Страница 8 из 20
Официальным поводом было сокращение штатов. Однако месяц спустя должность третьего консультанта была восстановлена, и на нее тут же взяли какую-то девушку, никто не подумал пригласить обратно Хинби. В Линобе Клод тоже не мог найти приличную работу, хотя безработицы в округе не было. Отказывали ему под разными предлогами, вполне благовидными и вескими. На церковь никто не ссылался, о его статье никто не вспоминал. Клод перебивался случайными заработками и часто приходил в улей, в гости к Аделе Найзер. Потом умерла его родственница в Аркадии, он получил наследство, и вышла та история с бандой Каспера Винго.
– Ты не похожа на других, – проронил Клод, пока Тина, до хруста вдавливая западающие кнопки, настраивала помятую, с трещинами на потускневших боках кофеварку. – Странно, что ты принимаешь наркотики и ведешь такую жизнь. Ты выглядишь собранной, решительной…
– А еще какой? – справившись наконец с кофеваркой, угрюмо поинтересовалась Тина.
– Слишком умной для своего возраста.
– Ага, ты мне льстишь, потому что у тебя кофе кончился.
– Нет, я говорю то, что думаю. Ты же все равно дашь мне кофе.
«Ну да, конспиратор из меня тот еще. Я не могу ежеминутно изображать другого человека. Пока сохраняю контроль – все в порядке, а стоит на секунду отвлечься – фальшивый имидж расползается. Только других вариантов нет, из Стива актер еще хуже, чем из меня».
– И дерешься ты слишком хорошо, как в кино, – продолжил Хинби. – Наверное, так учат драться в федеральных спецслужбах…
Тина неопределенно пожала плечами. Если уж Клод понял, что она совсем не то, чем кажется, пусть считает ее федеральным агентом. Взамен одной легенды – другая, ничуть не хуже.
– Я хочу тебя кое с кем познакомить. Ты заметила, что ко мне тут никто не цепляется?
– Заметила, – заталкивая в специальную выемку в корпусе кофеварки чашку (деформированная посудина лезть на место не хотела), согласилась Тина.
– Я друг Аделы Найзер, а ее здесь уважают даже отморозки. Адела – она необыкновенная! Давай я вас познакомлю? Если она признает тебя своей, никто больше тебя не тронет.
Тина сидела на полу, вполоборота к нему, склонившись над кофеваркой, и Клод не мог увидеть выражение ее лица. Наконец-то! Человек, пользующийся влиянием среди обитателей улья. Человек, принадлежащий к высшим слоям здешней подпольной иерархии. Она уже слышала это имя – Адела Найзер, но не думала, что речь идет о личности настолько значительной.
– Конечно, Клод, это было бы здорово! – Энтузиазм в голосе Тины был искренним. – Когда?
– Завтра, – он благодарно кивнул, принимая чашку черного кофе. – Адела просила никого не приводить к ней без предупреждения. Я договорюсь. Ты ее уже видела?
– Нет.
– Она переболела в детстве озомой. Я вот подумал: если на федеральном уровне разработана какая-нибудь новая медицинская аппаратура – может, это помогло бы ей, а?
Тина осторожным рывком вынула из выемки вторую застрявшую чашку. Значит, у Клода расчет: он хочет вылечить Аделу. Мог бы Стив это сделать? Регенерировать травмированные ткани и убивать вирусы – разные вещи. Для того чтобы Стив смог что-то новое, требуется, чтобы его загнали в угол. Те, кто пытался с ним разделаться, с каждой новой попыткой помогали ему стать сильнее. Ирония обстоятельств. Подозревают они об этом или нет? Скорее всего, нет. Об этом знали только Стив и Тина.
– Линда, мы с тобой говорим на одном языке, – вновь начал прощупывать почву Клод. – Я учился в колледже, потом в университете… А ты где получила образование?
– В школе. И еще я книжки читала, понятно?
– Хм… – он прищурился. – Ты круто дерешься, иногда ругаешься, и все равно есть в тебе что-то от такой, знаешь, тепличной девушки… Есть, и все. Когда очень заметно, когда не очень…
Не выдержав нажима, чашка из шершавого желтого пластика хрустнула в руке у Тины. Коричневый кипяток выплеснулся на колени, на матрас, на пол. На Манокаре, в школе для девочек из хороших семей, вот где она получила образование. Она не любила Манокар, и все-таки он наложил на нее свой отпечаток. Наверное, иногда это проскальзывает в поведении, но Тина не видела себя со стороны. Клод Хинби оказался на редкость наблюдательным парнем, неудачников тоже нельзя недооценивать.
