Страница 9 из 65
Единственный выход — разрыв с Эльзой. Но и этого Илья не мог себе позволить: интересы дела требовали, чтобы он посещал салон. В глубине души Илья надеялся, что обстоятельства придут ему на выручку. Но теперь брак откладывать было уже нельзя.
— Конечно, дядя, мы с Эльзой поговорим серьезно, — подумав, сказал Илья.
— Меня волнует и твоя карьера, — продолжал Шульц. — Я допустил оплошность, согласившись, чтобы ты поступил на восточный факультет. Ведь работа по твоей специальности связана с поездками за границу, а мне не хочется оставаться одному. Я не перенесу одиночества.
— Можно найти такую работу, где поездки за границу будут редки и непродолжительны.
— Вот об этом, сынок, я тебя и прошу.
— Я сегодня посоветуюсь с друзьями и постараюсь выбрать подходящую работу.
В салоне фон Микк поздравляли Илью. Эльза была счастлива: наконец-то они поженятся! О карьере Ильи побеспокоится его дядя. Что стоит ему намекнуть фюреру. А вот где они будут жить? Эльзе хотелось, чтобы муж переехал к ним и все в доме оставалось по-старому.
Она молча слушала, как Пауль Вермерен и Рихард Шеммель советовали Вальтеру пойти по дипломатической линии, уверяя, что благодаря отличному знанию персидского языка он сразу получит назначение в германское посольство в Тегеране.
Что ж, перспектива поехать в Иран в качестве жены дипломата довольно заманчива. Эльза готова была принять этот совет и не понимала, почему Вальтер молчит.
Франц Гальдер предложил заняться коммерцией. Одна солидная фирма, говорил он, ищет представителя в Иран без особой специальной подготовки, но с обязательным знанием персидского языка. На Гальдера не обратили внимания. Пауль Вермерен и Рихард Шеммель твердили свое.
— Спасибо, друзья. Но дядя плохо чувствует себя и просит не оставлять его одного. Я не могу сейчас выехать из Берлина, — проговорил Илья. Это устраивало и его самого. Он понимал, как важно для советской разведки иметь своего человека в Берлине.
Неожиданно с места поднялся Вилли Шнель. Он подошел к Илье, взял его под руку и отвел в сторону, к окну.
— Даю тебе совет — поступай в военную разведку. Сразу за границу не пошлют. Пока окончишь курсы, поработаешь, пройдет больше года. Я уверен, что этим выбором старый Ганс (так называли Ганса Шульца его давнишние приятели) будет доволен.
Илья обрадовался, но постарался сделать равнодушный вид:
— Дядю это действительно устроит больше, чем дипломатическая работа. Но я, откровенно говоря, никогда не думал быть военным, а тем более разведчиком.
— У нас каждый дипломат разведчик. И учти, что, прежде чем стать настоящим дипломатом, долго придется тянуть лямку обычного переводчика. В разведке ты продвинешься быстрее, да и работа гораздо интереснее. Там по крайней мере чувствуешь себя самостоятельным.
— Я посоветуюсь с дядей.
— Стоит старому Гансу сказать словечко адмиралу Канарису, новому начальнику военной разведки, и вопрос о твоей работе будет решен. Твой дядя и Канарис знакомы еще с двадцатых годов по Мюнхену, куда Канарис приезжал по партийным делам к фюреру. Да и я могу замолвить за тебя словечко адмиралу.
Вечером Илья рассказал обо всем Шульцу. Тот, как и рассчитывал Илья, поддержал предложение Вилли Шнеля. Его устраивала служба племянника в военной разведке, поскольку отъезд из Берлина был в далекой перспективе. Ганс Шульц решил не откладывая поговорить с адмиралом Канарисом.
В один из воскресных дней он направился к адмиралу. Канарис с женой и двумя дочерьми жил в пригороде Берлина — Зюденде. Адмирал был дома один. Он обрадовался гостю.
— Ганс, какими судьбами? — удивленно произнес адмирал.
Дед Канариса, грек по национальности, эмигрировал в Германию, где женился на немке. Неарийская внешность и сомнительное происхождение всегда были источником неприятностей для Канариса. В расстегнутом кителе, который сваливался у него с плеч, адмирал казался совсем штатским человеком. Да он и не скрывал своего пренебрежения ко всяким военным условностям.
