Страница 13 из 61
В ту ночь, когда хан понял, что ему не устоять, он повелел часть своих сокровищ перенести в подземное сооружение и надежно их там упрятать. Не мог же Кучум допустить, чтобы русские воспользовались его богатствами.
Когда воины по скрипящим деревянным ступеням опускали клад в подземелье, хан думал: «Я еще вернусь сюда. Все здесь снова будет моим…»
Шли годы, Кучум дряхлел. Его все больше и больше тянуло на ту землю, где он когда-то провел сорок счастливых лет, где жила его любимая жена Сузге и где у него остались зарытыми сокровища. Но в Искер возвращаться было нельзя: там находились его заклятые враги.
Наконец, как гласит Сибирская летопись, все, кто находился в Кашлыке, оставили его, «и с того времени ни татары, ни русские более в городе Сибири не живали…» Это был именно тот момент, когда Кучуму можно было вернуться на землю своей славы.
Бродами, болотами, перелесками хан добирается до Искера и вскоре умирает в подземном убежище среди блеска золота и драгоценных камней. Верные воины исполняют последний наказ своего повелителя — они закладывают вход в его усыпальницу камнями, а затем закидывают ветвями, сучьями, землей. Пусть русские думают, что на «острове» когда-то находился обычный колодец. А потом и деревья, окружавшие вход в замок, кто-то спиливает. Никто не должен знать, где покоится прах «солнца Вселенной», кроме правоверных. Возможно, поэтому-то они на протяжении столетий через каждые три года в сентябре, не сговариваясь, стекались из соседних юрт не куда-нибудь, а в Искер и здесь «в торжественном виде возносили моления всевышнему о Кучуме». Во всяком случае, Кучум исчез так же загадочно, как и появился. Никто еще твердо не сказал, кто он есть, — то ли «вольный человек», то ли выходец из ногайских племен, или же потомок кровавого Чингисхана.
…Много, ох и много еще тайн хранит коварный Иртыш, в переводе на русский именуемый «Землероем». Быть может, эту, связанную с загадочным замком да кладом Кучума, когда-нибудь расщедрится и отдаст. Быть может…
Игорь Шакинко
Были Невьянской башни
Она великолепна звонким летним утром и в ночной тишине, в лучах ослепительного солнца и в зимнюю вьюгу. Но она хороша каждый раз по-особому, как, наверное, и всякое другое значительное архитектурное сооружение. В чем секрет волшебного очарования, которое исходит от талантливого произведения архитектуры? В таинственной соразмерности его частей? В особых линиях силуэта? В продуманных украшениях? Или еще в чем-то? Вероятно, и в том, и в другом, и в третьем…
Невьянская башня выглядит сравнительно просто. Высокий строгий четверик с редкими, как будто случайно разбросанными по стенам небольшими окнами и крыльцом, примыкающим к одной из степ. На четверик поставлены три восьмерика, верхний увенчан восьмигранным шатром со шпилем и флюгером.
Четверик прост, даже суров, как крепостной бастион. Все архитектурные украшения из фигурного кирпича сосредоточены на восьмериках. Но и там соблюдено чувство меры, хотя башню и относят к стилю барокко, постройкам которого свойственна усложненность, а порой и вычурность.
Как пишет архитектор Р. П. Подольский, башня «по своему общему решению — это распространенный в старой русской архитектуре тип многоярусных башен и колоколен». И все-таки башня совершенно оригинальна, она не повторяет себе подобных. Башня — творение талантливого зодчего, но не эпигона.
Она красива…
И все-таки в ее великолепии мы ощущаем что-то мрачное, трагическое. Скорее всего это происходит потому, что мы знаем те страшные легенды и предания, которые окружают Невьянскую башню вот уже третье столетие.
Поговорите с невьянскими старожилами, да, собственно, не обязательно только с ними, и вы услышите эти легенды и предания. О том, как в стены башни по приказу Демидова замуровывали живых людей. Что ее подземелья служили страшной тюрьмой, в которой узники подвергались ужасным пыткам. Что в башне есть комната, из которой Демидов слышал разговоры своих узников.
