Страница 15 из 22
— А еще?
— Редакция газеты, — сказал руководитель агитбригады, — Не проверила данные.
— А еще?
К нашему счастью, директор оказался перед Мюргелем. Так как на свете все же случаются чудеса, то обычно неразговорчивый Тихий Мюргель сказал как раз то, что ожидал директор.
— Мы сами больше всех виноваты. Хотели подшутить над товарищем. Но вчера мы уже были в агитпоходе. Сегодня снова пойдем и завтра. Если месяц вот так походим, то, может, и побываем у четырехсот избирателей.
Дальше мы говорили, уже сидя на диване.
Вот и все, что я хотел рассказать об агитбригаде нашего отряда. За четырьмястами избирателями мы уже не гонимся, но два-три раза в неделю все же ходим в далекие лесные деревни, куда не могут проехать ни машины, ни автобусы.
И довольно часто говорят нам так же, как сказала Кадри Тоомассон:
— В этом доме день выборов помнят, а теперь и подавно не забудут!
В школе наша деятельность уже давно не секрет. А когда однажды в совете дружины зашел разговор о выборах, кто-то сказал:
— Непонятно, с каких пор дровосеков зовут агитаторами?
Это испортило нам на некоторое время настроение. А классный руководитель Виктор Янович Кясперс сказал:
— Не горюйте, ребята! Клянусь головой, вы и есть самые настоящие агитаторы!
До сих пор ходим в агитпоходы. Только без Кусти. Он решил, что его способности недооценивают.
Поэтому мы обходимся без восклицательного знака.
Наш оркестр
Юхан Салу и Пауль Таммекянд учатся играть на музыкальных инструментах. Юхан играет «тирили-тириля» на кларнете, а Пауль трубит на трубе.
Ребята играют по утрам и вечерам, Тихому Мюргелю жизни не дают. Чтобы не слышать трубу, можно заткнуть уши ватой, но что делать с кларнетом? Когда Юхан берет высокие ноты, даже вата не помогает.
В основном Юхан Салу берет именно высокие ноты. Кларнет — странный инструмент, низкие тона получаются сами. А с высокими — одна морока.
Из трубы Таммекянда ни одного звука не выходит без усилий — дуть надо изо всех сил.
Да, Юхан Салу и Пауль Таммекянд упражняются два раза в день. Приближается смотр школьной художественной самодеятельности, и Большой Вольперт решил во что бы то ни стало завоевать почетную грамоту.
Большой Вольперт руководит оркестром восьмого класса. Разумеется, он не стоит перед оркестром и не размахивает дирижерской палочкой. В маленьких эстрадных оркестрах таких дирижеров вовсе не бывает. Большой Вольперт сам играет в оркестре. Он умеет играть на многих инструментах: на аккордеоне, на скрипке, на гитаре. В своем оркестре он играет на рояле.
Таких сильных музыкантов, как Большой Вольперт, в восьмом классе больше нет. Юхан и Пауль — начинающие, пальцем водят по нотам. Осенью школа получила комплект духовых инструментов, вот откуда у Пауля труба, а у Юхана кларнет.
В тот раз при раздаче инструментов Туртс взял себе тубу. А когда Большой Вольперт основал эстрадный оркестр, Туртс захотел играть в нем на своей тубе, но Большой Вольперт не согласился. Он сказал, что туба в джазовом оркестре — курам на смех.
В джазоркестре обязательно должен быть контрабас.
В силу сложившихся обстоятельств Туртс учится играть сразу на двух басах: на тубе для духового оркестра и на контрабасе для джазоркестра. Два дела — все-таки два дела. Туртсу, конечно, пришлось бы трудновато, если бы не Таммекянд со своим рационализаторским предложением. По совету Таммекянда Туртс обвязал гриф контрабаса тремя шерстяными нитками. Одну, чтобы отметить «до», вторую туда, где «соль», третью на «фа». В музыкальном произведении, что написал Большой Вольперт, эти ноты нужны Туртсу чаще, чем другие.
Большой Вольперт написал «Сюиту на темы оперетт». На самом деле это вовсе не сюита — в ней только две вещи. Одна в ритме вальса, другая в ритме фокстрота. Но «Сюита» звучит значительнее, чем обычное название.
