Страница 17 из 55
Она точно такого же почтенного возраста, как и Олег Степанович, но, увы, далеко не с такой крепкой памятью, как он. Анна Павловна сразу даже не припомнила, кем работала в ЦК — инструктором или инспектором. Сослуживцев своих ей не всех удалось позабыть. Но ни один из воскрешенных в ее сознании не был Щадовым. Все, казалось бы, точка.
Но на удачу нам Анна Павловна оказалась закоренелой антисемиткой. И как только наши люди начали ее вопрошать — не работал ли с ней человек, специально занимавшийся еврейским вопросом, она вдруг просияла: ей в знак особого доверия Жданова поручали вместо машинистки перепечатать на имя Сталина совершенно секретную записку — о евреях. Ее автором был не сотрудник ЦК, а некий статный полковник, вхожий в разные партийные кабинеты, в том числе и в самые высокие. Записка так пришлась по сердцу Анне Павловне, что она тогда, в конце
1947- го, заучила ее наизусть, а в 1956-м, после увольнения из ЦК, запечатлела на бумаге. Чтоб ничего не запамятовать. Сейчас эта пожелтевшая бумага с текстом записки — здесь.
Я ожидал, что Евгений Петрович немедля передаст мне последний в первой его папке лист. Но он озадачил меня вопросом:
— Как вы думаете, чья фамилия стоит под запиской?
— Вероятно, не некоего полковника, а прелюбопытного вам подполковника Щадова.
— Нет, именно полковника. Полковника Щадова. В 1956-м Анне Павловне было всего 40 лет и она с ее умом, достойным сталинского ЦК партии, не могла ничего перепутать. И тут возникает серьезная загвоздка…
— Прошу прощения, — перебил Евгения Петровича Серега. — Вам легче будет одолеть загвоздку, если я еще закажу горючку — у нас и водке, и виски — каюк вот-вот.
— Мне и чаю еще, — отозвался Евгений Петрович. И, не поворачивая головы в сторону подавшегося из кабинета Сереги, продолжил:
— Так вот, слушатель Академии подполковник Щадов с командировкой в ЦК ВКП(б) получает и новую звезду на погоны, и возможность встречаться с высоким начальством. То есть он, оставаясь военным, начинает исполнять некую политическую роль. Эту его роль кому-то не желательно афишировать, и потому Щадов по-прежнему числится в Академии. Ему просто как бы временно предписали чем-то заниматься. Чем конкретно?
Скорее всего, направление Щадова в распоряжение ЦК состоялось благодаря его разговору на кремлевском приеме со Ждановым. А ему он мог быть интересен не как историк с дипломом советского истфака и не как офицер с боевым опытом Великой Отечественной, а как внук литератора царских времен с унаследованным от деда якобы научным антисемитизмом. Таковой антисемитизм, возможно, был симпатичен Жданову, но даже он при всем его огромном влиянии в советской политике вряд ли сам решился бы ангажировать Щадова.
В 1947-м из 10 высших руководителей СССР, то есть из 10 членов Политбюро ЦК, один был евреем — Каганович, а шесть являлись еврейскими родственниками. У Молотова, Маленкова, Ворошилова, Хрущева и Андреева — жены- еврейки, у Сталина — зять-еврей. С этим обстоятельством
Жданову нельзя было не считаться. И коль он запросил командировать в ЦК подкованного антисемита Щадова, то это было нужно Сталину. Ему, Вождю с абсолютной властью, ему, генералиссимусу со всесветной славой победителя фашизма, наверное, чудилась та же внутренняя угроза Советскому государству, что и неизвестному стране подполковнику Щадову. Жданов, по всей видимости, уловил схожесть мыслей генералиссимуса и подполковника и представил Сталину Щадова: вот на редкость образованный политический антисемит, кровью доказавший верность Родине, и кого, как не его, использовать в разработке и проведении тайной операции по разрешению еврейской проблемы. Это наше предположение верно почти на 100 процентов. Почему?
