Страница 39 из 101
— Извините, — ввернул Кратов. — Но я прибыл сюда не за тем.
— Никто и не намеревается позволять вам бездельничать, милейший Константин… э-э…
— Костя, — хмуро подсказал тот.
— Допустим. Не позднее завтрашнего вечера к нам поступит оперативная информация от стационара Горчакова, и вы займетесь ее анализом.
— А что там?..
— Не знаю, — отрезал Энграф. — Она еще не поступила, а я не провидец. Сразу предупреждаю: вы прибыли сюда не на день и не на два, как опрометчиво полагаете, а на постоянную работу. То, что вы всего лишь ксенолог третьего класса, дела не меняет, пахать будете не меньше моего. Коли вас направили на Сфазис — значит, вы того заслуживаете. Я, к сожалению, занят, Рошар тоже в трудах, первый секретарь Гунганг в отъезде, остальные — в инспекции на своих стационарах. Так что на избыток заботы не уповайте. Впрочем… Можете обратиться к Руточке Венуолите, она у нас свободна.
— Тоже ксенолог? — осторожно спросил Кратов.
— Аллах с вами! Женщина — и ксенолог?! Руточка у нас эколог. Следит за благополучием Парадиза и его постояльцев.
Кратов поднялся. Энграф выпростал из необъятного рукава и протянул ему изящную ладонь.
— Не серчайте, — сказал он. — Мы действительно очень заняты. В нашей работе редко выдаются перерывы. Да вы и сами в том убедитесь.
— Я не сержусь, — вздохнул Кратов и подержал его ладонь, опасаясь повредить ее излишне усердным пожатием.
— Не могу понять, — произнес Энграф задумчиво. — Как вы умудрились так проколоться на Псамме? Судя по вашим аттестациям, этого не могло произойти. Да и методика ваша…
— Тогда я еще был не ксенологом, — стиснув зубы, ответил Кратов. — Всего лишь драйвером.
— Следовательно, вы бывший звездный разведчик? Или, как принято величать друг друга в ваших кругах, звездоход? Занятно. А ведь именно вам приписывается остроумное предотвращение потенциального межрасового конфликта. Очевидно, я что-то упустил, необходимо будет обратиться к материалам миссии на Псамму…
Кратов поспешно вышел на крыльцо.
Он огляделся. Странные корявые деревья вокруг дома по пристальном рассмотрении оказались обычными вишнями, но запах от них исходил действительно непривычный. Кратов медленно стянул с плеч анорак, подумал и заодно избавился и от свитера. Здесь, в этом уголке райской зелени, ему предстояло жить и работать долгие годы. По крайней мере, до тех пор, пока он будет ощущать себя пригодным к этой деятельности. Оставалось загадкой, за какие заслуги он, в общем-то заурядный ксенолог с мизерным опытом, был внезапно направлен сюда, в самое сердце Галактического Братства. Так или иначе, это произошло, и теперь ему следовало доказать, что он попал на свое место, а не на чужое, что ошибки не случилось. Но он никак не мог понять, нравится ему здесь или нет!
Рута Венуолите сидела на корточках перед кустом малины и споро обирала его. Корзинка ее была полна ягод почти доверху. Чуть поодаль, на огуречной грядке, примостился мощный мохнатый пес пегой в яблоках масти и с любовным интересом следил за быстрыми руками Руточки, вывалив розовый влажный язык чуть ли не до земли. Завидя приближавшегося Кратова, пес довольно сдержанно крутнул пышным хвостом и вопросительно поглядел на Руточку, ожидая разъяснений.
— Это Костя, — сказала ему Руточка. — Он будет у нас жить. Люби его и береги.
Пес нехотя оторвал тяжелый зад от теплой грядки и подошел, ткнувшись широкой бородатой мордой Кратову в колени. Тот погладил его по загривку, и пес удалился, полагая, что для первого знакомства достаточно.
— Его зовут, естественно, Полкан, — промолвила Руточка. — Как еще можно окрестить такого могучего зверя? Он здесь для поддержания нормального психологического климата в коллективе. У него есть подруга по имени Мавка, но сейчас она улетела с Мишей Бурцевым на стационар Гленарвана. Наш Полкан переживает разлуку, но вида не подает. Он доверху полон чувством собственного достоинства, хотя и бездельник редкостный. Но эти сумасшедшие ксенологи не обращают на него никакого внимания. Впрочем, и на меня тоже.
— И на меня, — признался Кратов.
