Страница 12 из 46
Адвокат, приглашенный для защиты хоккеиста, был «парень не промах». Промах допустили они — сотрудники милиции, проводившие осмотр, и в первую очередь он, Константин Снегирев.
Увлекшись обнаружением винтовки и стрелявшего, забегавшись между квартирами в разных домах, обследуя лестницу, а главное — из-за поспешного выезда на новое место происшествия, забыли изъять пулю! Именно ту пулю, которая вылетела из винтовки одного из трех мальчишек, решивших «поохотиться» на голубей. Голуби, мирно сидевшие на замусоренной крыше ресторана «Китеж», почувствовав опасность, заметались. Они то набирали высоту, то пикировали. Черная дырочка винтовочного дула металась вслед за ними. Раздался почти неслышный в гуле улицы щелчок выстрела, и пуля поразила смешного синтетического зверька в манеже ребенка. Изъять пулю забыли…
Следователи закрепили случившееся показаниями мальчишек и свидетелей, а адвокат небезуспешно старался эти доводы опровергнуть. Помогало ему и то, что забытая пуля давным-давно исчезла в чреве мусоропровода и подвергнуть ее баллистическим или химическим исследованиям было уже невозможно.
Последним камнем преткновения на пути адвоката оказалась подпись Константина под протоколом исследования. Последняя баррикада. Если адвокату удастся доказать, что специалист-криминалист не совсем уверен в своих доводах, а определение балкона по бумажным трубочкам сомнительно с научной и практической точки зрения, то под радостный шум и гомон влюбленных болельщиков спортивный кумир, переметнувшись через бортик, устремится к воротам противника и зажжет красный свет поражения за спиной Константина.
Спортивному кумиру в принципе ничего не грозило. Максимум — прощание с незаконно привезенным «монтекристо», может быть, временное ограничение на выезд за границу… Да и то, наверное, обойдется.
Адвокат, немолодой мужчина с заметным брюшком, степенно встал со своего места и, привычно оправив борт пиджака, несколько секунд вглядывался в эксперта. Снегиреву показалось, что глаза-буравчики защитника едва заметно, с какой-то хитринкой или даже ехидцей улыбнулись.
— Можете ли вы гарантировать абсолютную достоверность своего вывода о том, что выстрел был произведен именно с этого балкона, а не из какого-то другого общедоступного места?
Несмотря на бархатистые интонации в голосе защитника, каждое его слово будто кололо Константина.
«Промах! Господи, какой совершили промах… — лихорадочно мелькали мысли. — Получается, что, несмотря на все усилия, доказательства рухнули. Ишь чего он говорит! Пришел чужой дядя с неизвестной винтовкой и непонятно почему выстрелил именно в эти окна… Глупость какая-то! Но, честно говоря, он прав. Ведь нет настоящих доказательств. А мальчишки, выходит, наговорили на себя? Так надо понимать? Или на пацанов надавили в милиции? Заставили сказать… И на папу возвели напраслину. И он не привозил огнестрельного сувенира в мешке с клюшками? Чепуха какая-то!»
Константин старался понять этого невысокого человека в дорогом костюме и не мог отделаться от ощущения, что тот уже не упрашивает, как это было сначала, а требует у присутствующих: «Давайте разойдемся по-хорошему! Пора заканчивать это недоразумение…»
В замешательстве Константин стоял и молчал. Только впившиеся в барьер трибуны пальцы с побелевшими от напряжения суставами выдавали волнение.
— Может быть, вам необходимо дополнительное время для повторного исследования? — участливо поинтересовалась женщина-судья.
Константин согласно кивнул, успев сообразить, что это единственно правильный выход. Надо перепроверить выводы.
История с вызовом в суд случилась три дня назад. Завтра в десять ноль-ноль слушание дела будет продолжено. И завтра надо оглашать окончательный вывод… Не до конца отброшен крохотный вертлявый процент появления чужого дяди на общедоступной пожарной лестнице.
«Почему у меня появились страх, неуверенность? — размышлял Константин. — Неужели я откажусь от своих слов? Конечно, расписываться под заключением экспертизы в спокойной тишине лаборатории легко. Один на один. Только ты и вещественные доказательства…
В большом зале заседаний суда, стоя на трибуне, когда твою спину сверлят десятки, а то и сотни глаз, когда многие только и мечтают, чтобы ты совершил ошибку, проявил неуверенность…
Какой ценой достается истина… Кто об этом знает? Кому это интересно?
