Экскурсия в Авалон

Они разместились на длинной низкой скамье, похожей на те, которые обычно стоят в спортзалах, –

седовласый красавец в поношенной одежде, с рюкзаком, поставленным у ног;

коротко стриженный мужчина с давним ожогом на лице, судя по виду и экипировке – военный, с рюкзаком, поставленным между ног;

и благообразный старикан с аккуратной серебристой бородкой, в скромном костюме и с папахой на голове, придерживающий поставленный на колени саквояж.

Все трое смотрели на гладколицего брюнета не менее цепко и внимательно, чем он на них. Впрочем, человек в черной рубашке не переставал улыбаться и был очень вежлив.

– Я рад приветствовать всех вас здесь, господа, – сказал он.

«Здесь» – это в небольшом низком каменном строении, крытом ржавыми железными листами; этот бывший то ли склад, то ли гараж, а может быть, какая-нибудь мастерская, – в общем, эта постройка стояла посреди бескрайней степи, и в ней время от времени находили пристанище чабаны, пасущие овец, и всякий разношерстный люд, о чем свидетельствовали следы костров и примитивные очаги, сложенные из камней. Кроме длинной скамьи, внутри имел место еще и длинный, грубо сколоченный стол. Дверей не было, стекол в маленьких оконных проемах под самым потолком – тоже, и слава Богу, ибо внутри и так дышать было нечем. Железная кровля сильно раскалилась под солнечными лучами, воздух в помещении был густ и совершенно неподвижен, без всякого намека на сквозняк. Красавец с аристократическим лицом обмахивался влажным носовым платком, старик аккуратно промакивал свою морщинистую физиономию какой-то пестрой тряпицей, а военного вида мужчина поминутно стирал пот с лица ладонями, ладони же вытирал о джинсы. Перед каждым из них на полу стояло по голубой пластиковой бутылке с водой, и время от времени кто-нибудь из них прикладывался к горлышку своей бутылки, и тогда выпитая вода проступала потом на коже и на одежде. И лишь гладколицый выглядел как огурчик: ни капли пота на лице, ни пятнышка на рубашке – непостижимо, в такой-то зной! Должно быть, эта деталь их всех раздражает, обязательно раздражает, ну никак не может не раздражать, мельком подумал гладколицый. Он сунул руки в карманы спортивных брюк и присел на краешек стола.

– Скажу сразу, – произнес он, продолжая улыбаться, – что ваши имена мне совершенно ни к чему, я не полицейский и не заведующий отделом кадров. Если желаете сообщить свои настоящие имена – милости прошу. Если хотите назваться вымышленными именами или использовать клички – пожалуйста. Лишь бы я мог как-нибудь обращаться к вам на маршруте, окликать как-нибудь. Меня вы можете называть просто – Проводник, – тут гладколицый улыбнулся еще шире, хотя это казалось практически невозможным. – Тем более, что я в самом деле буду вашим проводником.

Он умолк, выжидательно глядя на сидящую перед ним троицу.

Несколько секунд все молчали. Потом подал голос седой красавец.

– Ннну… – сказал он и натужно улыбнулся. – Ну тогда зовите меня Доцентом, что ли… Тем более, что я действительно доцент… преподаю в нашем университете.

Гладколицый (Проводник, как он себя назвал) молча отвесил поклон в сторону седого.

– Ну тогда я – Майор, – сказал мужчина с ожогом, разглядывая свои колени. – Тем более, что я действительно майор нашей национальной армии. В отставке, правда.

– Очень приятно, – сказал Проводник. – А?.. – он вопросительно взглянул на старика в папахе.

Тот несколько помедлил с ответом.

– Вы можете называть меня Султаном, дети мои, – сказал он наконец.

– … тем более, что вы и в самом деле султан, не так ли? – подхватил мужчина, назвавшийся Доцентом, и хохотнул. Старик коротко глянул на него – и «аристократ» подавился смешком. Он смущенно уткнулся лицом в носовой платок, что-то невнятно бормоча. Должно быть, извинения.

– Султан – это мое имя, – холодно сказал старик, взяв тем самым грех на душу, ибо он солгал, и его подлинное имя было совсем другим; но у старика за душой числилось столько грехов, что одним больше – для него не имело никакого принципиального значения.