— Наверно, что-нибудь стряслось? — спросил он, усаживая тяжело дышавшего Шульца в кресло.
Ганс Шульц, садясь, опасливо поглядывал на диван, где лежали две таксы. Когда он опустился в кресло, что-то зашелестело справа от него, Шульц взглянул — рядом стояла клетка с попугаем, потревоженная птица беспокойно запрыгала по жердочке.
— Ну, рассказывай, Ганс, как ты живешь? — сказал Канарис.
— Здоровье стало сдавать. Едва дотащился сюда, — отдышавшись, заговорил Ганс Шульц.
— Наверно, что-нибудь важное привело тебя?
— Пришло время устраивать судьбу племянника. Он окончил университет, хорошо знает персидский язык.
— Мне о нем говорил Вилли Шнель. Помнишь этого нелюдима?
— Как же, помню. Он часто приезжал к нам в Мюнхен.
И старые приятели принялись вспоминать мюнхенские дела. Этим “старым бойцам”, как называли участников фашистского путча в Мюнхене, было о чем вспомнить.
Начало темнеть, когда они оторвались от воспоминаний.
— Надо ехать, а то Вальтер будет беспокоиться.
— Ты скажи ему, пусть зайдет ко мне. Нам нужны работники, говорящие по-персидски. Этот язык еще довольно редкий у нас.
— Только не посылай его сразу за границу… — попросил Ганс Шульц.
— Ладно, ладно, старый эгоист, — Канарис весело похлопал старика по плечу. — Мне Вилли уже рассказывал, почему ты выбрал для карьеры племянника военную разведку.
Все складывалось как нельзя лучше. На другой день Илья направился в абвер. В казенном, похожем на казармы, четырехэтажном здании по улице Тирпицуфер, где помещалась военная разведка, его встретили любезно, попросили подождать и через десять минут проводили к адмиралу.
В маленьком кабинете Канариса на стенах висели портреты его предшественников — бывших начальников немецкой военной разведки — и большая карта мира. За окном сквозь густую листву каштанов поблескивал Ландверский канал.
Встретил адмирал Илью, как старого знакомого. Но это показное радушие насторожило Илью. Он знал, что Канарис — старый и опытный разведчик, начавший свою карьеру еще в период первой мировой войны в США, где под руководством фон Папена организовывал диверсионные акты. Ездил в Испанию, был арестован, но, задушив зашедшего к нему в камеру священника, бежал в его одежде из тюрьмы. Потом служил в германском военно-морском флоте. Вновь пришел в разведку в 1935 году.
— Как здоровье дяди? — первым делом осведомился Канарис. — Мне не понравился его вид.
— Сейчас дядя стал чувствовать себя лучше.
Канарис расспрашивал Илью об учебе в университете, осведомился, как он знает персидский язык. Предупредил, что придется сначала пройти специальные курсы, а уже потом он получит чин и назначение.
— Вы, кажется, часто бываете у фон Микка? Я немного знал его по Испании. Несчастный человек, этот инсульт выбил его из колеи. Кстати, когда ваша свадьба с Эльзой?
— Думаю, в самое ближайшее время, — ответил Илья, немного удивленный: оказывается, Канарис успел собрать о нем довольно обширные сведения.
— Продолжает ли бывать у фон Микка Рихард Шеммель? Удалось ему заполучить руку и капитал Эмилии Шнель?
— Похоже на то, что он на пути к успеху, — ответил Илья.
— Ну, а старик Пауль Вермерен все продолжает философствовать о воспитании молодежи?
— Он любит поговорить на эту тему.
Канарис поднял телефонную трубку, вызвал майора Венцеля.
Вошел низенький и полный офицер с папкой в руках.
— Майор Венцель, познакомьтесь — герр Вальтер Шульц, востоковед.
Илья поднялся с кресла, майор пожал ему руку.
— Герр Шульц владеет персидским языком, — продолжал Канарис, — мне кажется, он подойдет в группу Среднего Востока, разумеется, после окончания курсов. Поговорите с ним и оформите.
Венцель шагнул к столу, развязывая на ходу папку.
— Бумаги потом. Займитесь герром Шульцем, — сказал адмирал.
Венцель захлопнул папку и, приглашая взглядом Илью, направился к двери.