Страница 32 из 46
«Знать бы об этом раньше. Услышать бы от криминалистов, всю ночь мусоливших проклятую кофейную чашку… А если бы успели предупредить о преступнике ребята из вычислительного центра, все могло быть по-другому… Разве пришлось сейчас им быть здесь одним?.. Не обошлось бы без группы захвата… — У Андрея тревожно сжалось сердце. Страха не было, была безысходность, и только одна мысль сверлила мозг: — Разве так надо было идти в атаку?.. Разве так?»
Кайминь тяжелой грудой обрушился на Утехина. В темноте блеснула остро отточенная сталь. Грудь обожгло саднящей болью, что-то горячее потекло по животу — он знал, что это кровь, но крутил, ломал, подминал под себя преступника.
«Только бы удержаться самому и удержать Кайминя, — думал Утехин. — Олег ничего не знает о нем… Ему будет труднее… Я сломаю его, сомну!» В угол отлетела окровавленная финка, и Андрею неожиданно стало спокойно и радостно.
В слабеющем сознании преступник воспринимался уже не человеком, а какой-то мягкой, податливой бесформенной глыбой. Глыбу эту надо было во что бы то ни стало удержать, не дать скатиться под гору. И он, уже понимая, что теряет силы, подминал под себя все еще упругое тело, не обращая внимания на град ударов по голове, спине… Это Залихватова не теряла времени даром — старалась помочь любимому.
— Что тут происходит? Ай-ай-ай! — послышались из коридора душераздирающие крики. — Помогите же… Вызовите милицию! Драка! Я их видела — эти двое хотели и моего мужа ограбить! Про ресторан спрашивали… Бичи! Алкоголики несчастные! Держите — двое их… Этого, который в плаще, держите… Он на проводников напал!
«О чем это она? — сквозь застилающий туман дурноты прорывался назойливый вопрос. — О чем?..»
Из-за поворота показался длинный синевато-кремовый пассажирский состав. На белых занавесках, мелькавших в вагонных окнах, затейливой вязью готики было написано название фирменного поезда…
Неожиданно для людей, ожидавших в это утреннее время электричку на платформе, поезд, преодолев въездной семафор, не стал увеличивать скорость, а, наоборот, резко затормозил… Состав остановился, невзирая на поторапливающий впереди зеленый свет выходного семафора.
Удивленные пассажиры скорого прильнули к оконным стеклам, пытаясь прочитать название неизвестной станции, и очень удивлялись незнакомому, отсутствующему в расписании слову «Истра». Впереди нетерпеливо покрикивал гудок электровоза, словно торопил: «Скорей, скорей, скорей!»
Из распахнутой настежь двери вагона на перрон выскочил высокий железнодорожник с красным флажком в руке, за ним молодой парень в пальто…
— Чего-то произошло! — высказал предположение кто-то в толпе ожидавших электричку, поглядывая то на остановившийся поезд, то на подоспевшую к перрону машину «скорой». К вагону уже бежали с носилками молодые ребята в белых халатах.
— Разойдитесь, граждане! — предупредил железнодорожник, отстраняя напиравший люд. — Не мешайте!
Народ на платформе нехотя расступился, образовав полукруг. Из тамбура очень осторожно вынесли и положили на носилки молодого мужчину, по рубашке которого расползалось красное пятно. Судя по всему, под рубашкой рану замотали всем, что попалось под руку — полотенцами, простынями, но кровь проступала и через них.
Парень, выскочивший из вагона вместе с железнодорожником, бережно накрыл раненого плащом, и его понесли к уже включившей мигалку машине с красным крестом.
«Скорая» мчалась по узким ухабистым улочкам провинциального, особенно на окраинах, города. Никаких капельниц и иных мудреных медицинских приборов в машине не было.
Врач — совсем молодой парень — до сих пор не встречался с подобными случаями и лишь удивлялся лежащему на носилках человеку, который ни разу не вскрикнул, даже когда машина подскакивала на рытвинах. Он лишь вцепился в поручень у изголовья носилок с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
Выдернув из ящика баллон с усыпляющей азотной смесью, врач попытался приложить маску к лицу Утехина, но тот отвел его руку…
Из вагона вывели высокого красивого блондина… На его запястьях блеснули наручники. Железнодорожник придержал блондина за локоть, но тот и не собирался убегать. Понуро опустив голову, он потерянно стоял, окруженный толпой рабочих. На его локте повисла девушка.