Спохватившись (кипяток – для нормального человека это больно!), Тина вскрикнула и вскочила на ноги, изобразила гримасу. Клод засуетился, отставил свою чашку, начал выяснять, есть ли у нее аптечка. Выяснив, что нет, посоветовал сунуть руку под холодную воду. Так она и сделала.
Клод куда-то убежал за противоожоговым гелем, а Тина стояла перед раковиной, держа руку под струей ледяной воды, и видела в зеркале свое лицо – жесткое, настороженное, на высоких, тонко очерченных скулах топ-модели Моны Янг играют желваки. Сейчас она не похожа на тепличную девушку. А вообще-то, стоит заснять себя и потом просмотреть запись. Раз уж взялась за шпионаж… Внезапно кран поперхнулся, струя иссякла.
«Ячейка израсходовала лимит воды на сегодня», – сообщила вспыхнувшая на табло над раковиной надпись.
Тина вытерла руку о штаны. Здоровая загорелая кожа, ни малейшей красноты.
Дверь распахнулась, и в комнату ввалился парень в расстегнутой одноразовой рубашке из блестящего материала, уже успевшего истончиться и потускнеть, с лысой головой, иссеченной засохшими порезами. Большой, раза в полтора крупнее Тины.
– Ты, сука, что о себе понимаешь…
Удар в челюсть швырнул его обратно в дверной проем. Из коридора донесся сдавленный вопль, стук упавшего тела, там что-то покатилось по полу. Тина с досадой вздохнула. Сначала нужно думать, а потом бить… Ладно, драться она умеет, потому что тренировалась. Но для того, чтобы выбросить в коридор такую тушу, надо обладать соответствующей массой! Она только что с головой себя выдала.
Снаружи послышался стон, медленное шарканье, и в проеме возник Хинби. Морщась, ухватился за косяк.
– Линда, он сшиб меня, когда отсюда вылетел, – голос Клода звучал хрипло, как в аркадийском особняке, когда его вызволили из плена. – Я принес тебе гель от ожогов…
– Извини, Клод. Не хотела.
Она смазала руку и бедро ненужным гелем и снова заварила кофе на двоих. Омар – так звали лысого гостя – начал приходить в себя и теперь копошился в коридоре. Если он вернется, придется бить его на глазах у Клода.
– Что у него с головой? – спросила Тина.
– Понимаешь, он вспыльчивый очень и горой стоит за традиции. Он по-своему образованный человек, тоже из друзей Аделы…
– Насчет его умственных способностей и так ясно, – Тина с иронией хмыкнула. – Откуда у него порезы?
– А, это он каялся. Покалечил одного парня, потом отмаливал… Ну, и самобичеванием занимался, чтобы побыстрее отмолить. В период покаяния спиртного пить нельзя, а если самобичеваться, один день считается за два. Как он загулял, когда ему справку выдали, что он чист от греха членовредительства…
– Понятно. И дорого стоит отмаливание?
– По-разному, смотря какой грех. Адела советует, чтобы я сходил и ту статью отмолил, а я никак не соберусь. Нехорошо, конечно…
– Значит, твои взгляды на церковь изменились?
– Адела меня убедила, что я был не прав, – опять виноватая улыбка. – Она очень мудрая, у нее необыкновенный интеллект, вот увидишь!
Все интересней и интересней… Может ли Адела оказаться преобразившимся Виллертом Руческелом? И надо же было именно сейчас, когда дело сдвинулось с мертвой точки, выкинуть этого Омара из комнаты в лучших традициях кино про космических коммандос!
– Чем я похожа на тепличную девушку? – спросила она, допив кофе.
– Ты говоришь «спасибо» и «пожалуйста». Если что-то не так, извиняешься. Стараешься быть деликатной.
– И это, по-твоему, признаки тепличности?
– Ну да, есть немного… Я не хотел тебя задеть, наоборот!
Тина взглянула на обломки чашки в кофейной луже. Стоило ли из-за этого волноваться? Ничего общего с Манокаром, ничего в ней не осталось от Манокара. Это с Клодом она вела себя с повышенной осторожностью: ей казалось, что у него нет никакого запаса прочности – не человек, а изделие из тонкого стекла.