Страница 60 из 81
Таким образом, германская контрразведка установила, что их тайный агент раскрыт. Разумеется, ко мне он больше не показывался.
В дальнейшем руководством Центра было выяснено, что Рамо-Цвейг-Аспирант работал не только на гиммлеровскую зондеркоманду «Красная капелла», которая находилась в Париже. Он также имел связи с вишистской разведкой Петена и со швейцарской секретной службой.
Этому сейчас есть и другие подтверждения. Вот, например, что говорит бывший швейцарский разведчик Курт Эмменеггер в своей книге «Ку. Н. был хорошо осведомлен». Автор приводит текст своего донесения начальству от 28 июля 1944 года: «Из достоверных источников мне сообщили, что на службе союзной (швейцарской. — Ш. Р.) полиции (Бюпо) состоит некий Ив Рамо. Рамо имеет паспорт, выданный ему французскими (т. е. вишистскими. — Ш. Р.) властями. Его настоящее имя Цвейг, гражданство — немецкое, состоит на службе в гестапо. Нас (т. е. швейцарскую разведку. — Ш. Р.) усиленно предостерегают от этого человека. Рамо находится в Женеве. Все предпринятые против него действия до сих пор терпели неудачу и наталкивались на сопротивление лично со стороны союзного советника фон Штейгера (министра внутренних дел Швейцарии. — Ш. Р.)».
Дальше в книге цитируется донесение от 26 ноября 1944 года: «Этот немецкий агент пользуется охраной Бюпо и работает на него. Этот Цвейг, он же Рамо, есть тот самый, кто в свое время обратил внимание Бюпо на существование нелегального русского передатчика…»
Забегая вперед, расскажу о небольшом эпизоде, происшедшем в Париже в ноябре 1944 года, уже после изгнания гитлеровских оккупантов. По случаю освобождения французы устроили в столице большой антифашистский митинг. Мы с женой присутствовали на нем. И вдруг в толпе — кого же мы видим? Рамо! Он сновал в переполненном зале с блокнотом в руках в роли корреспондента. Нас он, должно быть, не приметил. Начальником парижской полиции был тогда коммунист. Через французских товарищей я сейчас же ему сообщил, кто такой Рамо. В перерыве бывшего агента гестапо вызвали из зала, арестовали и в полицейской машине отвезли в тюрьму Шерш-Миди.
Но за решеткой Рамо просидел совсем недолго: официальные американские представители подняли из-за него шум, и через три-четыре дня этот прохвост был уже на свободе. Он, без сомнения, запродался новым, заокеанским хозяевам.
Однако вернемся опять в Швейцарию.
Возле наших сотрудников по-прежнему продолжали крутиться подозрительные типы. Появились, в частности, некие Неманов и Белов, выдававшие себя за советских разведчиков.
То, как вели себя эти двое, явно обнаруживало их провокационные намерения. Мои коллеги сообщили, что Белов прибыл из Франции и жил в Женеве по паспорту, выданному американцами. Он выдавал себя за полковника Красной Армии, Героя Советского Союза и повсюду афишировал, что является якобы руководителем русской разведки в Швейцарии. По его словам, связь с Москвой он поддерживает через англичан. Разным людям Белов представлялся под разными вымышленными именами.
Это была грубая работа, рассчитанная разве что на простачков. И такой, к сожалению, нашелся. Белову удалось поймать в свою сеть Мариуса. Как ни странно, тот доверился провокатору, приняв его за руководителя советской разведки в Швейцарии, и, более того, стал выполнять его указания.
Мариус же имел связь с Сиси, знал французского офицера из Виши (псевдоним Димен), к которому периодически ездил, исполняя обязанности курьера и получая ценную информацию.
Мы установили, что Белов встречается с дипломатическими представителями китайской миссии Чан Кай-ши, тесно общается с Рамо-Цвейгом и другими подозрительными субъектами. Сомнений уже не было: нить от Белова ведет к немецкой контрразведке. Поэтому я тотчас же велел Сиси прервать всякие отношения с Мариусом.