Особенно же распространена легенда о том, что в подземельях башни Демидов тайно плавил серебро и золото и чеканил «воровские» демидовские рубли. Когда слухи об этом дошли до столицы, то на Невьянский завод секретно послали князя-ревизора. Однако Демидова предупредили, и он, чтобы скрыть следы своих беззаконий, приказал открыть шлюзы плотины, и вода затопила подземелья вместе с сотнями мастеровых.
В. И. Немирович-Данченко, путешествовавший по Уралу сто лет назад, так записал свои впечатления от рассказов о Невьянской башне.
«В ее подземельях и народ топили, в ее закоулках людей замуровывали, в ее черных казематах и застенках держали вредных и опасных супостатов. Царство призраков стало и уделом сказок. Легенды остались в народной памяти, и народ упорно связывает их с этою старою башней; народ говорит о ней то, что не скажут выходцы с того света, народу каждое пятно на этих онемевших стенах кажется следами убийств, каждый загадочный шум в стене — стонами когда-то замученных в каменных мешках жертв».
Эти легенды широко известны не только уральцам. Их знают по кинофильму «Петр Первый», по книгам Евгения Федорова и Павла Северного, по старинным гравюрам и современным живописным полотнам, по многочисленным журнальным и газетным публикациям, по музейным экспозициям и просто из разговоров, когда речь заходит об уральской экзотике.
Но, как ни парадоксально, Невьянская башня — пожалуй, самый популярный, самый известный памятник истории и архитектуры Урала — остается до сих пор и самым неизвестным, вернее сказать, неизведанным. Невьянская башня и в самом деле полна тайн, разгадать которые до конца не могут вот уже более двух веков.
Тайна всегда распаляет воображение, возбуждает особое любопытство, желание раскрыть ее. У Невьянской башни были и есть свои поклонники и энтузиасты. Годами ведут они неустанный поиск: дотошно расспрашивают невьянских старожилов, простукивают толщу башенных стен, терпеливо роются в архивных недрах, пытаются добраться до легендарных подземелий…
Много лет посвятил изучению истории башни В. Г. Федоров. Результатом его архивных и других изысканий явились два издания небольшой книжки «Тайны Невьянской башни». Особенно плодотворно последнее время ведет наступление на секреты башни геолог С. А. Лясик. Взяв на вооружение исследовательские методы разных наук, вплоть до химических и спектральных анализов, он раскрыл неизвестные страницы истории башни.
И все-таки Невьянская башня во многом продолжает оставаться загадкой…
Вопросы без ответов
Кроме давних вопросов о том, насколько историчны легенды о чеканке Акинфием Демидовым серебряных рублей и затоплении подземелий с мастеровыми, в истории Невьянского завода есть еще немало белых пятен.
Один из вопросов, по которому все еще спорят историки, — когда же именно построена Невьянская башня. В литературе встречается по крайней мере пять дат, какая из них самая вероятная — пока трудно сказать, нужны подтверждения, архивные свидетельства. Но пока наиболее распространенная дата — 1725 год.
Кто же были творцы знаменитой Невьянской башни? Кто зодчий, по проекту которого создан один из шедевров русской архитектуры? Кто строил? На эти вопросы пока нет никакого конкретного ответа, а только зыбкие гипотезы и легендарные слухи.
Легенда об итальянцах, которых якобы Акинфий Демидов выписал «из-за моря», родилась наверняка из простой аналогии: наклонную башню в Пизе строили итальянские мастера, они создали и наклонную башню в Невьянске.
Однако академик И. Гмелин, посетивший Невьянский завод в 1742 году, пишет о «здешних строителях», упрекая их за наклон башни и называя поэтому «не самыми наилучшими». Упрек, может быть, не совсем справедливый. Современные специалисты восхищаются прочностью и красотой, даже изяществом каменной кладки башни. При ее сооружении «здешние строители» (наверное, по замыслу зодчего) применили совершенно оригинальные инженерные решения. Архитектор Подольский, обследовавший Невьянскую башню в тридцатых годах нынешнего столетия, пишет: «Следует… отметить чрезвычайно интересную конструкцию примененных здесь железо-чугунных балок. Сплошное сечение литой чугунной балки 190×145 мм, повторяющее по форме деревянный брус в зоне растяжения (внизу), усилено по всей своей длине железным стержнем 60×36 мм, втопленным непосредственно в тело чугуна.