Три горсти земли

Вокруг нашего города Лупоглазова, где перестраивались все- от малого до старого, леса жутко дремучие. Непроезжимые и непроходимые. В самой сырой глухомани, куда ни то, что почта не доходила, а просто не ступала нога снежного человека, селились соловьи. Своими трелями заманивали грибников и ягодников, а потом находили их без документов и без талонов. Естественно, и без билетов на электричку. Кроме соловьев в нашем лесу жили без прописки русалки, лешие и водяные. Русалки пацанов на дно утаскивали. Лешие девчонок щекотали за пятки. А про водяных никому ничего не известно плохого.

Навострились наши безработные грибы пилить и в заграницы отправлять в сухом, жареном виде, а то просто сырыми. Это одна тётя Мадакаха из депутатов родом посоветовала всем гражданам заняться грибами и возить их тачками и самолетами в центральные европейские города. У кого работы нет, можно открывать грибные кооперативы. Чего их выращивать, коли у каждой помойки этих трюхелей как пустых полторашек. Так народ и сделал. Ничего срамного в этом нет. Закон разрешает.

Грибы у нас родятся огромадные. Говорят, что из-за последствий полигонной деятельности, что неподалёку полигонил. Под шляпами в дождь по три телеги с коньми спасались. Находили и побольше, но только мухоморовные. Дух от них не полезный. Как после халявного перепоя. Мальчишки грибы пилят, грузят на подводы и везут на станцию. Конечно, русалков они обстерегаются. Задабривают чем-нибудь. То кириешков привезут, то мороженого, а то просто пирожков с капустой, а сладкого они не любят, зубы берегут. Конфеты пацаны сами кушали, если кто брал с собой. Водку или там красное лучше им не показывать. Пропадешь потом со стыда. Курящих тоже не балуют вниманием. Оно понятно изо рта вонище. Кто ж согласен поцеловать такого. Ну жевали смолу или какую жвачку, отбивающую смрад. Выходили как-то из неловкого положения.

Поехала одна бригада по рыжики. С ними был и Ваня, сын мамин. Мальчик с армии приехал на автобусе, поболтался, как банан в проруби, с неделю груши околачивал по горсадам, попил баночного итальянского квасу в последние дни недели. На пиво уже не давала его мама. Где она напасётся такого расхода средств. Ваня не умеет пить пиво один, всегда кого-нибудь позовет с собой. Девчонки выручали его, соглашались на это мокрое дело. Но от квасу отказались почему-то. Такая же водища и цветом схожа. Отказались. Сказала Вика, что ей уже грустно два дня по три литра квасу выхалкивать и скакать по кустам, а Лика (её подруга) согласна, но чтобы квас был с луком, мясом, сметаной, рублёными яйцами. Непременно, чтоб с укропом, крошеными зелёными огурцами и бананами.

О свадьбе и думать Ване грустно. Фату и колечки можно в аренду взять у знакомых, а кто закуску-выпивку даст? Люди еще привычны пить и гулять всерьёз, а не понарошку, чтобы и утром голова трещала как спелый семипалатинский арбуз. С невестами сегодня не так уж и сложно, а вот с работой, да чтоб еще и деньги за неё платили регулярно, не всё в порядке.

Об этом узнал и Ванин друг Алеша, приехавший на попутной электричке с армии на месяц пораньше. Они вместе груши пооколачивали, с колокольни облака разогнали в среду и задумались.

– Пошли на курсы специальность заполучать, – говорит Алёша. – Нынче клёво лифты угонять в Могнолию.

– Мы без курсов своё дело откроем. Станем мышей или тараканов по подвалам ловить и сдавать на опыты в научные институты. Не нравится? Давай будем грибы заготавливать на лекарства, тикайцы вполне прилично платят.

– Наговорил, из мухоморов стали водяру гнать, а не лекарство, – возразил Алёша. – Выпьешь сто граммов и весь день дурак дураком.

– Мы и без мухоморовного вина всю жизнь, как эти самые далеко не умные, – сказал Ваня.

– Только ты никому не говори. Это еще не все знают. А мы первыми станем поставлять сырьё на винзаводы.

Ваня и Алёша паспорта получили лесные, лицензии выправили. Приняли их в коллектив грибозаготовительный. Технику дали современную. Показали, как лучше грибы валить, как шляпки отрубать, как возы увязывать. Всему научились у деда Макара. Полторы недели отбарабанили в лесу на грибах. Получили приказ, чтобы заготовили сорок возов рыжиков.

