Страница 63 из 103
И Оверьянов, неловко опираясь на руки, полез головой вперед. Ноги прапорщика были еще в проломе, когда пистолет, выпав из платка, стукнул об пол и скользнул, вертясь, к ногам Аристарха Константиновича.
Оверьянов вскрикнул и рванулся назад. Но Тяжелов уже протягивал прапорщику пистолет. Тот схватил его за рукоятку зубами и одним духом вскочил на ноги.
— Слушай вот вас!
— Всяких! — хлопнул по плечу прапорщика старик. Оба вдруг рассмеялись.
— Далеко ходить не надо. Здесь он! Это я шифровальщика привел! — прокричал Тяжелов адъютанту.
— Оверьянов, ты меня слышишь?
— Слышу!
— Ты узнал меня?
— Это как?
— По голосу, понятно?
— Нет, не узнал, — хмуро буркнул Оверьянов, косясь на Константина Аристарховича. — Я тут сегодня наузнавался!
— Да как это не узнал, я по голосу слышу, что узнал, это я — старший лейтенант Авдеев. Как спиннинг клянчить, так Вася, Вася, шиш больше получишь!
— Да узнал, узнал, товарищ старший лейтенант!
— Леня! Друг золотой! Слушай меня! Не тяни резину, лети к «особняку» и не медля докладывай ему все как есть! Опоздаем — крышка всем!
— Да как же это я, Васенька, «полечу»? Крылышков-то у меня тютю! Ты вот что-то не летишь, а мне как присоветуешь? Вы тут под замком, а мы там! А на окнах-то решетки!
— Товарищ старший лейтенант! Я через решетку, может, и пролезу, у меня все говорят «кожа да кости»!.. — высунулся из-за спин Алеша.
— Ну почему же… — деликатно возразил Тяжелов, — а, впрочем, ведь это мысль! Мать спит? Тогда идем!
Бесшумно проделав ставший привычным путь, они встали перед окном и отогнули светомаскировку. Толстенные, как ломы, прутья нечего было и пытаться отогнуть. Но у самого края прут стоял подальше, и, больно царапая о косяк ухо, мальчик просунул голову.
— Ой, обратно не могу, — зашептал он испуганно.
— Алешенька, обратно не надо, вылезай!
— Да ведь разобьется дите, высоко, — шептал прапорщик.
— Снимай ремень!
Оверьянов повиновался. Сцепили два ремня, открыли наружную раму. Алексей уцепился за конец импровизированной страховки.
— Ну, с богом! Сразу к первому офицеру подальше от штаба!
И мальчик исчез за окном.
Оверьянов и Тяжелов еще прилаживали на место ремни, когда у дверей к радистам раздались возбужденные голоса. Константин Аристархович шустро шмыгнул под фанеру, а Оверьянов приставил стул к предательски задравшемуся углу. Раздался стук, и Оверьянов отстегнул защелку. В комнату ворвались Кудрявцев и Пивнев с солдатом из караульного взвода.
— Почему маскировку нарушаешь?! Зачем окно открыл? Кто к тебе приходил?
— Жарко — окно открыл!
— А радиации не боишься?
— Да врет он, товарищ лейтенант, к нему баба лез, да не пролез и убежал! Я из КПП видел!
— Прапорщик Оверьянов! Сдать оружие! Вы арестованы! Рядовой Нуриев! Проводите прапорщика к входу в подвал! При попытке разговаривать или бежать применять оружие Ты понял, Оверьянов, только пикнешь — и в рай! Я сейчас, следом!
Кудрявцев подозрительно оглядел комнату, увидел порванные обои и бросился к щели. Рванул край фанеры и увидел вход.
— Пивнев, за мной! — крикнул он, выхватывая пистолет.
В конце коридора мелькнул свет, и Кудрявцев дважды выстрелил на бегу. Вспышки выстрелов осветили ровный пол. Все снова погрузилось в темноту.
— Зажигалка, спички есть?
— Есть!
— Чиркай!
Боком, ощупью они добрались до лестницы. Внизу светилась дыра.
— Ну, тихони! Ну, идеалисты! Ждал от вас Жора пакости! Но такой! Сучьи выродки! Ну, я вам покажу! — рычал он, продираясь в пролом. — Я расшаркиваться не буду! Стой! А кто убежал?
— Нуриев сказал — баба!
— Где они?
— Тебе лучше знать — ты водил! — буркнул Пивнев.
— Ах, да!
И они кинулись в спальню.
Разбуженная выстрелами, ничего не понимающая, стояла посреди комнаты растрепанная Раиса и, безумно озираясь, вопила:
— Где этот мерзавец Алешка! Куда вы дели моего ребенка?!