Чтобы пришла уверенность в собственной правоте, придется снова садиться за учебники, возвращаться к началу исследования и искать доводы в пользу того, что и так абсолютно ясно. Неплохо бы вычертить в точном масштабе эти два дома. Учесть не только планировку квартир, но и расположение крыши ресторана. Размеры в протоколе есть…»
— Константин Никитич, — долетел до Снегирева голос. Из-за угла двухэтажного особняка на восемь квартир появился стажер Леонид Губин. — Расстояние до калитки замерять?
Губину чуть больше двадцати. Годится Снегиреву если не в сыновья, то в младшие братья. Несмотря на существенную разницу в возрасте, они коллеги по работе. Только Снегирев четырнадцатый год работает экспертом, а Леонид третий день.
Губин еще в школе милиции слышал про высокое качество работы московских экспертов. На Доске почета научно-технического отдела Леонид сразу же приметил фотографию Снегирева и почему-то решил, что попадет именно к нему… Так, к его радости, и случилось! Конечно же, Леонид отдает себе отчет, что изученная им в школе милиции теория и предстоящая практическая работа — совсем не одно и то же. Но, честное слово, он не подкачает! Самое главное — работа ему нравится и форма лейтенанта милиции к лицу.
Снегирев, занимавшийся в этот момент не только размышлениями о тяжелой доле эксперта, но и поисками вещественных доказательств, с наслаждением выпрямился, размял ноги. Согнутый в три погибели, он осматривал ветку смородины на кусте, растущем в палисаднике перед двухэтажным домом. Дом стоял на московской земле затерянным островком. Так он выглядел потому, что весь утопал в зелени и цветах, прятался за забором, современные, в стиле «конструктивизма», дома сами окружали поселок со всех четырех сторон.
Удивительным для Константина было то, что в Москве еще смогли сохраниться такие заповедные уголки. Сирень, жасмин, смородина. Из-за некрашеного дощатого забора виднелась золоченая луковица Всехсвятской церкви.
— Если не устал, Леня, то замерь вот это расстояние — оно может нам пригодиться. И еще… Зафиксируй, сколько метров между окном, тремя кустами смородины и кустом сирени. Это очень важно.
…Первый и второй кусты смородины под окнами впервые были осмотрены несколько дней назад. Тогда в них обнаружили сто шестьдесят четыре осколка стекла. Некоторые были размером с ученическую тетрадку, но таких больших мало. В основном попадались мелкие, размером с двух-трехкопеечную монету. Упакованные и доставленные в тот же день в лабораторию, они должны были рассказать правду. Предстояло решить один-единственный вопрос — с какой стороны разбито стекло?
В квартире на первом этаже живут двое. Женщине — около тридцати пяти лет, мужчине — немногим больше сорока. После развода, случившегося года четыре назад, квартира превратилась в коммунальную. Женщина заняла южную комнату большей площади, мужчине досталась комната окнами на восток. Бывший муж работал плотником на стройке, разведенная супруга — в быткомбинате парикмахером…
Несколько дней тому назад женщина заявила о краже у нее ювелирных изделий. По ее словам, «это дело бывшего мужа-пьяницы». Тот, в свою очередь, клялся и божился, что к «ентому безобразию» не имеет никакого отношения.
Подозрения падали на мужчину. Дверь в квартиру повреждений не имеет, а дверь «южной» комнаты — со следами взлома — сколы краски, вмятины, отщепы, сбита ручка… Самое интересное, что замок был цел, а дверь так и не открыта. Под дверью валялась стамеска, принадлежащая хозяину-плотнику. Следов пальцев на стамеске обнаружено не было…
Преступник проник в комнату через окно. Рамы окон открывались вовнутрь, а их почему-то не открывали. Преступник выбил стекло. Как он проник, остается загадкой. Даже если проникать в комнату с улицы, то необходимо убрать с подоконника пятилитровый «пузырь» с квашеной капустой и трехлитровую запыленную байку с перцем. Судя по пыли, это не было сделано. Правда, на стене под окном имелись какие-то неясные помарки, похожие на следы обуви или потеки от дождя.