Сколько по лесу ни блукали, а мухоморов не находилось. Решили мальчики остаться. Говорят бригадиру Ифгению Стакановичу Макару, что не намерены время терять на дорогу и обратно, а решили пожить в лесу и заготовки делать до звёзд. План надо выполнять. Договор. Обрадовался бригадир. Выдал грибникам котелок, ложки и коробок спичек, а в запас газовую зажигалку. На всякий пожарный случай. Сам подумал, что пусть комаров покормят в лесу, ведь их не сеют, дураков, и не пашут. «Если русалки не зарусалят, будет нам задел, – сказал бригадир. – Парнишек бы не потерять, матери обидятся. Потребуют пенсию выплачивать».

Нашли пацаны и рыжиков две поляны и десяток мухоморов. Радуются. Песни песнюют на весь лес. Пошли обратно на стан, где у них палатка и котелок с недокушенной кашей остались. На чистинке у озерка увидели костер и несколько девчонок. Поют песню, но так жалостливо, что Ваня прямо кинулся через дикоросли к ним поближе. Алёша успел его за пинжак ухватить.

– Это русалки,- говорит другу. – Жить сегодня надоело?

Ваня не слушает его. Пихает в грудь кулаком. Всё не может понять, что русалки тусуются, заманивают. Они вообще, как настоящие люди. И одеты, скромно-прилично выглядят. Хвостов и в помине нет ни у одной. Отпихнул Алёшку и пошел на свет костра. Они, молча место, дали, а сами поют, словно ничего не произошло интересного. Глаза таращит, как рыба карась. Какие же это русалки, когда туристки из Барнаула прибыли, чтобы воздухом надышаться свежим, птиц послушать лесных Никто Ивана и не думает щекотать. Он забыл, что надо бояться этих девушек в длинных сарафанах джинсовых. Девчонки Ивана чаем угостили растворяемым. Позвали купаться. Он согласился. Ему одна девушка понравилась маленькая и ловкая. Лучше всех других через костер прыгала. Звать её Надя. Как и многих других звать – ничего удивительного.

– Ты, Ваня, не ходи в воду. Посиди коло меня. Пусть они моются. Им стеснительно будет. Вы же парень, а они все девицы.

Ване охота с девками побаловать, но слушает Надю. Сидит на траве и думает обо всём как-то отрешённо, словно это и не с ним происходит. Девушки веселятся в воде, играют, хохочут и визжат на весь темный лес.

Опущу подробности этой встречи. Так уж ли важно вам всё знать. На второй день и Алешка прибыл посмотреть на друга. Убедиться, что живой, послал его бригадир Макар. Так бы он не пошел в буреломные места. Видит, что Иван жив, хотя и устал хороводы хороводить с туристками. Возрадовался окончательно весь. Подбежал к Ванюшке, обнимает, сам думает, чем тут занимался уже две неполных недели. Девчонки подошли, заговорили с Алёшей, спрашивают, как там, в мире, какие последние известия недавно были. Он отвечает. Радио слушал и телевизор на ночь всегда глядит. Всё знает. А что не запомнил, так приврал. А ничего ж не случится, если маленько факты местами переставить, что-то добавить. После сообщений старшая девушка предложила пройти к столу. Сели пацаны покушали, выпили березового соку и домой засобирались. А девчатки не пускают их, предлагают еще побаловаться в озере, мячиком поиграть. Ну и остались. Чего делать? Суббота. Можно и расслабиться.

Надя говорит Ивану, что у дружка глаз алчный. «Бойся его. Может в трудную пору оставить без помощи и содействия». Ваня слушает, но особо не верит. Вместе много лет росли. Из одного водопровода водой пользовались. Матери у них у обеих женщины. Родней и некуда. А отцы, наверняка, мужчины были. Сомневаться не приходится.

На седьмой день прощаться стали, номерами телефонными могли бы обменяться, но у ребят не было в карманах ни сотовых, ни мобильных, ни квартирных телефонов. Старшая девочка обняла Ваню и подала ему кредитную карточку на память от всей души. «Ты заслужил, Ванёк. Триста семьдесят четыре года живу, а только поняла, как люди интересно устроены. Эта карта несжимаема. В деньгомате хоть сто раз в день снимай валюту, а она никогда не кончится. А что тебе мы можем по-дарить? Разве ж Надюшу ласковую? Так она еще мала. Ей всего семь десятков нынешним летом стукнула. Куда она тебе- малолетняя? Пусть подрастёт, годков через двести приходи. Мы вас оженим. Мы жены верные бываем. Надежно ведем хозяйство домашнее. Шучу так. Мы ж не старимся. Нам крем от морщин не надо. Росой умоемся и дряблость кожи улетучивается на все года- навсегда…»