Железнодорожник торопливо вскочил на подножку и, откозыряв кому-то на платформе, взмахнул желтым флажком.
— Задержали кого-то, что ль? — спросила женщина с хозяйственной сумкой, заглядывая в глаза парню, державшему блондина и девушку.
Тот не ответил, и процессия, выбравшись из кольца, медленно пошла к поджидавшему у края платформы милицейскому «Москвичу».
— Развелось в последнее время хулиганья… — многозначительно заметил чей-то хриплый голос. — Человека порезали… Не живется людям спокойно…
— А их бы к нам на завод определить, — ввернул слово паренек в рабочей спецовке. — Так бы там умотались, что на хулиганство сил не осталось. А то ишь, в купейный забрались…
— Надо, считаешь, в мягкий было? — поддел его пожилой мужчина с простеньким фибровым чемоданчиком, внутри которого позвякивал инструмент.
— А чего, — встрял в разговор студент с чертежами под мышкой, — влюбляться, так в королеву…
— Станет королева на такого мозгляка смотреть… — бросил кто-то реплику из толпы. Весело прыснули девчата с трикотажной фабрики. Парень засмущался, а в толпе раздался веселый гогот…
К другому концу платформы, на соседнем пути, скрипнув тормозами, подошла электричка. «Спешу в Москву! — прогудела ее сирена. — Спешу-у-у-у!» Пассажиры ринулись занимать места, с шумом разбредаясь по вагону. Застучали по исцарапанным крышкам рабочих чемоданчиков неизменные костяшки домино. Раскрывались книжки, газеты, доставалось вязание… Через пятнадцать минут никто в вагоне уже и не вспоминал об увиденном…
Только на истоптанном мокром асфальте опустевшей платформы ветер крутил, пытаясь сбросить вниз, под перрон, желтые листья. Среди них лежала неизвестно откуда взявшаяся здесь шахматная фигурка. Никем не замеченный король безучастно наблюдал, как в последний раз перемигнулись огоньки хвостовых вагонов и, прощально вспыхнув, растаяли за поворотом…
ТАЙНОЕ И ЯВНОЕ
Художественно-документальная повесть
Наш век пройдет. Откроются архивы,
И все, что было скрыто до сих пор,
Все тайные истории извивы
Покажут миру славу и позор…
1. Загадка Александро-Невской лавры
Не так давно выпала на мою долю интересная задача.
А началось все просто, с одной-единственной строки приказа — капитану милиции (то есть мне) отбыть в очередной отпуск с такого-то числа… И я поехал в Ленинград.
Эрмитаж. Русский музей. Кунсткамера… Дошел черед и до известного всему миру некрополя, расположенного недалеко от площади, носящей имя великого русского полководца.
Побродив меж мраморных ангелов и полированных надгробий, я остановился в центре кладбища, любуясь собором.
Недалеко от соборных врат рядом с давно не крашенной скамейкой чернел скромный памятник.
«Интересно, — подумал я, пытаясь разглядеть надпись на камне, — кого это похоронили прямо перед храмом? Действительного тайного советника? Князя? Товарища министра…»
С трудом удалось прочитать полустертую временем надпись:
«ЖЕРТВА ДОЛГА. АГЕНТУ 2-Й БРИГАДЫ ГОВОРУШКИНУ ОТ УПРАВЛЕНИЯ ПЕТРОГУБУГОЛОВНОГО РОЗЫСКА».
На боковой грани — даты:
«Родился 2 августа 1904 года. Умер 26 января 1923 года…»
Звали Говорушкина — Иван Григорьевич.
«Жертва долга! — думал я, сидя у забытой могилы. — Что стоит за этими странными словами? Неужели этот девятнадцатилетний Говорушкин, сотрудник уголовного розыска, неправильно понимал долг и стал его жертвой?»