Страница 24 из 106
Этими виновниками в который уж раз стали евреи, а антисемитская пропаганда нацистов и массовые убийства еврейского населения только убеждали в правильности выбора ненавистного врага. Скрытый антисемитизм, взращенный столетиями, переходивший по наследству от родителей к детям, стал в годы оккупации антисемитизмом открытым, действенным, безнаказанным, поощряемым новой властью, которая освободила от необходимости скрывать свои чувства и намерения по отношению к соседу-еврею, а то и ко всему еврейскому населению.
Нельзя сбрасывать со счета и опыт жизни в Советском Союзе, который не прививал терпимость и уважение к иным убеждениям, когда повсюду выискивали и репрессировали "классовых врагов" и членов их семей, – только теперь, с приходом немецкой армии, "врагами народа" оказались евреи. Немаловажным стал и тот факт, что к началу войны еще было много свидетелей, а порой и участников кровавых погромов времен Гражданской войны, когда насилия над евреями и их убийства были дозволены и поощрялись разными властями, – это также повлияло на результаты "окончательного решения еврейского вопроса".
Вновь‚ в пределах одного поколения‚ возникла возможность пограбить‚ поиздеваться‚ потешить душу на фоне серой‚ однообразной скуки бытия‚ испытать пьянящее чувство власти‚ вседозволенности‚ обладания жизнью беззащитных людей. И застарелая‚ запрятанная в глубины ненависть получила право на открытое существование с одобрения новых правителей.
2
Особое положение сложилось на территориях, которые отошли к Советскому Союзу в 1939–1940 годах: в Западной Украине и Западной Белоруссии, в Бессарабии и Северной Буковине, в Латвии, Литве и Эстонии. После многих лет ограничений евреи появились в советских наркоматах и учреждениях‚ в судах‚ адвокатуре и милиции‚ куда доступ для них был прежде практически недоступен. Евреи-врачи стали заведующими отделениями в больницах‚ евреи- учителя пошли в государственные школы‚ журналисты – в газеты‚ рабочие и инженеры – в цеха национализированных фабрик и заводов; еврейская молодежь устремилась в институты и техникумы, офицерские училища открыли двери для еврейских юношей‚ которые прежде не могли мечтать о военной карьере.
Евреи оказались среди тех‚ кто выиграл от установления советской власти, они получили все права наравне с другими – это‚ в сущности‚ и поставили им в вину‚ заговорили о том‚ что "евреи пригласили" Красную армию‚ "советская власть – это жидовская власть, теперь в каждом учреждении сидят евреи‚ что хотят‚ то и делают". При этом не обращали особого внимания на тысячи прочих жителей – инженеров‚ врачей‚ адвокатов‚ деятелей науки и культуры‚ которые работали в советских учреждениях и занимали там высокие посты. Не желали принимать в расчет‚ что еврейские предприятия были национализированы одновременно с другими‚ синагоги закрывали вместе с костелами‚ а евреев арестовывали наравне со всеми. Забыли (или не хотели вспоминать) многолюдные приветственные демонстрации местных жителей в день вторжения советских войск. Присутствие евреев на руководящих постах раздражало местное население, их выделяли среди прочих‚ евреи-чужаки вызывали наибольшее озлобление. Антисемитизм прежних веков‚ бытовой антисемитизм подпитывался теперь новым содержанием: "Придет немец – всех жидов передавит..." – "Вот Гитлер – единственный человек на белом свете‚ который всю заразу уничтожит..." – "Когда придут немцы‚ я первым пойду на большевиков..."
В антисемитизме нашло выражение недовольство советским режимом‚ что привело к чудовищным результатам в годы Катастрофы. Особенно запомнилась депортация населения за неделю до начала советско-германской войны‚ когда на территориях, присоединенных с 1939 года, прошли массовые аресты "социально опасных элементов" – это были купцы‚ промышленники и банкиры разных национальностей‚ сионисты и бундовцы‚ религиозные лидеры‚ "буржуазные националисты"‚ беженцы из Польши.
