Страница 81 из 87
Исследователь Илья Анисимов - сам выходец из общины горских евреев - так описывал их внешность: "Смуглый цвет кожи, средний и часто высокий рост, стройное телосложение, тонкое в пояснице и широкое в плечах…, черные брови и борода, большой орлиный нос и слегка выдающиеся скулы - черты, которыми горский еврей очень много походит на лезгина, черкеса, а иногда и армянина, и очень мало на европейского еврея… Вот проскакал он мимо вас вооруженный с головы до ног, на бодрой лошади; там в изодранном костюме своем лезет он по горам, карабкается между скалами, рубит дрова или выкапывает пни и корни кустарников, которые несет на согнутой спине своей; там копает он в поле землю, пашет, возделывает вина, срывает плоды с деревьев; там опустился в глубокое корыто с водой около бассейна, засучив штаны выше колен, и топчет изо всех сил сырые кожи, - и, наконец, вот он свободен. Тут забывает он… о завтрашнем куске насущного хлеба, и это праздное препровождение времени и беспечность, этот праздный разгул за ведрами вина или штофом водки с шашлыком, это расхаживание из дома в дом по всему аулу с шапкой набекрень и черкеской внакидку… продолжается не день, не два, и не недели, а иногда и месяцы".
У горских евреев было распространено многоженство и разрешалось иметь три жены. Деды, отцы и сыновья жили совместно в одном дворе, в каменных саклях, и такая большая семья насчитывала порой много десятков человек. Имущество этой семьи считалось общим, еду готовили сразу на всех, а делами распоряжался старейшина - глава семьи, которого слушались беспрекословно. Пол в саклях застилали коврами или камышовыми рогожами, на стенах висели медные подносы, шелковые и шерстяные шали, а также пистолеты, ружья, кинжалы и сабли. В комнатах женской половины дома стояли бурдюки с вином, большие глиняные сосуды и ковровые мешки для хранения муки и крупы, а под потолком, на крючьях, висела копченая говядина и баранина. Горские евреи обручали своих детей в раннем возрасте, и жених должен был перед свадьбой заплатить за невесту калым ее родителям. Свадьбы справляли зимой, когда было приготовлено много молодого вина, и после свадебной церемонии женщины осыпали молодоженов пшеном и мукой, а мужчины стреляли в воздух. Дети от разных жен воспитывались вместе, и девочкам не разрешали играть с мальчиками. Жены жили сообща на женской половине дома или же каждая в своей сакле, и по обычаю они не показывались гостям. "Все трудные работы в хозяйстве возлагаются на женщин, - отмечал исследователь, - и они не имеют свободной минуты. Вот они идут чуть свет, когда мужчины наслаждаются еще утренним сном, целою гурьбою, согнувшись под тяжестью медного или глиняного кувшина с водой, вот они тащят навоз в поле на носилках, вот они доят буйволиц, дают им корм, очищают конюшню, делают из навоза и соломы тестообразную массу, из которой образуется впоследствии кизяк, колют дрова, идут печь хлеб в чужих печах, если не имеют своих, мажут крыши, белят стены, ходят на полевые работы. Женщина должна ходить пред мужем по струнке и угождать всем его желаниям и капризам…"
Мужчины носили бешмет и черкеску с газырями, на поясе у них висел кинжал - часто в серебряных ножнах, и по примеру мусульман у горских евреев существовал обычай кровной мести. Родные убитого должны были отомстить за кровь родственникам убийцы в течение первых трех дней, а если им это не удавалось, то происходило примирение семей с выплатой денежного возмещения. После этого запрещалось мстить за убийство под угрозой сурового наказания, а через несколько лет убийца возвращался в свой аул, мирился с семьей убитого и считался теперь их близким родственником. Гостеприимство у горских евреев было священной обязанностью. Хозяин встречал гостя у ворот своего дома, принимал у него оружие, вел в комнату и усаживал на лучшее место, а знатному гостю даже обмывал ноги. "Каждый хозяин принимает с искренним радушием всякого странника, - писал исследователь, - оказывает ему всевозможные услуги, дает деньги, если тот сильно нуждается в них… Он не имеет по целым месяцам для детей куска мяса, а приехал гость - идет, берет в долг всякой всячины и угощает его. Иногда гость остается на целые месяцы, и хозяин, не изменяя своего радушия, нередко разоряется…" Таким же образом горские евреи принимали мусульман, которые заезжали в гости для отдыха или ночлега, а мусульмане оказывали своим "кунакам" - приятелям точно такое же гостеприимство в своих аулах.