– Вот и чудненько, – бодро сказал Проводник. – А теперь, когда мы все перезнакомились…

Он уселся на столе поудобнее, не вынимая рук из карманов.

– Итак, вы пришли сюда, – объявил он. – Как я уже говорил, мне безразлично, кто вы. Я не спрашиваю, откуда вы узнали обо мне. Я не спрашиваю также, с какой целью вы пойдете со мной; сами скажете – хорошо, не хотите – и не надо. Для меня важно лишь то, что вы сюда пришли, не привели с собой «хвоста» и принесли деньги. Я – единственный в мире проводник такого рода, и мои услуги стоят недешево. Сколько – вы знаете, вам сказали. Как говаривал незабвенный Остап Бендер, попрошу делать взносы…

И Проводник сделал широкий приглашающий жест правой рукой, вынув ее из кармана и тут же спрятав обратно.

Все трое его собеседников полезли за деньгами: Доцент – в свой рюкзак, Майор – в кошель на поясе, а Султан извлек свой «взнос» из саквояжа. Проводник принял у старика пачку банкнот (для этого ему пришлось-таки вынуть руки из карманов) и, все так же сидя на столе, ловко пересчитал их: пятьдесят стодолларовых бумажек, новеньких и хрустящих. Затем он взял пачку, протянутую Майором, и пересчитал купюры – пятьдесят светло-зеленых стодолларовых купюр различной степени свежести. Доцент уже держал свою пачку в протянутой руке; Проводник небрежно подхватил деньги и просмотрел их. Снова полсотни стодолларовых купюр, большей частью потрепанных, с каждой из который измученно улыбался президент США Франклин. Сказавши «Одну минуточку», Проводник извлек из портфеля, стоявшего на столе позади него, портативную машинку-детектор для проверки купюр на подлинность. Тщательно, не спеша, он проверил все полученные бумажки. Пока длилась эта процедура, троица непрерывно утирала пот и жадно глотала воду из бутылок. Наконец Проводник удовлетворенно сказал «О’кей», аккуратно подровнял пухлую пачку баксов и бережно спрятал ее в кошель на поясе (точно такой же, как и у Майора), дважды взвизгнув застежкой-«молнией».

– Так, – бодро сказал он. – Теперь вот что. У кого есть огнестрельное оружие? Признавайтесь.

– У меня, – сквозь зубы сказал Майор. – И расставаться с ним я не собираюсь, имей в виду.

– Мы уже на «ты»? – вежливо осведомился Проводник. – Чудненько, чудненько… У тебя что, пистолет?

– Автомат, – процедил Майор. – «Узи».

– Чудненько, – повторил Проводник. – Сдавать, в общем-то, не требуется. Но есть у меня опасение, дорогой Майор, что ты с перепугу станешь палить налево и направо и попадешь в кого-нибудь не того. Может, даже в меня…

– Не беспокойся, – отрезал Майор. – Я никогда не стреляю с перепугу. И в кого попало тоже не шмаляю. Только в того, в кого надо. Усек?

– Господа, господа! – Доцент примиряюще поднял перед собой обе ладони. – Не ссорьтесь, прошу вас!

– А как у вас обстоит дело с огнестрельным оружием? – Проводник перевел взгляд на ученого. Тот растерянно улыбнулся и развел руками, всем своим видом как бы говоря: ну какое у меня может быть огнестрельное оружие?.. Проводник посмотрел на Султана; старик отрицательно покачал головой.

– Так, – произнес Проводник. – С этим все ясно. Надеюсь, вас предупредили и вы запаслись теплой одеждой?

Этот вопрос прозвучал в тот момент, когда все трое в очередной раз утирали с лиц обильно струящийся пот. Вопрос выглядел насмешкой. Майор фыркнул, а Султан косо взглянул на Проводника.

– Понимаю, – мягко сказал последний. – Вполне понимаю вашу реакцию. Но дело в том, что т а м прохладней, чем здесь. Не холодно, нет, – просто свежо, особенно по ночам. Можно простудиться. Так что какие-нибудь свитера, куртки, шапки будут нелишними.

– Ясно, – отозвался Майор, остервенело вытирая потные ладони о бедра. – Т а м что – тундра? Тайга?

– Ну почему же обязательно тундра?.. Да, и еще. Как это ни прискорбно, господа, а мне придется завязать вам всем глаза. И даже не просто завязать глаза, а надеть вам на головы черные мешки…