Огромная память

Вернулся я примерно так же, как и уходил. В условленном месте на кочевье меня ожидал один из скотовладельцев, который сразу же отправил своего сына с сообщением. После его возвращения мы отправились в сторону Степного края. Там меня встретил возчик из Семиречья, привезший меня на одну из заимок, где я помылся в настоящей бане, побрился и надел свой, ставший мне даже великоватым, мундир. Я снова вернулся в свой мир. Я не побывал в Ардебиле, но я все равно там побываю.

Утром к дому подъехала легкая бричка с казаком. После небольшого отдыха мы поехали в старинный город на одноименной реке.

Я был инкогнито поселен на одной из квартир в городе и целыми днями сидел за столом, описывая приключения и отдельно выделяя ту информацию, которая нужна для принятия важных решений высшим руководством и для доклада императору по поводу присоединения новых территорий России.

Доклад состоял из трех частей: общая часть с описанием моего маршрута и его особенностей, координат нахождения тех или иных населенных пунктов, настроениях местного населения; вторая часть — персоналии и их характеристики, включая мелкие детали их туалета и привычек; третья часть — информация о деятельности иностранных представителей и общие политические приоритеты ханов степи и пустыни. Я еще не был готов для того, чтобы делать общие выводы, но понимал, что близкое соседство с Западом всегда вредно для России.

Пассивная позиция России приведет к тому, что со всех сторон ее будут окружать форпосты западных «друзей» и лучше создать свои форпосты, сделав ханов своими друзьями, чем эти же форпосты создадут наши недоброжелатели, превратив ханов в наших врагов. Это политика и я, по сути, восточный человек интуитивно понимаю, что нужно делать.

Государство не должно заботиться о том, что о нем будут говорить, оно должно делать то, что соответствует его интересам. Что бы Россия ни делала, ее все равно оклевещут.

Другое государство сделает то же, но его действия получат одобрение, но только не действия России. Поэтому нормальный российский император должен равнодушно относиться к тому вою, который всегда поднимается, когда Россия предпринимает стратегически важные решения.

Чем больше вой, тем правильнее наше решение. Когда мы делаем что-то в ущерб интересам России, то наши западные «друзья» нас только медом не обливают и не облизывают. Плохо, когда тебя ругает друг и хвалит враг. А друзей у России нет. Могут быть только союзники, за которыми нужен глаз да глаз.

Каждый мечтает разбогатеть на ресурсах России и отхватить кусок территории. Нужно ставить памятник нашему императору за то, что он ни к одной присоединенной территории не прибавляет ни кусочка российской территории. Мало ли как сложится ситуация, найдется какой-нибудь дурак, который объявит границы губерний государственными границами и будет Тифлисская губерния владеть Елизаветградом или к Бухаре будет присоединен Екатеринбург, а в состав княжества Финляндского войдет Санкт Петербург. Абсурд, но любой абсурд может стать реальностью. Дай Бог, чтобы мои мысли не стали реальностью и чтобы не наградил Бог Россию безумным царем.

Доклад мой был одобрен генерал-губернатором Степного края и вместе с выводами был направлен в столицу. Мое инкогнито было закончено, и я в дорожной одежде с вещами приехал на свою квартиру. Я снова стал членом интеллигентной части губернского города и первым делом побежал с визитом в дом своей невесты. Только любовь правит миром, и она вела меня вперед к Настеньке.

Оказывается, что мой дядя и господин Левашов уже обговорили время нашей свадьбы, и я приехал почти что к венчанию, которое должно состояться через неделю. Ах, дядя, дядя. Все-то он знает и все рассчитывает очень точно, веря в мою счастливую звезду.

Свадьбу сыграли пышно. Венчание в Никольском соборе, свадебный ужин в ресторации, прогулка по набережной реки и осмотр снятой нами комфортабельной квартиры из трех комнат для молодой семьи.

