Белый континент

— Ничего! — подбодрил товарищей Черри. — Зато потом эти моторы сами нас к полюсу понесут. С ветерком! — тут молодой человек сообразил, что его слова звучат слишком самоуверенно, как будто уже точно решено, что он будет сопровождать Скотта до самого полюса, и поспешно исправился. — Я хочу сказать — понесут мистера Роберта и тех, кого он с собой возьмет…

Помогавшие ему полярники промычали в ответ что-то мало разборчивое: поход на полюс пока был для них слишком отдаленным будущим, да и шансов отправиться туда у них было совсем немного. А сейчас, в настоящем, моторные сани были для них просто самым тяжелым грузом, а не надежным «механическим помощником». Тем более, что их полозья уже начали вязнуть в рыхлом слое снега.

— Все, дальше не потащим! — устало выдохнул кто-то позади Черри. — А то еще застрянут там…

— Они и здесь могут застрять, тут вчера ребята по пояс проваливались, — вспомнил Кэмпбелл, заметив чуть в стороне наполовину занесенные снегом глубокие следы, оставленные кем-то из путешественников. — Может, вон туда сдвинемся? — он махнул рукой влево, на более плотный снежный наст, где тоже виднелись отпечатки чьих-то ног, но уже гораздо менее глубокие.

Черри-Гаррард поежился: одна только мысль о том, что сейчас ему придется разворачивать сани и волочить их еще несколько ярдов, отняла у него остатки сил.

— Тут везде провалиться можно — просто снегу очень много, — сказал он уверенно. — Главное, что лед под ним твердый.

Спорить с биологом никто не стал — остальным путешественникам тоже хотелось скорее освободиться от саней и заняться чем-нибудь более легким. Вскоре, после небольшого перерыва на отдых, они уже перетаскивали ящики с керосином. На которые позже уселись, чтобы еще немного передохнуть.

— Какая-то здесь погода совершенно не антарктическая… — усмехнулся Черри, которому уже давно было жарко. — По-моему, в Лондоне и то зимой холоднее бывает.

— Радуйтесь, Эпсли, что пока не очень холодно, — попытался отрезвить молодого человека Кемпбелл. — Зимой мы все будем по этой сегодняшней погоде тосковать…

— Наверное, да, — задумчиво кивнул Эпсли. — Надо пока наслаждаться моментом!

Он поерзал на месте, устраиваясь поудобнее и рассчитывая посидеть еще несколько минут, но уже в следующий миг раздавшийся со стороны «Терра-Новы» крик заставил молодого человека вскочить на ноги и испуганно завертеть головой.

— Полундра!!! — не своим голосом кричал один из стоявших возле борта матросов. — Сани, сани! Скорее!!!

К тому месту, где Кэмпбелл и Черри оставили первые моторные сани, уже неслись другие путешественники — все, кто в этот момент оказался на земле, а не на борту корабля. С санями на первый взгляд все было как будто бы нормально, однако, когда Эпсли подбежал к ним поближе, ему стало ясно, что что-то с ними все же не так — они словно бы глубже погрузились в снег и слегка накренились в сторону. Однако те, кто добрался до саней раньше, почему-то шарахнулись назад и еще громче завопили что-то неразборчивое. А сани вдруг еще сильнее завалились на бок и стали исчезать под сероватым подтаявшим снегом…

Черри-Гаррард перепрыгнул еще через один невысокий сугроб и, наконец, увидел то, что еще раньше заметили матросы с палубы «Терра Новы» — снег под санями пересекало несколько быстро растущих трещин, в которых плескалась черная, как ночное небо, вода. А самая большая трещина проходила прямо под санями, рядом с одним из их полозьев, и именно в нее сани пока еще медленно, но с каждой секундой все быстрее сползали.

Словно во сне Эпсли увидел, как его товарищи накидывают на бортики саней тросы и пытаются удержать их на льду. Еще секунду он с ужасом смотрел, как они скользят по мокрому снегу, отступая от трещины, а сани, наоборот, проваливаются все глубже и тащат путешественников за собой, а затем, словно очнувшись от испуга, бросился на помощь своим товарищам и тоже вцепился в трос. Рядом затрещал ломающийся лед, из новых трещин взметнулись замерзающие на лету брызги. Кто-то опять закричал, кто-то громко выругался…

Сани плавно, но неотвратимо погружались в воду. Десять человек, повисших на тросах всем своим весом, могли лишь немного замедлить их падение, но не остановить его. Сани подтаскивали их к краю широкой трещины, и морякам приходилось выпускать тросы из рук и отскакивать назад, чтобы не исчезнуть в ледяной чернильной воде вместе с ними. И чем больше людей бросали это бесполезное дело, тем быстрее сани скрывались под водой.