Евгений Петрович умолк, увидев вернувшегося в кабинет Серегу и вслед за ним вошедшую официантку с двумя штофами и чашкой чая на подносе. Официантка изящно выставила напитки на стол, прихватила порожнюю посуду и в две секунды растворилась за дверью. Серега немедля взялся наливать мне и себе — водку, виски — Евгению Петровичу. Тот пригубил из стопки, отхлебнул из чашки чая и впервые обратился ко мне по имени-отчеству:
— Теперь, Николай Михайлович, начинается то самое интересное, которое вы не обнаружили в недавно прочитанных вами страницах.
Личная канцелярия Генерального секретаря ЦК Сталина до 1930-го находилась на Старой площади, а потом переместилась в Кремль. Канцелярия имела и другое название — секретный отдел ЦК.
Чем сей отдел занимался, ни руководители всех прочих отделов Центрального комитета партии, ни секретари ЦК ни даже члены Политбюро, ни тем более наркомы не знали-не ведали. Канцелярия Сталина была канцелярией только Сталина. И только.
В 1922-м из СССР в Германию отпустили на учебу 26летнюю актрису Ольгу Чехову — племянницу жены писателя Антона Павловича Чехова и бывшую жену его же племянника — актера Михаила Чехова. В 1936-м Ольге Чеховой, с успехом снимавшейся на киностудиях Европы и США, Гитлер присвоил звание "Государственная актриса Германии". Ольга Чехова соединяла в себе, казалось бы, не соединимое — она была близкой подругой любимой женщины Гитлера — Евы Браун и преданным агентом Сталина. То есть сведения о планах и намерениях Гитлера Сталин получал из его спальни. Получал не через структуры внешней разведки, где возможна измена и утечка информации, а напрямую. В 1945-м сотрудники Министерства госбезопасности загребли Ольгу Чехову в Берлине и переместили в тюрьму в Москве. И тогда же последовал приказ Сталина: Государственную актрису Германии Ольгу Чехову вернуть в Германию, предоставить ей роскошную виллу в собственность и никогда больше не беспокоить.
Связь с Ольгой Чеховой, как и с иными особо ценными агентами Сталина, вели особые люди — люди из личной канцелярии Сталина. В штате этой канцелярии было несколько должностей сотрудников по особым поручениям. Какие поручения давались таковым сотрудникам — никому из высших деятелей СССР не сообщалось, но всем им надлежало оказывать содействие особистам и исполнять их просьбы.
— Выходит, — попытался я предугадать ход рассуждений Евгения Петровича — наш герой Щадов из Академии шагнул на самый Олимп — стал личным порученцем Сталина.
— Это не совсем так, — Евгений Петрович медленно сделал глоток чая. — Из Академии Щадова откомандировали в ЦК в мае 1947-го, тогда же, мы полагаем, поставили пред очами Сталина и повысили в звании… Но лишь спустя несколько месяцев произошло то, что вы предположили.
Документы из канцелярии Сталина до сих пор полностью засекречены, и нашим людям поработать с ними не удалось. Но в Архиве Президента Российской Федерации нам выдали устную справку о том, что в ноябре 1947-го в сталинской канцелярии на имя Тихона Лукича Щадова было выписано удостоверение сотрудника по особым поручениям. Сталин произвел-таки Щадова в своего особиста. Произвел сразу после того, как Щадов изготовил ту самую записку, которая настолько впечатлила антисемитку Анну Павловну, что она ее запомнила и сохранила для нас с вами. И вы можете ознакомиться с творчеством полковника Щадова.
Евгений Петрович наконец-то протянул мне последний лист из его первой папки. Лист натурально пожелтевшей бумаги. На ней в правом верхнем углу значился адресат: Сталин с двумя его титулами — Генеральный секретарь ЦК и Председатель Совета Министров СССР. Чуть ниже заглавными буквами было напечатано:
"К СТРАТЕГИИ РЕШЕНИЯ ЕВРЕЙСКОГО ВОПРОСА В СССР"
Далее шел машинописный со строками в два интервала текст под цифрами:
"1. Внутреннюю опасность, исходящую от еврейской общины Советскому государству, не ликвидировать гуманными способами без использования внешнеполитического авторитета СССР.
2. Многие евреи во всем мире сегодня пристально смотрят на Ближний Восток. Сионистское движение набирает силу в разных странах. Но правители США и Великобритании не желают давать добро на еврейскую государственность у холма Сион. Мы должны помочь сионистам, и у нашей дипломатии есть шанс провести в ООН решение о создании государства Израиль.