Страница 53 из 130
– Это правильно, – сказал мрачно президент.
– Более того, – продолжал Черчилль, – Гонконг падет в любой момент. Малайя накануне оккупации. Стремительность японского нападения превзошла все наши ожидания. Если Сингапур падет, за ним последуют голландские острова, возможно Австралия…
– Я знаю, – сказал Рузвельт, – Филиппины почти потеряны. Макартур отброшен на полуостров Батаан; Гуам и Уэйк захвачены японцами. Если они будут продолжать давить, мы не сможем удержать Мидуэй. Сам Оаху находится под угрозой.
– Картина весьма мрачная, – продолжал Черчилль, – отчаянное положение и даже более…»[373]
Единственное, что могло кардинально изменить ситуацию к лучшему, было согласие СССР на предоставление США возможности использовать советскую территорию для организации американских воздушных налетов на японскую метрополию. Однако в Вашингтоне понимали, что подобное решение советского руководства было равнозначно вступлению СССР в войну с Японией. Хотя успех советского контрнаступления под Москвой и данное Сталиным в декабре министру иностранных дел Великобритании Идену обещание «вернуться к дальневосточному вопросу через несколько месяцев» и вселяли некоторый оптимизм, рассчитывать на реальную советскую помощь в этой войне в ближайшем будущем в Вашингтоне не могли. Правительство и командование США хорошо знали, что после частичной переброски советских войск с Дальнего Востока и из Сибири у СССР не было достаточных сил для ведения крупномасштабных военных действий против Японии. Поэтому американцам приходилось в противоборстве с Японией рассчитывать лишь на свои силы.
11 февраля 1942 г. президент Рузвельт писал Сталину: «Несмотря на трудности, испытываемые нами в настоящее время на Дальнем Востоке, я надеюсь, что мы в ближайшем будущем настолько укрепимся в этом районе, что сумеем остановить японцев. Но мы подготовлены к некоторым дальнейшим неудачам»[374].
Анализируя складывавшуюся зимой 1942 г. военную ситуацию в Азиатско-тихоокеанском регионе, посол СССР в США М. Литвинов в беседе с Рузвельтом указывал на то, что успех в борьбе против Японии возможен лишь в случае нанесения общими силами поражения Германии. Отражая точку зрения Кремля, он убеждал Рузвельта, не распыляя силы, сконцентрировать их на борьбе с Германией. 12 февраля он говорил президенту: «После потери Сингапура и Голландской Индии, если даже удастся сохранить Австралию, то никаких баз на Тихом океане для нападения на Японию не будет, и этот фронт останется долгое время пассивным, а потому для активных действий останется один европейский континентальный фронт. Америка и Англия смогут добраться до Японии, лишь уничтожив предварительно Гитлера»[375]. Основной смысл этих слов сводился к тому, чтобы побудить США как можно скорее принять активное участие в вооруженной борьбе против гитлеровской Германии в Европе. Президент с этим соглашался, но в качестве второго фронта предлагал не европейский, а североафриканский.
Однако в стратегических планах США на лето и осень 1942 г. Тихий океан оставался основным театром военных действий. Именно на этот театр было стянуто наибольшее число наземных сил и армейской авиации США. К весне 1942 г., когда американские вооруженные силы оправились от первых ударов и обрели возможность перейти к стойкой обороне и даже к отдельным активным действиям, США «решили не уступать никому права распоряжаться в тихоокеанской кухне»[376].
В Вашингтоне понимали, что японцы едва ли удовлетворятся первоначальными успехами. Существовало достаточно оснований ожидать, что японское командование может предпринять попытку проведения операций по захвату Индии и Австралии.
Ситуация кардинально изменилась бы в случае японо-советской войны, начало которой не исключалось. И это было связано не столько с ближайшими планами Японии, руководство которой осознавало все тяготы и сложности ведения войны фактически на три фронта – в Китае, против англо-американских войск и против Советского Союза, сколько с ужесточившимися требованиями Гитлера и его генералов как можно скорее добиться нападения Японии на СССР с Востока.
