Страница 19 из 55
Евгений Петрович перевернул страничку его блокнота:
— Весной того же 1947-го первые лица СССР на даче Сталина обсуждали ближневосточный вопрос: истекает действие международного мандата Великобритании на управление Палестиной. США настаивают на том, чтоб мандат не продлять, а ввести над Палестиной протекторат Организации Объединенных Наций, некоторые же страны предлагают разделить Палестину на два самостоятельных государства — арабско-палестинское и еврейское. Какую позицию в ООН занять советской дипломатии? Евреев в Палестине гораздо меньше, чем арабов. Для евреев Палестина историческая родина, для арабов — натуральная. Евреев в Палестину, к холму Сион, упертые деятели сионизма начали созывать всего с полвека назад, арабы в Палестине живут 13 веков. В принципе евреев от Сиона следовало бы гнать прочь — Израильско-Иудейское царство там исчезло 2500 лет назад, и хватит тщиться его аналог возродить. Но за палестинскими евреями — их богатые и влиятельные соплеменники-сионисты в разных странах мира. Выгнать евреев-сионистов из Палестины нельзя, потакать их претензиям на собственное государство тоже нельзя — несправедливо. Так пусть евреи пока поживут вместе с палестинцами-арабами, и пусть отношения между ними выясняет назначенный ООН генерал-губернатор Палестины.
Допив из чашки остаток холодного уже чая, Евгений Петрович вопросил меня:
— Вы уловили, что я вкратце изложил вам эдакое коллективное мнение собравшихся на сталинской даче?
— Вполне.
— Ну а кто-то из окружения Сталина мог иметь особую позицию и высказаться за создание в Палестине арабского и еврейского государств?
Я потер указательным пальцем лоб:
— Трудно угадать. Но, насколько мне известно, член Политбюро ЦК, заместитель председателя Совета Министров СССР и союзный министр иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов очень любил свою жену Полину Семеновну Жемчужину-Карповскую. А она, дочь еврея-порт- ного, где-то я читал, питала страсть к идее сионистов — собрать всех евреев на исторической родине. И, возможно, Молотов, даже не ведая, чего желает Сталин, мог осторожно из любви к супруге пролопотать нечто в духе ее сионистских настроений. У остальных сталинских деятелей — от Берии до Маленкова — не было заинтересованности в Израиле — ни личной, ни служебной. Я не прав?
— У вас, — распрямил спину Евгений Петрович, — весьма здравая логика. Да, в окружении Сталина за создание Израиля ратовал только Молотов. Но его довод — мы посодействуем мировому сионизму, вреда от этого нам не будет, а польза возможна — никто из членов Политбюро всерьез не воспринимал. И, тем не менее, все они вынуждены были согласиться с Молотовым, потому что свой резон в государстве Израиль увидел Сталин.
Весной, летом и осенью 1947-го советские дипломаты, опираясь на толстые кошельки сионистов США, уламывали американских коллег и обрабатывали дипломатов других стран. И в канун зимы — 29 ноября — ООН приняла резолюцию № 181: ликвидировать британский мандат на управление Палестиной и образовать на ее территории два независимых государства — собственно Палестину и Израиль.
Ну а теперь подведем итог ранее нами сказанному. В марте 1947-го Сталин запускает ущемляющую советских евреев кампанию по борьбе с антипатриотизмом и космополитизмом и тогда же дает установку — сломать сопротивление США и Великобритании и преподнести евреям всего мира их собственное государство у священных для них древнеиудейских развалин. Между этими двумя решениями Сталина — прямая связь: жизнь евреев в СССР надо делать все более морально несносной, но надо и обеспечить им исторически и религиозно привлекательное прибежище — не по нраву вам, товарищи евреи, в Стране Советов, перебирайтесь в Израиль — на Землю Обетованную, о которой каждому из вас талдычили с детства.