— Замолчите, вы, дура безмозглая! — швырнул ее на кровать Тяжелов. Но было уже поздно.
— Ну вот, теперь ясно… — совершенно спокойно сказал вошедший Кудрявцев и, наведя на Тяжелова пистолет, ласковым тоном, явно подражая Крохалю, произнес: — Или вы, сударь, скажете мне, к кому побежал мальчишка, или ваши мозги сейчас окажутся на стенке! Времени у нас пять секунд — мне очень некогда!
— Говори, мерзавец! — кинулась к старику Раиса.
И тут произошло невероятное. Раздался хруст, вскрик, тело Кудрявцева совершило какой-то немыслимый пируэт и грохнулось на пол.
— Подберите ж пистолет та врежте цей стерве, шоб не голосила вона! — прогудел Ефим, выкручивая руки назад лежащему на груди лейтенанту.
Константин Аристархович мгновенно сориентировался. Погрозив Лахониной пистолетом, он полез в карманы лейтенанта:
— Ключи у него — все!
Лейтенант рванулся и выругался, но Пивнев держал железно.
— Давайте-ка его вместо адъютанта, — предложил Тяжелов.
— И то, но чем-то бы связать — самбист! Вместе тренировались… — Ефим говорил по-украински только когда волновался. Сейчас он был в своей обычной невозмутимой форме.
— Сымите-ка ваш поясок! Да подержите ему ручки. Туточки мне недавно урок один прэподал… Да вы, я вижу, не слабого десятка… Вот так!… Вот и вы, ученый, поучитесь. Ручки в петельку и потянем…
— Ну, Фима, жить тебе до полудня! Пойдешь под трибунал!
— Нэ журысь, коханый, трибунал — цэ тэбэ, ты знал, шо робыв… Ще колы Авдеева садыв…
Пивнев снова перешел на русский:
— Я думал, убили они его…
— Немного не дошло, — отозвался Тяжелов.
— Ну, пошли, Федя. Пинаться не будешь? А то — понесем.
— Ладно, черт с вами — дураками!
Произведя замену, Ефим открыл наконец подвал. Измученные и подавленные, поднимались они навстречу новому дню.
— Нуриев, можешь быть свободным, — сказал Пивнев солдату, но тот и ухом не повел.
— Лейтенант придет!
— Лейтенант не придет! — с нажимом сказал Авдеев. — Ну да ладно, карауль! Только не вздумай стрелять, а ты сиди смирно! Я сейчас зама по строевой найду…
В вестибюль чуть не бегом вошел подполковник, зам по тылу, ведя за руку Алешу, они нос к носу столкнулись с адъютантом.
— Ну, говорил я, что ты все выдумал. Вон твой адъютант, а ты меня уверял, что он арестован!
— Он правду говорил, товарищ подполковник! Под арестом сидел, надо срочно зама по строевой и выводить полк на марш.
— Зачем?!
— Город эвакуировать! Приказ есть из штаба!
— Где?
— У Оверьянова!..
— Ну, так тащи Оверьянова!
— Арестован он!
— Кто? Оверьянов? Кем?!
— Кудрявцевым…
— Так тащи Кудрявцева!
— Арестован он!
— Кто? Кудрявцев?! Кем?!
— Мной!
— За что?!
— Да правильно все! Гад же он! Я ведь вам все рассказывал!
— О господи! Ну, пошли к «замстрою»! Без пол-литра тут…
«Замстрой» с порога накинулся на адъютанта:
— Где шлялся, под трибунал отдам!
— Товарищ командир! Он не виноват! Можно, я все по порядку…
Через сорок минут второй батальон, включив все фары, вырулил на шоссе. Следом за ним тянулись бульдозеры, траншеекопатели, понтоны и прочая инженерная техника, которая шла сейчас спасать людей.
БТР, преодолевая завалы, пробирался, придерживаясь старой дороги, к военному городку, где размещался штаб дивизии. Здесь было чуть-чуть расчищено, и от этого прямоугольники домов и кварталов были еще страшнее своим жутким порядком разрушения. Наконец остановились у груды бетона, который был в свое время главным корпусом штаба.
— Вы тут тихо, — сказал женщинам, вылезая, Рудольф.
— Стой, кто идет! — тотчас раздался окрик часового.
— Вызови дежурного, мы за полковником Репниным! — отозвался Николай.
— Сейчас!
Рудольф переминался с ноги на ногу, обдумывая план действий.
Что эта парочка попытается убить полковника, ясно было с самого начала. Вопрос был: где, как? И, главное, когда! Договориться время у них было, и, кроме него, воспрепятствовать этому было некому. С другой стороны, он номинально считался союзником. Идея-то как бы его! А они молчат! Кого, когда предупредишь! Черт дернул за язык: «Убью!» И вот результат — молчат!