Многие горские евреи жили в нищете, и иногда целые аулы располагались в землянках. "Мы… спустились в одну из этих ям, - писал исследователь, - возвышавшуюся на аршин над уровнем земли. Маленькое окошечко без стекла скупо пропускало солнечный свет, на полу валялась плохая цыновка… Больше в землянке ничего не было". Евреи уходили из аулов в города и жили там в обособленных кварталах, в тесных саклях, на узких и грязных улочках. Сохранилась песня горских евреев конца девятнадцатого века с такими словами: "Ночи очень длинны, и с каждым днем мир идет к разрушению. Господь Вселенной! Пошли избавителя Мессию! Выведи нас из мрака к свету, налей нам чашу избавления, из тесноты на простор выведи нас!"
Горские евреи давали своим сыновьям библейские имена - Аминадав, Нахшон, Эльдад, Йоав, а дочерям - Авигаиль, Оснат, Пнина, Шуламит, Йоэль. В синагоги ходили только мужчины; раввины читали молитвы, обратившись лицом к Иерусалиму, а остальные слушали их в молчании. В девятнадцатом веке в синагоге азербайджанского города Куба хранилась разрубленная надвое книга, с которой связано предание горских евреев. Персидский правитель Надиршах решил разорить еврейскую деревню в окрестностях Кубы. Прибыв туда со своим войском, он увидел во дворе синагоги местного раввина, окруженного учениками. Надир-шах выхватил саблю и занес ее над головой раввина, а тот прикрыл голову книгой, которая была в его руках. Сабля перерубила книгу на две части и даже не задела раввина, и тогда Надир-шах сказал: "Я вижу, что ваш Бог предохранил тебя от жестокости моего меча. За изучение Его святых законов будь ты спасен с твоим народом!" И вместе со своим войском Надир-шах покинул ту деревню. Другое предание рассказывает, как некий хан велел собрать все надгробные камни с еврейского кладбища и из этих камней построил себе великолепный дворец. Когда же хан вместе с семейством стал жить в этом дворце, то почти сразу заболела и умерла его жена, потом заболели и умерли его дети, и наконец умер он сам - после долгой и тяжелой болезни. Из многочисленного семейства хана не осталось в живых ни одного человека, и даже лошади в ханских конюшнях погибли одна за другой. Многие мусульмане пробовали жить в том дворце, но и они умирали от болезней; кончилось тем, что дворец стоял пустой и заброшенный, и мусульмане боялись по вечерам ходить мимо него.
"Положение о евреях" 1804 года позволило евреям черты оседлости селиться в Кавказской губернии, и после этого в Тифлисе появились первые евреи-ашкеназы - сапожники, портные и шапочники. При Александре II на Кавказе стали селиться те категории евреев, которые получили право жительства во внутренних губерниях России, и постепенно там образовалась община евреев-ашкеназов. По переписи 1897 года на Кавказе насчитывалось около шестидесяти тысяч евреев, и из них - шесть тысяч грузинских евреев и семь тысяч горских евреев. Еще со второй половины девятнадцатого века они начали переселяться на Святую Землю: "гурджи" - грузинские евреи - основали в Иерусалиме свой квартал, а горские евреи расселялись по всей стране. К 1970 году было на Кавказе более сорока тысяч грузинских евреев и около пятидесяти тысяч горских, - и многие из них переехали в государство Израиль.
В девятнадцатом - начале двадцатого века переселилась на Кавказ из Иранского Азербайджана и Курдистана еще одна группа - курдские евреи, или лахлухи, которые говорили на новоарамейских диалектах. Исследователь писал о них: "Царящая в Курдистане бедность и постоянные преследования со стороны курдов заставляют многих искать заработков в соседнем Кавказе, где они вынуждены жить нелегально. Некоторые из них устроились недурно, но большинство влачит жалкое существование, которое они, однако, предпочитают пребыванию на родине… Только трогательная вера в близкое избавление (в Мессию) скрашивает немного их печальное житье… Все уповают на близкую "геулу" (избавление), которая освободит их от незаслуженных унижений и обид". В середине 1930-ых годов многие лахлухи уехали из Советского Союза, когда от граждан с иностранными паспортами потребовали принять советское гражданство либо покинуть страну. В 1951 году лахлухов Тбилиси в числе прочих "бывших иранских подданных" выслали в Сибирь и в Казахстан. Впоследствии некоторые из них вернулись в Грузию, и теперь они живут, в основном, в Тбилиси и в Алма-Ате - около полутора тысяч человек.