Еще через три месяца Высочайшим указом мне было присвоено звание поручика и пожалован орден Святого Равноапостольного князя Владимира 4-й степени. Без мечей. Как будто у меня был небольшой променад на кислые воды в Баден-Баден. По-русски это звучит как «куп-куп». Так и надо называть этот город. А мне уготован для путешествий Восток…

Я так и служил по квартирмейстерской части, выезжал в секретные командировки инкогнито и официально курьером в посольства России. У меня родился сначала сын, а потом дочка. Жизнь протекала ровно и спокойно. Мимо прошла и Крымская кампания, завершившаяся неприятно для России. Строго по сроку шли чины и давались ордена как за выслугу в должности, так и за выполнение сложных заданий. Я уже был подполковником, когда меня назначили заместителем начальника Сибирского кадетского корпуса.

Однажды, просматривая списки кадетов, я увидел знакомую мне фамилию. Севернин. Севернин. Может, однофамилец, но, посмотрев на данные о его родителях, я понял, что это сын того Севернина. Но почему я его знаю? Откуда мне известно, что его дед, генерал Севернин и есть шевалье д'Анси, обласканный императрицей Екатериной. Но откуда это известно мне, полковнику Найденову, который тоже не всегда был Найденовым, а носил имя Реза Мухаммади. Возможно, что мазар, в котором я ночевал, был прибежищем и для шевалье д'Анси, а мазар то ли действительно читает чужие мысли, то ли собирает в себя все то, что доступно только Космосу, прячущему свои тайны в такие места, которые доступны только посвященным.

Глава 29. Дневники

Мой отец, отставной поручик Севернин, привез меня в Сибирский кадетский корпус. Вся семья хотела, чтобы я учился в Пажеском корпусе: И происхождение позволяло, и заслуги деда моего, и материальное состояние семьи, но отец сказал:

— Службу нужно начинать не с гвардейских вечеринок и не с пажеской службы в императорском дворце, а со службы в строю рядом с людьми достойными, хоть и званием тебя ниже.

Бабушка моя причитала, что ее любимого внучка по своей воле ссылают в Сибирь. Дед ничего не сказал, но поступок своего сына одобрил.

Корпус был казачьим, и мне предстояло стать казаком на какое-то время. С другой стороны это хорошо. Кавалерийская выучка казаков всегда была на высоте. Казачьи части соревновались с чисто кавалерийскими частями в конной подготовке и частенько казаки срывали пальму первенства. Казаков считали как бы помужиковатее породистых кавалеристов, но когда начинались настоящие дела, то забота была не о породистости, а о славе воинской и тут казаки себя проявляли с весьма похвальной стороны. Хотя, но это больше разговоры, если сравнить содержимое седельных сумм вернувшихся из похода кавалеристов и казаков, то вы не найдете никаких отличий. Так что все разговоры о блестящих глазах казаков при виде чего-то ценного — выдумка. У нормального казака глаза блестят тогда, когда навстречу ему идет дивчина статная да лицом прекрасная. Тут не только у казаков глаза заблестят.

Дневник я почти и не вел. Работа была такая, что в дневники не заносится, а хранится в писаных от руки документах в секретной канцелярии для доступа по особому распоряжению главноначальствующего командира по квартирмейстерской линии. Донесения боевые в канцелярии рангом пониже. Рапорты о происшествиях и о делах материального свойства в той же канцелярии, только в другом ящике.

Каждый шаг военного человека должен быть задокументирован, чтобы знать, сколько казенного сукна пошло на пошив мундиров, шинелей, шапок, фуражек, сколько кроя кожаного выдано для пошива сапог парадных и сапог повседневных, сколько выдано пуговиц орленых больших и малых, сколько пошивочных денег выдано на руки и сколько предъявлено квитанций от портных о стоимости пошитого обмундирования. В отпуск ли уходит офицер или по болезни отсутствует, все это заносится в историю части, даже то, сколько порошков ему было выписано в лазарете. Скучная получится книга, если собрать все бумажки, которые следуют за каждым военным по мере его продвижения по службе.