— Какой может быть нормальный климат в коллективе, когда они по макушку в своей работе? — пожаловалась Руточка. — Коли их не принуждать, они прекратят есть, пить, спать! Спортивные занятия для них — сущая трагедия. Григорий Матвеевич вторую неделю сидит в своем проклятом кресле, в темноте, и неотрывно смотрит на видеал. А это в его возрасте вредно для глаз… Рошар носится с какими-то плазмоидами. Гунганг посреди ночи сорвался и улетел неведомо куда. Я не удивлюсь, если у них уже образовались жировые складки на животах… Ешьте малину, Костя.
Кратов молча сунул пятерню в корзину.
— Что вы намерены делать, Костя? — спросила Руточка, отбрасывая со лба золотую прядь. Ее милое лицо было перепачкано алым соком и землей.
— То же, что и все. Содействовать формированию пангалактической культуры, или, как любят восклицать дилетанты, Единого Разума Галактики.
— Я тоже люблю так восклицать, когда меня спрашивают, — сказала Руточка. — А кой вам годик, если не секрет?
— Тридцать четвертый. На Земле кто-то опрометчиво счел меня крупным специалистом по прикладной ксенологии. Иначе я не ел бы сейчас ваши ягоды.
— Как же, — усмехнулась Руточка. — Теперь понимаю. Дня три назад Рошар скрестил шпагу с Григорием Матвеевичем по теоретическим вопросам, и они раз двадцать упомянули вашу фамилию, причем оба ссылались на какую-то методику чего-то этакого, да еще на какой-то псаммийский прецедент… Сколько на вашем счету контактов?
— Три, — сдержанно сказал Кратов.
— Небогато. Следует ожидать, что в обозримом будущем вы удалитесь в заоблачные дали и станете изредка возвращаться в свой домик — усталым, задерганным, с нездоровым цветом лица, с полным отсутствием аппетита. И будете безобразно спать до полудня, не обращая внимания на нас с Полканом и Мавкой, а если обращая — то лишь затем, чтобы прогонять с глаз долой.
— Руточка! — запротестовал Кратов. — Это невозможно! На вас нельзя не обращать внимания! Тем более гонять!
— Правда? — недоверчиво спросила женщина. — Полкан, ты слышал?
Пес привстал с насиженной грядки и заворчал.
— Он понял вас превратно, — пояснила Руточка. — К тому же он вообще недолюбливает ксенологов. За меня и за Мавку.
Она подняла голову и к чему-то прислушалась.
— Ну вот, — сказала она удрученно. — Уже пора обедать. Сейчас Григорий Матвеевич будет метать в меня тяжелые предметы. Только, пожалуйста, не вмешивайтесь и не вслушивайтесь в те оскорбления, которыми он станет меня осыпать. Следует помнить, что по природе своей это добрейший, деликатнейший человек. Но он делается невыносим, когда чего-то не понимает. А правда, Костя, что вы были плоддером?
— Правда, — нехотя ответил Кратов. — Шесть лет. Все тот же «псаммийский прецедент».
— Но Гунганг утверждал, что вы были признаны невиновным в случившемся.
«На Псамме погибли трое, — подумал Кратов, нервно покусывая губу. — Инсектоид и два человека, в их числе и тот, кого впоследствии объявили виновником. Я тогда был мальчишкой и очень любил стрелять из фогратора. Любил и, к сожалению, умел. Поэтому никому не дано снять с меня ответственность за мои выстрелы».
— Плоддеры, — Руточка покачала головой. — Добровольные изгнанники. Адский труд и смертельный риск ежечасно. На протяжении шести лет! Вообразить невозможно.
— Рута, — сказал Кратов, — к чему это вы постоянно прислушиваетесь?
— Ах, да, — промолвила Руточка. — Вы у нас новичок. К сфазианской службе времени. Подумайте или произнесите вслух: «Время!» И вам сообщат…
— Двенадцать часов сорок пять минут тридцать секунд, — вклинился в их беседу знакомый кукольный голосок. — Тридцать одна… тридцать две… Второй сегмент пятого малого сфазианского интервала.
— Вот именно, — подтвердила Руточка. — Кстати, мы обедаем в саду, не опаздывайте.
Она встала, отряхнула подол сарафана, а затем неторопливой, но уверенной походкой направилась к пряничному домику, где в одиночестве страдал Энграф. Следом за ней, покачивая крутыми боками, тронулся Полкан. В зубах он нес корзинку. Кратов с сожалением проводил их взглядом. Он вынужден был признаться себе, что был бы не прочь еще поболтать с милой Руточкой. Только бы она не спрашивала про Псамму.