Страница 27 из 101
— Ты? Откуда?
— Здравствуйте, Людмила Васильевна.
— Ах, да, конечно, здравствуй… те. Проходи… те.
Она провела его в пионерскую комнату.
— Слушай, по-моему, тот пионер в дверях не меньше чем председатель совета дружины. Или отряда. Нет?
— Вовсе нет. Это троечник и хулиган Вовка Рогачев. Мы его зовем Вовочкой, в честь тезки из анекдота.
— До чего внешность обманчива, а? Такой солидный, степенный, полный собственного достоинства… Сколько раз я горел на том, что делал выводы по первому впечатлению, а так ничему и не научился.
— По-моему, ты, наоборот, не доверяешь ни первому впечатлению, ни второму.
Во фразе был подтекст, понятный только им. Сергей очень не хотел, чтобы в их разговор вошли воспоминания.
— Я ведь по делу.
— Понимаю, что по делу. Ведь просто так ты теперь не заходишь. Ладно, давай свое дело. Только объясни, ты, случаем, в столицу не перебрался? Говорить ты стал как-то не так.
Значит, тренировка не пропала даром. Теперь только не расслабиться до вечера. А на вопрос можно и не отвечать.
За окном пионеры играли в волейбол. Падать на асфальт площадки было страшно, поэтому, если подача получалась, очко доставалось атакующей команде. Противники шли примерно поровну, и игрокам обеих команд было одинаково скучно.
— Помнишь, мы ездили как-то на Белый Мыс — давно, я, наверное, еще в школе училась. Все наши: ты, Олег, Виталька, Шурка… Мы играли в «картошку», и ты мне влепил мячом по голове. У меня до сих пор, как вспомню — в ушах звенит. Помнишь? Я тогда так на тебя обиделась…
— Я? По голове? Тебя? Не может быть.
— Неужели забыл?
— Забыл.
— Эх ты… Ладно уж, выкладывай свое дело.
— Людмила, ведь не может же быть такого, чтобы ты в своем педе сумела уйти от общественной работы?
— Не может. Да я, в общем-то, и не пыталась.
— А не в комитете ли ты комсомола?
— Нет, в факбюро.
— Жаль. Ну, а подружки в комитете есть?
— Тебе нужны именно подружки?
— Нет, необязательно. Пусть друзья.
— Смотря для чего.
— Мне надо узнать, кого у вас исключали из комсомола за последнее время. И за что.
— Очень надо?
— Очень.
— А скажешь, зачем?
— Потом. Когда-нибудь.
— Звучит многообещающе. За это стоит и поработать. — Она пошла к выходу. — Позвоню девочкам в сектор учета. Подожди немного.
Вышла, прикрыв за собой дверь, и тут же вернулась:
— Последнее время — это, по-твоему, сколько: год, пятилетка?
— Последний семестр.
— Ладно, жди.
Пионерская комната ничем не отличалась от той, что была в их школе. «Даже удивительно, — подумал Сергей. — За столько лет не придумали ничего нового». Планшет с Торжественным обещанием, еще один — план работы совета дружины — на одной стене. И на другой — тоже планшеты, и застекленный шкаф с нечитанными книгами. Но чего-то важного не было, и Сергей все вспоминал, чего же именно, когда вернулась Людмила.
— По-моему, у нас в пионерской комнате всегда на видном месте лежали горн с барабаном.
— Вспомнил! В школу, как ты, наверное, слышал, тоже пришел технический прогресс. Все сигналы записаны на магнитную ленту, и в случае нужды их гонят по радиосети. Удобно и просто. А то ведь никто и играть уже не умеет.
— А вместо костра выносите в зал электрокамин?
— Вам легко смеяться. А тут, пока маломальский сбор организуешь, руки отваливаются. Конечно, не до костров. И вообще, нас и без тебя достаточно критикуют. Держи лучше своих изгнанников, — она протянула список.
Ого, шесть человек за полгода, многовато!
— Парней-то всего двое.
— У нас их вообще берегут. Как вымирающий вид.
Пьянка и спекуляция на барахолках. На лидера оппозиции что-то ни один не тянет.
— Ты сама этих парней не знаешь, случаем?
— Географа-то нет, а второй — наш. Курсом младше шел.
— Ну, и как он?
