Страница 136 из 146
С ее пальцев капала кровь.
— У этих застежек кромки острые, — запинаясь, объяснил Поль. — Я же сказал, не надо!
Свита обступила пострадавшую Королеву Света. Какой-то счастливчик из поклонников нашел у себя в кармане баллончик с антисептическим гелем и оказывал знаменитости первую помощь, а репортеры это снимали. Потом вся компания отправилась в медпункт, и в зале с руинами и пещерами опять воцарился полумрак.
— Что у тебя там с застежками? — негромко спросила Тина.
— Кромки дефектные. Если неосторожно задеть, можно пораниться.
Костюм Поля был снабжен сложной системой застежек, такой не сразу наденешь и не сразу снимешь. Тина дотронулась пальцем до одной из вороненых металлических кромок — та была заточена, как бритвенное лезвие.
— Как же ты сам все это застегивал и не порезался?
— В кольчужных перчатках. Они у меня в кармане лежат.
Киборг и «сканер» обменялись мимолетными усмешками, и Саймон, исподтишка наблюдавший за ними, внутренне поежился: так усмехаются заговорщики, которые понимают друг друга без слов, а против кого могут плести заговор двое выродков? Ясное дело, против всех нормальных людей. Небось, Лагайм специально надел костюмчик с такими застежками, чтобы устроить подлянку своей невесте! Ну, ничего, журналисты все это засняли и в новостях покажут.
— Знаешь, кто это была? Сама Вероника Ло! — Римма очень натурально изобразила наивный восторг деревенщины, увидевшей во плоти божество из рекламных мифов. — Совсем как живая! Тьфу ты, как в этих роликах, где она моет голову шампунем и ест шоколадки. А ты чего сразу на нее вылупился? Все вы одинаковые, каждому подавай топ-модель, хотя сам похож на сплошное недоразумение! — она шагнула к выходу, но вдруг остановилась. — Погоди, я тут у себя поправлю…
Нагнувшись, она пригладила оборки на юбке, а когда выпрямилась, между ее указательным и безымянным пальцем была зажата миниатюрная штучка телесного цвета — пистолет-инъектор.
Поль тем временем вытащил передатчик и, не тая неприязни, поинтересовался:
— Ольга, ты что там делаешь, лечишься или валяешь дурака?
— Сижу около медавтомата и лечусь, как пай-девочка, — ответила Ольга Лагайм. — Поль, не сердись, лучше рассказывай про выставку. Я готова слушать.
— Ну, тут аварийные светильники-змеи, вроде как в естественных, то есть в аварийных условиях… — недовольно процедил «сканер». — Сейчас мы с Тиной пройдемся по другим залам, и я буду комментировать.
Он стоял вполоборота к Саймону и Кирч — стрелять надо либо в руку, сжимающую передатчик, либо в щеку; голову прикрывает шапка вьющихся рыжих волос, и есть риск, что капсула, крохотная, как соринка, застрянет в этой шевелюре, не достигнув цели.
Римма снова начала оправлять оборки. Значит, выстрел уже сделан, и сейчас она прячет разряженный инъектор. А Лагайм как будто ничего не заметил… Так и должно быть, мгновенный слабый укол — и капсула под кожей.
— До чего гнусная парочка, смотри, вот эти двое, — уловил Клисс его еле слышный шепот.
«Это ведь он про нас! Мы ему не понравились…»
— Пойдем отсюда, — отозвалась Тина Хэдис. — Прогуляемся и расскажем Ольге про выставку.
Дело еще не завершено, теперь нужно дать Лагайму установку на агрессию; вчера Саймон с Риммой допоздна репетировали, но сейчас Клисс не мог заставить себя произнести заученный текст. А вдруг он станет первой жертвой взбесившегося «сканера»? Этот парень и без чьюлуска злобен сверх всякой меры: вон как вызверился на свою больную сестру, не говоря уж о его подлой шутке с Вероникой Ло! Что же с ним будет после дозы? И что будет с теми, кто окажется рядом с ним?
Римма ткнула Саймона локтем в бок, но он словно онемел.
— Скажи правду, ты меня хоть немного ревнуешь? — Кирч начинала терять терпение. Секунды уходили, и тот отрезок времени, в течение которого отравленный чьюлуском должен получить внушение, скоро закончится. — Ну, скажи, разве тебе никогда не хотелось меня убить, вырвать у меня глаза, порезать меня на куски?
«Я готова слушать» — эта фраза Ольги означала, что Лиргисо уже надел тяжелый десантный бронекостюм и ждет сигнала, чтобы телепортироваться на «Сиролл». Пока все идет по плану, вот только состояние Поля Тину беспокоило.
Он стоял, полуприкрыв глаза, как в трансе, едва ли не пошатывался, передатчик того и гляди выскользнет из опущенной руки. Тина забрала у него передатчик.
— Поль, что с тобой?
— Н-ничего, кажется… — голос невнятный, как у пьяного.
А тут еще странная парочка — решительная девица в наряде с агрессивно встопорщенными оборками и мужчина, похожий на побитого жизнью моллюска без раковины, — затеяла выяснять отношения. Мужчина, косясь то на Тину с Полем, то на экспозицию, где раз за разом преодолевали одни и те же препятствия светящиеся змеи, сообщил своей подружке, что он зол и на нее, и на весь мир, и, конечно же, он хочет всех поубивать, порезать на мелкие кусочки, превратить в кровавые лепешки, ненавидит от этих людишек и нелюдишек, ничего другого они не заслуживают. Он повторял это снова и снова, на разные лады, а девица в оборках внимательно слушала, потом удовлетворенно сказала:
— Ну, теперь я вижу, что ты меня любишь!
Поль наконец-то открыл глаза, словно внезапно проснулся.
— С тобой все в порядке? — спросила Тина. — Пойдем.
Он отрицательно мотнул головой: не в порядке, но подчинился, когда она потянула его к выходу.
После дозы чьюлуска человек почти не способен разговаривать, поэтому невелик риск, что Поль пожалуется киборгу на неважное самочувствие. Для второй стадии, наступающей вслед за трансом, характерны блуждающие боли в мышцах, как при мгновенных уколах, а также ложное ощущение возрастания гравитации. Эти эффекты каким-то образом связаны с воздействием чьюлуска на нервную систему — вот и все, что Саймон об этом знал.
Когда он работал в «Перископе», его однажды отравили чьюлуском — свои же коллеги-эксцессеры, и дороговизна препарата их не остановила: специально скинулись, лишь бы подшутить над Клиссом. В «Перископе» такие шутки были обычным делом. Доброй традицией, как говаривал шеф.