Другой немецкий осведомитель — белоэмигрант Неманов дал знать о себе примерно в мае 1943 года. О его появлении в Женеве мне сообщила Сиси. В кругах русской эмиграции в Швейцарии, по ее сведениям, Неманов придерживался политического направления Милюкова, выдавая себя за «русского патриота, настроенного резко антигермански». Неманов рассказывал всем, что приехал в Швейцарию осенью 1942 года из Виши, во Франции его будто бы разыскивало гестапо, но ему удалось бежать при помощи сотрудника турецкого посольства. Беседовавшему с ним нашему товарищу Неманов признался, что сейчас помогает в конспиративных делах Белову, с которым когда-то познакомился во Франции у советского военного атташе.
Конечно, нам было понятно, что личность эта темная — из той же банды провокаторов, что Белов и Рамо-Цвейг. Я информировал об этих лицах Центр.
СЕТЬ ГЕСТАПО
Если прежде люди СД и гестапо подбирались к нам осторожно, словно на кошачьих лапах, боясь раньше времени спугнуть, то теперь, прочтя предупреждения Директора о Рамо и подосланном вместо курьера агенте, враг убедился: мне и нашему Центру стало многое известно. Поэтому германская контрразведка была вынуждена спешить, не считаясь особенно с правилами маскировки, иначе мы скроемся, уйдем в подполье и, уж не дай бог, заменим свои шифры новыми.
Что это означало для гитлеровцев, легко понять, если взять, например, связь Джима с Центром. Враг не знал его шифра, и потому вся наша радиопереписка через Джима полностью сохранялась в тайне.
Центр дал указание мне и Сиси: обеспечить неотложные защитные меры. Он потребовал того же и от Джима.
Нам стало твердо известно, что на встречи с Вами вместо нашего курьера являлся агент гестапо и что, несмотря на Вашу осторожность, они проследили Вас до квартиры, знают Ваше имя, а главное, что Вы работаете на нас.
Приказываем: оставить квартиру за собой и уехать на 2—3 месяца из Лозанны под предлогом лечения. Рацию убрать из квартиры, чтобы все было чисто.
Джим радировал, что готов выполнить приказ. Местом своего «лечения» он выбрал курортное местечко Тессин. Туда стекалось на отдых большое количество иностранцев, поэтому его пребывание там не могло привлечь особого внимания. Мне он сообщил, что жить будет в гостинице «Асконе». Если что-то срочно понадобится, мы легко свяжемся по телефону.
Сведения Центра о курьере-гестаповце были абсолютно верны. Контрразведчик Флике в своей книге раскрывает многие детали операции «Красная тройка», и в частности о курьере. Вот что он пишет: «Сначала мы попытались ввести Москву в заблуждение. Мы захватили (во Франции. — Ш. Р.) передатчик. С помощью полученных данных по работе передатчика, ключа и шифра мы сумели связаться с Москвой. Мы так сформулировали радиограммы, что Джим получил из Москвы приказ о встрече с Морисом, который был связан только с Сиси. В Швейцарию был послан (вместо Мориса. — Ш. Р.) немецкий агент; он должен был попытаться подсунуть Джиму несколько фиктивных радиограмм. Джим был недоверчив и сообщил в Москву. План схватить и увезти его провалился… Но Джим не знал, что этот «курьер» следовал за ним до его квартиры и установил, где он живет».
Как видим, гитлеровцы намеревались даже украсть Джима, а затем, конечно, переправить в Париж, в руки «Коммандо». К счастью, Центр своевременно распознал подвох и запретил Джиму выходить на очередную встречу с «курьером», чем спас ему жизнь.
Оставалась еще одна загадка — исчезновение Анны Мюллер и разведчицы Инге в Германии.
Поскольку отъезд Джима в Тессин откладывался из-за волокиты с продлением просроченного вида на жительство, Центр поручил ему продолжить поиски Анны.
Но в один из дней Джиму неожиданно позвонила какая-то дама и спросила, получил ли он машинописное письмо; она-де тот человек, который послал его по просьбе Микки. Джим попытался расспросить толком обо всем, но женщина отвечала путано, маловразумительно. Джим тотчас известил Центр:
Автор анонимного письма, который переслал мне сообщение от Микки, дал о себе знать. Это 60-летняя швейцарка-врач. Она была в Мюнхене в конце июля и видела Микки. Эта старуха попала под бомбежку, испытала тяжелое нервное потрясение, путается в разговоре. По ее словам, Микки сообщает, что Инге с апреля ничего не дает о себе знать.