— Мои изыскания книжные, — Евгений Петрович накрыл ладонью свой блокнот, — позволили мне убедиться: весной 1947-го Сталин уже не сомневался — как в СССР следует решать еврейскую проблему. Но абсолютно ясно ему было и то, что эта проблема сложна чрезвычайно. Евреи пронизывают всю жизненно важную плоть государства, и все действия по их выдавливанию на Ближний Восток должны быть тщательно скрыты и мастерски проведены. В советчиках по стратегии и тактике решения еврейского вопроса Сталин не нуждался, но ему были необходимы толковые исполнители его замыслов. И вот в мае 1947-го Жданов, осведомленный о намерениях Сталина в отношении евреев, представляет ему Щадова. Полюбуйтесь, он — природный русский, он — внук ученого антисемита и имеет глубокие знания о евреях, он — бесстрашный офицер, готовый к любому приказу, и, наконец, он — неизвестный ожидовленной властной верхушке человек. Следовательно, его инкогнито можно внедрять в нее для выполнения деликатных поручений.
Евгений Петрович умолк, потом, кашлянув, устремил на меня ничего не выражающий взгляд и вдруг озадачил:
— Как вы считаете, чем могла завершиться встреча Сталина со Щадовым?
— Уверен, что не рукопожатием. Сталин через словесное представление определял суть человека и никогда впервые не принимал того, кому не давал новой роли. А, по вашим словам, Щадов был зачислен в канцелярию Сталина, и, стало быть, рукопожатие ему не полагалось — с личным своим персоналом Сталин за руку не здоровался и не прощался.
Мой ответ Евгения Петровича явно не устроил, и на его лице впервые мелькнуло нечто эмоциональное. Он, так мне показалось, с досадой поправил очки, а затем изрек:
— Доверенный человек Жданова, Анна Павловна, познакомилась со Щадовым летом 1947-го. И сразу после знакомства при случайной встрече на улице получила от него в подарок букетик ландышей. Значит, тем летом Щадов уже имел доступ в ЦК и другие инстанции. Но, согласно данной нам устной справке из архива с фондами сталинской канцелярии, он стал ее сотрудником в ноябре. В каком же статусе Щадов пребывал почти полгода и где получал зарплату? Для Анны Павловны и ее коллег в ЦК партии он был просто полковником. Но к званию действующего военного всегда прилагается должность. И Щадов уже с мая вступил в новую должность. Какую?
При сталинском Центральном Комитете была политическая разведка. Она имела своих тайных агентов в структурах власти, своих аналитиков и следователей. Агенты в министерствах и партийных комитетах добывали ту информацию, которую от высших руководителей ВКП(б) умышленно или неосознанно скрывали. Аналитики на основе сведений агентов создавали картину происходящего за кулисами. Следователи тайно вникали в деликатные обстоятельства, связанные с высокопоставленными личностями или не подлежащими огласке проблемами. Курировал политразведку в 1947-м самый близкий к Сталину деятель ЦК — Жданов. Он, мы убеждены, углядел в Ща- дове специалиста по актуальному для Сталина еврейскому вопросу, представил его Вождю, и тот приговорил: подполковника Щадова произвести в полковники и направить из Академии в политическую разведку. Но поскольку официально этой разведки как бы не существовало, то армейского полковника Щадова оставили в штате Министерства обороны, вероятно, даже выделили ему там кабинет с правительственной связью и обязали исполнять то, что скажут в ЦК.
В кармане Евгения Петровича заиграл орган — кто-то позвонил ему на мобильный телефон. Пока он говорил со звонившим, Серега освежил все три недопитые стопки и, как только телефон был выключен, не преминул высказаться:
— Истина, так ее сяк, она, конечно, в вине, но если мы горло промочим водкой и виски, то истинная, правильная должность полковника Щадова нам виднее станет.
— Ее мы сейчас и увидим, — Евгений Петрович не отказался потребить чуть виски. — Многократно уже мной не всуе помянутый друг Василия Сталина — Олег Степанович — теплым майским вечером 1947-го в тесной компании обмывал только что врученное Щадову удостоверение. В нем под шапкой "Центральный Комитет ВКП(б)" было написано:
"Полковник Щадов Тихон Лукин.
Офицер по спецзаданиям при секретариате ЦК".
На удостоверении наличествовала подпись Жданова. Но он не мог ее начертать без согласования со Сталиным. А Сталин, позволяя зачисление Щадова в политическую разведку, как пить дать, подшутил над ним: вам, товарищ полковник, надлежит не только вникнуть — откуда и чем конкретно грозят евреи Советскому государству, но и представить соображения стратегического плана: как решать еврейскую проблему в СССР? Разумеется, в таковых соображениях Сталин не нуждался. Но он, имея уже свою стратегию, уготовил новобранцу политразведки тест — разумеешь ли ты желаемое Вождю?