно ничем не рискует. Итальянцы все понимают. У моей приятельницы, графини Барончелли, две дочери, и когда служанка не может отвести их в школу, мать дает им надеть матросские бескозырки, и все принимают их за англичанок, особенно если волосы убраны назад.