Контора Игрек

Люди не должны умирать, если их можно спасти, – так его учили в полицейской школе, а еще до школы он сам это знал. Если бы там учили вещам, не совпадающим с его собственными представлениями, он бы там надолго не задержался, и он никогда бы не пошел в полицейские на Рубиконе.

Правая дверь ведет из салона в машинный отсек. За левой – коридор, и там еще три двери: в туалет, в отсек с парой спасательных капсул-аэроамфибий и в кладовку.

Взять в кладовке оружие, направить на Лиргисо и потребовать, чтобы Хинар занялся спасением домберга?.. Бесполезно. Лиргисо опять применит телекинез, или бесконтактно выведет оружие из строя, или, что будет намного хуже и противней, воспользуется своими способностями к энергетическому вампиризму.

Но кто сказал, что заложником должен быть обязательно Лиргисо?

Когда Поль встал, мягкий толчок, как и в прошлый раз, бросил его обратно в кресло.

– Перестань, – Поль поморщился, главным образом для того, чтобы Лиргисо по выражению его лица ни о чем не догадался. – По крайней мере, в туалет на пять минут ты меня выпустишь?

Уже начал сгущаться туман из тех, что местные называют «русалочьим молоком» – первый признак Зимпесовой бури. Он стекал с неба и поднимался от мутного вспененного океана, расслаивался на никуда не ведущие коридоры, полости, слепые зоны, где не видно ни зги, как будто тебя и впрямь окунули в молоко. Длинные рваные перемычки соединяли области высокой плотности тумана друг с другом. Сверху все это напоминало недоделанный лабиринт в каком-нибудь снежном городке.

Приборы пока не врали, вот только табло, показывающее температуру за бортом, непрерывно мигало: температура воздуха скакала вверх-вниз, датчики еле поспевали за ее пляской.

Кирч уже выключила бортовой компьютер, все равно зависнет. Изображение на экранах было нестабильным, искажалось, подрагивало. Скоро все откажет, останется только гиперсвязь – ей никакие катаклизмы не страшны, зато батарейки для передатчика стоят столько, что ежели ты, к примеру, воспользуешься им для коротенького личного разговора, тебе потом не сносить головы. А какие отчеты ежеквартально сдают те, кто имеет к гиперсвязи официальный допуск, – все по секундам расписано!

Саймон знал, что у командира патрульного звена есть пеленгатор и сейчас его поисковой луч вовсю шарит по окрестностям: если кто-то здесь разжился дерифлом, пусть он только полслова скажет! Саймон считал, что они там понапрасну подотчетные батарейки переводят, – не дураки же те добытчики, чтобы кричать о своей удаче по гиперсвязи. Разве что они из государственной компании и захотят переговорить с базовым кораблем.

Если патрули «Конторы Игрек» ограбят рубиконское королевское судно, это будет криминал и терроризм, но ради святых целей можно все, даже то, что нельзя. А Отдел по связям с общественностью для того и существует, чтобы на «Контору» не подумали.

– Жаль, воронку не увидим, – Саймон кивнул на экран с домбергом – изображение перекосилось, как растянутая по диагонали эластичная тряпка. – Буря начнется раньше.

– Опять посторонняя болтовня, – буркнула Кирч (видно, ей игра в молчанку еще не надоела). И добавила, медленно и многозначительно, словно не с подчиненными разговаривала, а сама с собой: – Мне бы сейчас не вас тут пасти, а в Нариньоне должок с Лиргисо получить…

Саймон тоже был причастен к этой истории: драить на «Гиппогрифе» седьмой отсек им пришлось из-за Лиргисо.

Вскоре после того, как вызволенный из плена Клисс стал новобранцем «Конторы Игрек», профессору Пергу позарез понадобился еще один «сканер» – незийский гражданин Поль Лагайм, приятель Тины Хэдис и Стива Баталова. «Сканером» он был уникальным, поскольку в отличие от тех недоумков, что лежали в «коконах» у Пергу, обладал нормально развитым интеллектом.