Из воспоминаний: "Длинные эшелоны‚ битком набитые высылаемыми‚ – в одних вагонах женщины с детьми‚ в других мужчины… Вагоны были крест-накрест заколочены досками‚ из маленького четырехугольного отверстия‚ вырезанного в нижней части двери‚ стекали нечистоты. Стояло жаркое лето. Арестованные‚ набитые в душные вагоны‚ как скот‚ изнемогали от тесноты‚ от жажды‚ от голода‚ но солдаты НКВД‚ охранявшие эшелоны‚ не подпускали к ним тех‚ кто желал подать высылаемым хлеба‚ молока или воды. Картина была страшная..." – "Наш поезд остановился ночью на одной из железнодорожных станций Москвы... Мы слышали шум моторов и звуки взрывов: Москву бомбили с воздуха. Многие латыши не могли сдержать своей радости…"
Из Молдавии и Черновицкой области отправили в Сибирь и Среднюю Азию более 20 000 жителей – среди них было немало евреев. Из Латвии‚ Литвы и Эстонии выслали 60 000 жителей‚ в том числе около 12 000 евреев – 20% от общего количества‚ и тем не менее именно евреев обвинили в массовых арестах и высылке. "Эта депортация... повлияла на поведение местного населения после прихода немцев... Без всяких усилий немцы приобрели себе новых друзей‚ а в скором будущем и ревностных исполнителей предпринимаемых ими акций".
"Ревностные исполнители" сыграли свою страшную роль после прихода германских войск. Подавляющее большинство евреев не имело никакого отношения к репрессивным мерам советской власти‚ но кто с этим считался в атмосфере вседозволенности? Евреям приписали все прошлые притеснения – коллективизацию в деревне‚ национализацию промышленных и торговых предприятий‚ преследования религии и репрессии НКВД. Многие ответственные работники успели эвакуироваться‚ а еврейское население осталось и должно было заплатить за всё.
3
Перед началом советско-германской войны в Литве было примерно 250 000 евреев‚ в Латвии – 95 000‚ в Эстонии – менее 5000. Евреи Прибалтики знали о расовых законах в Германии‚ опасались прихода нацистов‚ а потому в 1940 году многие с облегчением встретили Красную армию‚ которая несла на своих знаменах столь обнадеживающий лозунг – "равенство и дружба народов мира". Для латышей‚ литовцев и эстонцев потеря независимости‚ завоеванной за двадцать лет до этого‚ стала национальной трагедией; это разожгло ненависть к тем‚ кто приветствовал советскую власть‚ это усилило ненависть к евреям.
Из воспоминаний: "Латыши в целом никогда не отличались особой симпатией к еврейскому населению. Радостная встреча русских многими евреями и их принятие советского режима на фоне национального бедствия латышей сильно подогрели антисемитизм. Вступление немцев в Латвию стало для латышей часом возмездия…"
В период безвластия, когда советская власть уже не существовала, а немецкая еще не установилась, в городах и селах Латвии появились "отряды самообороны" из местных жителей, которые нападали на отступавших красноармейцев, обстреливали тех, кто пытался эвакуироваться, грабили и убивали соседей-евреев. Из воззвания к латышскому населению (июль 1941 года): "Отношение к жидам может быть только одно: их следует уничтожать‚ как делают это наши освободители – немцы... Времена жидов закончились".
Немцы вошли в Ригу на десятый день войны, и сразу же началась запись добровольцев, желающих "принять участие в очищении страны от опасных элементов". Так появилась сформированная из местных жителей "команда Арайса" под руководством бывшего офицера полиции В. Арайса – она и начала первые уничтожения рижских евреев.
4 июля были сожжены более двадцати синагог и молельных домов Риги с запертыми в них евреями. Среди прочих сгорели хасидская и солдатская синагоги‚ "Алтнайе шул" ("Старо-новая синагога")‚ "Ди грейсе хор шул" ("Большая хоральная синагога"). В подвальных помещениях хоральной синагоги располагались сотни беженцев-евреев из латвийских городов и местечек; полицейские и "команда Арайса" загнали туда евреев из окрестных домов‚ облили помещение бензином‚ забили двери досками и подожгли. "Несчастные пытались выпрыгнуть из окон‚ но палачи расставили пулеметы вокруг синагоги и стреляли в каждого‚ кто пытался спастись. У стен хоральной синагоги дежурили пожарные‚ следившие за тем‚ чтобы огонь не перебросился на соседние дома".