Страница 4 из 64
Никто ей, программе, не счел нужным объяснить причины, по которым существа, ее создавшие, были уверены, что как раз на этой частоте, а не на какой-либо другой, однажды должен прийти сигнал, совершенно отличный от естественного фона, который пока только и фиксировал телескоп с момента своего пуска в действие. Радиошум был особенно силен именно на этой частоте, поскольку наиболее распространенный элемент космоса также излучал на ней[1], поэтому приемное устройство должно было обладать сверхчувствительностью, чтобы из радиокакофонии вселенной извлечь почти безнадежно заглушённый голос той звездной системы, за которой следил телескоп. Но исчезнувшие строители астрономического комплекса вообще не взялись бы за возведение такой высокотехнологичной пирамиды, если б не были в состоянии обеспечить надлежащую чувствительность приемника.
Однако подобная чувствительность была необходимым, но недостаточным условием этого предприятия. Другим столь же важным свойством комплекса являлась его долговечность. Строители радиотелескопа, возможно, точно не знали, когда поступит ожидаемый сигнал, хотя на сто процентов были уверены, что рано или поздно он придет: иначе зачем единственное устройство такого рода на всей планете, столь самоуверенно направлено именно на определенную точку в небе?
Ожидание могло завершиться довольно быстро, но точно так же могло продлиться века и зоны. В любом случае степень долговечности астрономического комплекса являлась вторым необходимым условием; исчезнувшие технологические волшебники смело приняли вызов, почти противоречащий второму началу термодинамики, одарив чудовищное радиоухо терпением космического масштаба.
В то же время телескоп снабдили матрицей, которая должна была оповестить его о выполнении задания. Все записанные передачи сравнивались с этой матрицей с целью обнаружения ожидаемой правильности сигнала, которой никак не могло быть в хаосе естественного радиофона. Проектировщики программы «прислушивания» к далекой тройной звездной системе — входящей в состав красивейшего созвездия, которое жителям другого, почти столь же удаленного, космического острова упорно напоминало крест — точно знали, чего ожидают, отобрав именно эту матрицу из множества других, точно так же способных отличить шум вселенной от голоса разума.
Все эти матрицы имели в своей основе какой-нибудь универсальный математический ряд легко выражаемый бинарным кодом. Таковы, например, последовательность простых чисел или какая-нибудь общая физическая константа. Хотя каждый подобный ряд несомненно указал бы на наличие развитого космического интеллекта, программа, надзирающая за работой огромного радиотелескопа, осталась бы абсолютно равнодушной, даже зафиксировав нечто в этом роде. Творцов программы интересовал не любой космический разум, каким бы развитым он ни был, а совершенно определенный, для поиска которого специальная матрица и была создана.
Последовательность, содержащаяся в этой матрице, отражала одно из фундаментальных математических отношений — отношение между площадью круга и его диаметром. Как бы эти две величины ни увеличивались или уменьшались, отношение между ними во всем космосе оставалось неизменным, хотя и, как считалось, не могло быть выражено конечным числом. Математики разных миров, как правило, достаточно рано открывали это единственное отношение, обозначая его экзотическими символами, среди которых π относится не к самым причудливым.
Допущенная десятичная бесконечность числа π обусловила то, что среди небольшого процента космических математических сообществ оно из безопасной гавани рационального отчалило к штормовой пучине мистического. Следовательно, культы и секты, связанные с числом π, не ждало технологическое будущее, но их это особо и не заботило. Что эти пловцы беспокойных духовных вод получали взамен — и получали ли вообще, — этого жители тихих математических гаваней не знали, так же, как от их понимания ускользало полное равнодушие мистиков к несомненным удобствам и благам технологических цивилизаций.
Главная программа астрономического комплекса не знала, почему ее создатели предпочли матрицу с числом π всем остальным, которые столь же успешно могли бы отделить упорядоченный сигнал от бессвязного космического шума. Как и другие неясности, связанные с ее исчезнувшими проектировщиками, эта также не пробуждала в ней любопытства, поскольку любопытство вообще не входило в число ее свойств.