Об этом предупреждал Рузвельт во время его беседы с советским послом. В сообщении в Москву Литвинов писал 12 марта: «Американское правительство получило сведения, что Гитлер сильно нажимает на Японию, чтобы та приурочила свое нападение на нас к его весеннему наступлению, но что Япония отвечает, что ей необходимо перевезти свои войска с Малайи и Бирмы»[377].
Сведения о том, что Германия прилагает большие усилия по вовлечению Японии в войну против СССР, поступали в Кремль и из других источников. Однако наряду с этим имелась и достаточно надежная информация о том, что «сотрудничество Японии с Германией далеко от совершенства»[378]. Практически в тот же день, когда Рузвельт предупреждал Сталина о возможности японского нападения, высшие военные руководители Японии обратились к императору с докладом, в котором, оценивая сложившуюся ситуацию, предлагали придерживаться собственной, независимой от Германии политики и стратегии. В докладе императору от 13 марта премьер-министр (он же военный министр) генерал Х. Тодзио, начальник главного морского штаба О. Нагано и начальник генерального штаба армии Г. Сугияма в разделе «О политике в отношении СССР в современных условиях» писали:
«– Всеми силами препятствовать расширению войны другой стороной (видимо, имелось в виду не провоцировать СССР на военные действия. – А.К.);
– прилагать усилия к тому, чтобы во время операций против районов Южных морей всячески избегать войны с СССР;
– прилагать усилия к тому, чтобы сохранить спокойную атмосферу в японо-советских отношениях и вместе с тем препятствовать укреплению связей с США и Англией, а при возможности оторвать СССР от этих стран.
Эта политика, конечно, совершенно не означает отказа от проведения соответствующих военных приготовлений против СССР. Необходимо находиться в полной готовности к военным действиям, чтобы одержать решительную победу в кратчайшие сроки…»[379]
Хотя политическая линия на то, чтобы «избегать войны с СССР», противоречила германскому замыслу как можно скорее вовлечь Японию в войну против СССР, в докладе подчеркивалась целесообразность не ослаблять Тройственный пакт с Германией и Италией: «С точки зрения достижения целей войны все настоятельнее чувствуется необходимость дальнейшего укрепления союза с Германией и Италией, поэтому необходимо придерживаться установленного курса на сотрудничество с ними»[380].
Эти предложения явились составной частью стратегического планирования Японией нового этапа войны. Основное содержание стратегических задач империи сводилось к «завоеванию и подчинению стратегических опорных пунктов за пределами оккупированной территории»[381]. Воздерживаясь от нанесения удара по СССР в ближайшее время, вместе с тем японское руководство брало на себя обязательство перед Германией угрозой нападения сковывать советские войска на Дальнем Востоке и в Сибири, с тем чтобы они не могли быть использованы на советско-германском фронте.
При этом планирование вероломного нападения Японии на СССР продолжалось. 18 февраля 1942 г. японский «Институт тотальной войны» представил правительству стратегическую программу войны против Советского Союза. «В случае войны с Советским Союзом, – говорилось в ней, – использовать стратегическую обстановку на главных театрах войны противника и отдаленность от основных оперативных баз, нанести максимально сильный первый удар, быстро уничтожить наличные силы и части усиления противника, стремясь к разрешению военного конфликта в короткий срок, и затем, захватив важные районы, вести затяжную войну»[382].
373
Hatch A. P. Franclin D. Roosevelt, An Informal Biography. New York, 1947. P. 298.
374
Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер–министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М., 1976. Т. 2. С. 13–14.
375
Советско-американские отношения во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М., 1984. Т. 1. С. 152.
376
История второй мировой войны 1939–1945 гг. М., 1975. Т. 5. С. 381.
377
Советско-американские отношения… Т. 1. С. 156.
378
Русский архив. Великая Отечественная. Т. 18: Советско-японская война 1945 года: история военно-политического противоборства двух держав в 30–40 годы. Документы и материалы. М., 1997. С. 196–202.
379
Такусиро Хаттори. Япония в войне 1941–1945 гг. / Пер. с яп. М., 1973. С. 192.
380
Там же. С. 193.
381
История войны на Тихом океане / Пер. с яп. М.,1958. Т. 3. С. 273.
382
Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 7867, оп. 1, д. 275, л. 84.