— Не в моем вкусе. Такой, знаешь, белобрысый с купеческой прической — на прямой пробор. Его в группе звали Димуля.
— А кроме пробора?
— Длинный.
— А как человек?
— Я же говорю: Димуля. А подробнее я не интересовалась.
— За пьянку географа турнули?
— Точно.
Пора было уходить. Но уйти так вот, сразу, было неудобно.
— Сереж, ты по-прежнему в политехе? Или в милицию перешел? Вид у тебя больно хипповый, вопросы странные…
— Раз вид хипповый — значит, милиция здесь ни при чем. Может быть, я сам вышел на большую дорогу? И теперь тебя могут привлечь как мою сообщницу? Не боишься?
— Не боюсь. Уж кто-кто, а разбойник-то из тебя не получится. — В Людмилином голосе вновь зазвучал намек, и Сергей заспешил подняться.
— Кстати, — сказал он уже в коридоре, — я вспомнил. Тебе в тот раз вкатил мячом вовсе не я, а Шурка. А обиделась ты на меня, потому что я громче всех хохотал.
— Точно, — согласилась, чуть помедлив, Людмила, — Шурка. Но обиделась я на тебя совсем не за это.
С рыночными ценами Сергей знаком был только понаслышке, но даже по самым скромным оценкам экипировка обошлась юной продавщице в полугодовую зарплату. Не меньше. Лучами разбегались «фирменные» строчки, топорщились старательно сбереженные «флажки». Все — «100 %» и «Original».
— Потопали? — таким тоном обычно подзывают собаку: «Тобик, домой». Но обижаться пока не время.
— Потопали. Кстати, «М. И.» — это Марина? Или Мария? Ивановна? Или…
— Марина.
— А меня вообще-то зовут Сергей Григорьевич. Но можно и короче.
День уходил вместе с жарой, но в безветрии висел густой запах дизельных выхлопов.
— И как называется хорошее местечко?
— Придем, увидишь. А ты здесь как — в отпуске? В командировке? На каникулах?
— Можно считать, что в отпуске.
— Москвич?
— Теперь — можно считать, да. — «Тебе не терпится узнать, стоит ли со мной иметь дело, — подумал Сергей. — Но у меня вовсе нет причин так вот, с ходу, удовлетворять твое любопытство. Ты уж помучайся, поищи ко мне подходы. А то так вот сразу, в лоб. Даже обидно».
— Пожевать не желаешь? — он протянул единственную пластинку «королевской» резинки. Сам он старательно перекатывал от щеки к щеке давно потерявший вкус комок «апельсиновой».
Марина резинку тут же зажевала, но обертку не выбросила. Смяла в кулаке, а после переправила в карман «бананов». Почти незаметно.
В ресторане Марина была явно своей — она демонстрировала это приветами направо и налево, клиентам и официантам. Их быстро проводили к свободному столику. Сергей потянулся к меню, но Марина перехватила его руку.
— Витек, раз, два и три.
— Понял, будет, — удалился Витек.
— Не хватало еще в ресторане голову ломать, будто других проблем мало, — лениво протянула Марина, — верно я говорю? Все равно в меню не написано, что у них сегодня пригорело, что из протухлого сделано.
Официант вернулся уже с графинчиком водки и бутылкой марочного.
«Похоже, моя разведка боем мне сегодня влетит», — Сергей не боялся, что денег не хватит, в кармане лежали договорные за два месяца, но тратить их вот так, на пропой этой самой Марины, было жалко. И еще Сергей подумал, что пить сегодня придется изрядно. Он знал, что не напьется, он умел держать себя в руках, только вот следующий день будет испорчен головной болью.
— Ты разливай пока, — поторопила Марина. — Витек сейчас все принесет.
— Тебе которого? — поднял Сергей сразу и бутылку и графинчик.
— Для начала — водочки. А потом — всего понемножку.
— Со знакомством.
Марина опрокинула рюмку легко и закусывать не стала.
— Так где ты фотоаппарат-то покупал?
«Вот уж воистину любопытство — не порок, а большое свинство. Подождала бы хоть второй, я бы прикинулся, что осовел, и заплетающимся языком рассказал бы ей все, что она хочет услышать».
— В бананово-лимонном Сингапуре, — попробовал пропеть он.
Но Марина не знала этой старой песенки.
— Туристом ездил?
— Шутка. В Сингапуре пока не был.