Большой Вольперт и не сумел бы дать обычное название. В нотном альбоме, откуда он списал эти пьесы, вообще не было никакого названия, а только слоги под нотами. Например, такие: «Без жен-щин жить нель-зя на све-те, нет…»
Попробуй-ка с такими словами выйти на школьную сцену! Зато «Сюита на темы оперетт» — совсем другое дело.
Репетиции своего оркестра Большой Вольперт проводит по вторникам и четвергам, потому что в эти дни учитель музыки Ну́гис занят на репетиции хора в поселковом Доме культуры. А когда учитель Нугис в школе, репетиция своего оркестра не получается. Стоит Нугису услышать звуки какого-нибудь музыкального инструмента — он тут как тут. И пошел учить Пауля делать губами «птых», «птых» — чтобы тот усвоил правильный удар языком.
Большой Вольперт считает, что всему свое время. Для такой сухой тренировки место на репетиции школьного духового оркестра. А на репетиции классного эстрадного оркестра нет смысла тратить времени на отработку правильного положения языка. За две недели они должны разучить «Сюиту».
Вот ребята и разучивают, да так, что у Таммекянда щеки все время надуты, а у барабанщика Камарика палочки горят в руках. «Без женщин жить нельзя на свете, нет…» — гремит по всей школе.
Юхану Салу и Паулю Таммекянду достается больше всех, потому что они ведут мелодию. Немного Таммекянд, немного Юхан. Эту хитрость придумал Большой Вольперт. Непросвещенному слушателю может показаться, что музыканты, ведущие мелодию, меняются для того, чтобы разнообразить звучание пьесы. На самом же деле Таммекянд не может трубить дольше, чем полминуты. Легкие у него отличные, воздуха в легких хватило бы, но губы устают. Из-за них Таммекянд и Юхан Салу играют сольную партию поочередно, передавая ее друг другу, как бегуны эстафетную палочку.
Юхан на усталость не жалуется. Но зато у него другая беда. Очень неразумно устроен его кларнет, слишком трудно извлечь ноту «си». Это, конечно, недостаток всех кларнетов, и потому Юхан считает, что его надо в ближайшее время устранить. Когда Юхан пальцами левой руки на верхней половине кларнета берет низкие тона, все идет нормально. Мундштук крепко зажат в губах, большой палец правой руки поддерживает кларнет в определенном месте — и звуки вылетают один за другим. Но только до «ля» первой октавы. Вернее, до «си-бемоль». Потом Юхан должен быстро поместить на клапанах восемь свободных пальцев. Тут-то и начинается беда. Как только кончик одного пальца сдвигается с места хоть на полмиллиметра, кларнет вместо «си» издает звук, которому в музыке за всю ее историю не придумано названия. Кроме кларнета, такой звук умеет издавать только поросенок, застрявший в заборе.
Когда в оркестре слышится поросячий визг, Большой Вольперт оглядывается через плечо назад. А Камарик качает головой, как бы говоря: «Нет, ребята, тут есть некто глупее меня».
Теперь первая пьеса «Сюиты» счастливо подошла к концу. Юхан Салу и Пауль Таммекянд облегченно вздыхают. А вальс всегда легче. В нем обычно длинные звуки, к тому же более низкие. Но Большой Вольперт требовательный руководитель. Он не разрешает приниматься за вальс.
— Давайте сначала! — говорит Большой Вольперт и поднимает палец. — Три, четыре!
«Без женщин жить нельзя на свете, нет…» — подпрыгивает мелодия, слова которой Большой Вольперт держит в секрете от широкой публики. Ребята играют сегодня кто в лес, кто по дрова. У Таммекянда губы почему-то не выдерживают. Время от времени из его трубы вместо нужного звука вырывается странное бульканье. Тогда музыкант отстраняет трубу от губ, открывает в ней какой-то клапан и вытряхивает несколько капель воды. При этом на его лице такое выражение, будто причина странного звука именно в этих нескольких каплях.
Пока Таммекянд возится с трубой, Юхан Салу, естественно, должен нести двойную нагрузку. От такой ответственности на левом виске у него начинает краснеть старый шрам от ожога. Но капризному кларнету все нипочем, и вместо «си» он издает поросячий визг. Тут руководитель оркестра уже не выдерживает:
— Три тысячи чертей! — Большой Вольперт захлопывает крышку рояля. — Будете вы играть как надо или нет?