Добраться до него было непросто, да и гонения на «Контору» уже начались, приходилось соблюдать осторожность. И вот Саймон разработал для «Конторы Игрек» свой первый проект: надо заставить Лагайма совершить убийство в общественном месте, при свидетелях, чтобы все увидели, как он опасен. После два варианта: либо, если убийцу задержат, выкрасть его из тюрьмы или из психушки, либо, если он скроется, взять в заложники его близких и потребовать, чтобы он сдался; «Контора» при этом выступает как организация, стремящаяся любой ценой защитить общество от преступника-психопата.

Все пошло прахом. Во-первых, Поль Лагайм оказался тем еще выродком: он попросту не стал никого убивать, хотя Кирч и Клисс свою работу выполнили на «отлично». Подобрались к нему в толпе на выставке светильников, засадили препарат, оказывающий нужное воздействие на мозг; будто бы выясняя между собой отношения, задали установку. Любой нормальный человек в такой ситуации сделает то, что от него ждут, но этот нормальным не был.

Если один план не сработал, можно придумать другой, однако тут вышла вторая неприятность: Лиргисо, который тоже за Лагаймом охотился, телепортировался на выставку и утащил «сканера» прямо из-под носа у агентов «Конторы» и Тины Хэдис. По логике Маршала, виноваты в этом были непосредственные исполнители, Клисс и Кирч, – неким мистическим, непостижимым для Саймона образом, словно Лиргисо перед тем, как телепортироваться, у них разрешения спрашивал!

Их послали отмывать седьмой отсек. Для Саймона это была нудная, тяжелая, бессмысленная работа, для Кирч – еще и унижение (ее, образцового бойца, наказывают, как «салагу»!), но злобу она затаила не на своего ненаглядного Маршала, а на Саймона. Римма то и дело норовила окатить его грязной водой или оставить ему участок похуже, да еще стучала начальству, что он слишком часто отдыхает.

А тут и третья неприятность подоспела: Лиргисо дал журналистке с незийского телевидения интервью, в котором много чего понарассказывал о «Конторе Игрек» – с фактами и доказательствами; их план относительно Поля Лагайма он тоже реконструировал и подробнейшим образом проанализировал. Себя он при этом всячески обелял и выставлял жертвой сплетен и клеветы – на это вряд ли кто купился, зато по репутации «Конторы» был нанесен сокрушительный удар.

Это и был «должок», о котором говорила Кирч. Саймону это казалось претенциозным: словно Римма намекала на то, что сама она – личность не менее значительная и достойная внимания, чем заработавший эпатажную славу преступник с Лярна. Лиргисо ее личный враг, и она собирается взыскать с него «должок», это должно производить впечатление! Правда, Саймон Клисс и стажер были неблагодарной аудиторией.

– В Нариньон, Риммочка, послали тех, кто рылом вышел. Там же королевский дворец, важно лицом в грязь не ударить. А если это самое лицо умывают раз в три-четыре месяца, и то по личному приказу Маршала…

Роберт еле удержался, чтобы не хихикнуть, а Римма, сохраняя каменное выражение, сказала:

– Ты-то, Клисс, сейчас должен быть в Нариньоне, хоть и не вышел рылом. Почему ты здесь?

– У меня психическая травма! – огрызнулся Саймон.

После плена у Лиргисо что-то в нем треснуло, и он был уже не тот, что раньше, – словно склеенная чашка, которую хозяйка никогда не выставит на стол для гостей. Груша время от времени проводил с ним сеансы реабилитационной терапии, но хватало незначительного толчка, чтобы вся эта хитроумная психологическая защита полетела к черту. Измученный Саймон все же сумел отыскать здесь приятную сторону: его радовало то, что дипломированный психолог оказался бессилен перед его проблемой.

Кирч прищурилась и засопела, готовясь отпустить что-то едкое, но ее опередил Роберт.

– Смотрите! – Он с глуповатой удивленной улыбкой показывал на экран, где тонул домберг.

Клисс и Римма тоже повернулись к мониторам. Помехи усилились, но пока еще можно было разглядеть, что там происходит.

– Ух ты, рисковый журналюга! – покачал головой Саймон.

– Почему журналюга? – спросил Роберт.

– А кто еще это может быть?

Произошло вот что: невесть откуда взявшаяся машина описала круг над обреченным домбергом, зависла возле одной из впадин-лоджий, из кабины в лоджию перебрался человек.