Однако аккуратности в ней было более чем достаточно. Крайне старательно и педантично, как и было задумано, она с момента своего запуска в работу преобразовывала усиленные радиосигналы определенной частоты из тройной звездной системы в двоичный ряд который потом сравнивался с заданной матрицей.
Матрица содержала дробь с количеством знаков 3 418 801, что было намеренным сверхизлишеством. На практике нулю равнялась уже вероятность того, что какой-нибудь природный процесс может по воле случая — и это на любой мыслимой частоте, в течение бесконечно долгого времени и в любом месте вселенной — произвести радиосигнал, двоичная «копия» которого совпадет с числом π хотя бы до десятого знака. Однако строители телескопа, очевидно, слишком дорожили своим проектом, чтобы допустить хотя бы малейшую случайность, пусть и находящуюся по другую сторону вероятности. Огромное быстродействие компьютера, в котором была размещена матрица, делало возможным подобное экстравагантное излишество.
Хотя время для программы, не обладавшей сознанием прошлого, ничего не значило, она неусыпно следила за радиошепотом, доносящимся с расстояния в одиннадцать с половиной световых лет, уже очень долго, даже по меркам больших галактических орбитальных хронометров. Сравнение принятых сигналов с указанной матрицей в течение огромного количества времени не шло далее второго знака. Эти случайные совпадения программа отметала столь же равнодушно, как отвергла бы и совпадение до предпоследнего из заданных 3 418 801 знаков числа π. То, чего она ожидала с космическим терпением, было точным, полным соответствием матрице.
А когда однажды это наконец случится — в чем не было никакого сомнения, — программа межзвездного «прислушивания» не испытает ни облегчения, ни восторга. Совершенно равнодушно, как в течение целого ряда эонов ожидания, проект соскользнет в петлю, которая активизирует новый программный блок. Что случится затем — прикажет ли этот новый блок программе законсервироваться и выключиться, поскольку основная цель, для которой она была создана, достигнута, или же переключит на выполнение нового задания, дальновидно предусмотренного ее исчезнувшими творцами, — об этом программа ничего не знала. Однако это незнание ее не беспокоило. Неспособная на какие-либо чувства, начиная от радости и любопытства и кончая страхом, программа не страшилась неизвестности, которую несло будущее.
4. Черепахи и Рама
Какая любовь в Шринавасе жила дольше — к религии или к компьютерам — было неясно.
Сам он их не отделял друг от друга, они были для него лишь двумя проявлениями одной и той же веры. Одно невозможно без другого, утверждал он. Как я могу создавать новые электронные миры в небытии по ту сторону экрана без глубокого понимания Бога? Без оглядки на Его пример? Дело было не в добре и зле. Его Бог стоял по ту сторону этих второстепенных свойств. Главным было совершенство. Погружение в бездны компьютерного программирования представляло собой новый, еще нехоженый путь к постижению этого совершенства.
Тех, кто знал Шринавасу поверхностно, весьма изумило его быстрое решение оставить большой университетский центр, где его ждала блестящая карьера в компьютерном отделе, который уже десятилетиями снабжал крупные фирмы Востока самыми лучшими мозгами. Мозги эти баснословно дорого стоили, однако затраты, как правило, с лихвой окупались. Мир уже во многом превратился в единый мегакомпьютер.
Те же немногие, кто с Шринавасой был более близок, изумлялись только тому, что свое решение он не принял ранее. В ранние студенческие годы его страстная увлеченность буддизмом вызывала удивление, а порой и насмешки окружающих, но впоследствии, с ростом уважения к его компьютерному таланту, который многие приравнивали к волшебству, стала восприниматься как часть необычной личности Шринавасы, причем существенная, если не самая важная часть.
1
Имеется в виду водород и частота 1420 МГц (здесь и далее — Примеч. пер.).