— Черри, назад! — схватил молодого биолога за плечо Виктор Кэмпбелл. — Назад, а то провалитесь!

Эпсли был уже у самого края разлома, похожего теперь на самую настоящую пропасть, но разжать руки было выше его сил. Моторные сани, главная надежда Скотта достичь полюса! Их нельзя было так легко, в самом начале пути, отдавать темной воде!

— Черри, это приказ! — рявкнул ему в ухо голос Кэмпбелла, и Эпсли, наконец, отпустил свой конец троса. То же самое сделали и двое матросов, тоже до последнего надеявшиеся спасти сани. Деревянные полозья мелькнули над трещиной и без единого всплеска скрылись под водой — тяжелый мотор мгновенно утащил так и не проехавшие ни одной мили сани на дно.

Черри-Гаррард оглянулся на тех, кому только что помогал бороться со стихией, и увидел бледное, как окружавшие их снега, лицо Скотта. Начальник экспедиции, как завороженный, смотрел на поглотившую его сани трещину и молчал. Но спустя минуту, обнаружив, что теперь все взгляды обращены на него, Роберт шумно вздохнул, и его лицо снова приняло решительное и жесткое выражение.

— Работаем дальше, — приказал он растерявшимся друзьям. — Это ничего не значит, у нас еще двое моторных саней, мы все равно справимся! Работаем дальше.

Глава XVII

Антарктида, Китовая бухта, 1911 г.

Направляясь утром к палаткам, в которых жили собаки, Руал любил оглянуться на деревянный зимовочный дом, названный полярниками Фрамхеймом, и убедиться, что их жилище, освещенное незаходящим солнцем и сильно припорошенное с одной стороны снегом, выглядит так, будто стоит в этом месте уже много лет, а не около месяца. Построенные рядом с домом высокие ледяные стены, за которыми были спрятаны от собак тюленьи и пингвиньи туши, и начатый, но еще не доделанный снежный вал для защиты от ветра еще больше усиливали это впечатление. Смотреть на это было приятно — почему-то возникало ощущение, что точно так же этот дом и окружающие его ледяные постройки простоят среди белых холмов еще год, а если понадобится, то и больше. И эта уверенность сопровождала начальника экспедиции весь день, пока они с друзьями ездили на собаках к кораблю и возвращались с новой партией груза обратно.

Собаки знали, что хозяева сейчас придут к ним, когда те еще только открывали дверь дома, и к тому времени, когда Амундсен с Вистингом подошли к их жилью, оттуда уже доносился радостный приветственный лай. Следуя заведенному еще на корабле ритуалу, путешественники обошли всю палатку, погладив и потрепав по голове каждого из довольно вилявших хвостами псов и только после этого принялись отвязывать от подпиравших палатку шестов тех собак, которых собирались ставить в этот день в упряжку. Лассесен и Полковник, одни из самых больших любимцев Руала, вертелись вокруг него волчком, то и дело вставая на задние лапы и пытаясь поставить передние хозяину на грудь. На других собак, порывавшихся сделать то же самое, они при этом грозно порыкивали, и Амундсен поспешил отвязать их обоих первыми и поскорее вывести их на улицу.

Там он отпустил огромных псов на свободу, и Полковник принялся деловито обнюхивать новые следы полярников на снегу, а Лассесен вприпрыжку бросился к соседней палатке, зачем-то обежал вокруг нее, а потом, плюхнувшись в небольшой сугроб, стал валяться в нем, разбрасывая рыхлый снег во все стороны. Амундсен и его помощник, тем временем, выпустили из палатки остальных собак, и вся стая, уже знавшая, чем им придется заниматься, потрусила к присыпанным снежной крупой саням. Лассесен обогнал своих собратьев и первым добежал до саней, о чем сразу же сообщил всем вокруг звонким лаем.