Страница 8 из 87
Поначалу евреи надеялись, что этот закон будет отменен, и из деревень в города переселились единицы. Но постепенно местное начальство стало проявлять настойчивость, чтобы очистить от евреев сельские местности, и тысячи несчастных побрели по дорогам в поисках хлеба и пристанища. Они посылали жалобы в Петербург; жаловались и местные помещики, которые не могли обойтись без еврея-арендатора или корчмаря и потому терпели убытки; забеспокоилось и начальство, потому что от такого переселения "города и местечки могут наполниться нищими, и люди сии от бедности могут пуститься на разные беспорядки и, между прочим, на грабежи и разбои". Но правительство не желало отменять утвержденный закон и требовало прибегать "к решительным мерам понуждения".
Однако внешние обстоятельства неожиданно приостановили выселение. Осенью 1806 года по приказанию императора Наполеона стали рассылать из Парижа во все страны Европы специальный манифест о созыве "великого Синедриона". Этот Синедрион, по замыслу Наполеона, должен был полностью повторить еврейский Синедрион прошлого, Синедрион Великий - собрание мудрецов, учителей Закона в Иерусалиме. Эта затея Наполеона обеспокоила правителей Пруссии, Австрии и России на пороге предстоящей войны с Францией: предполагали, что таким образом он привлечет на свою сторону угнетенных евреев в районе будущих военных действий. "Наполеон, - писали тогда в одном из русских журналов, - кончил тем, что провозгласил себя спасителем жидов, дабы везде иметь шпионов". "Наполеон, - писали в другом журнале, - приказал объявить себя мессиею жидов, дабы повсюду иметь своих лазутчиков". И чтобы избегнуть этой опасности, решили успокоить российских евреев и предпринять немедленные меры.
В феврале 1807 года в Париже начались заседания Синедриона, и Александр I тут же приостановил выселение из деревень и даже повелел выяснить мнение еврейских общин на этот счет, "желая дать (евреям)… новое доказательство попечения Нашего об их благосостоянии". Представители еврейских общин, естественно, попросили отменить выселение из деревень или хотя бы отсрочить его на многие годы, но вскоре был заключен Тильзитский мир, между Наполеоном и Александром установилось "сердечное соглашение" и "происков Бонапарта" можно было уже не бояться. И в октябре 1807 года последовало новое распоряжение: "взамен промедления, от военных обстоятельств происшедшего…, без малейшего отлагательства или послабления" выселить евреев из деревень в ближайшие три года, чтобы на каждый год приходилось не менее одной трети от общего их числа. При этом не забыли позаботиться о благе землевладельцев: если какая-либо деревня принадлежала нескольким помещикам, и в ней было несколько евреев-корчмарей, то следовало их выселять одновременно, "дабы помещикам не было подрыва одному перед другим".
Правительство провозглашало "перемещение" евреев, но это было уже изгнание. Тех, кто не уходил добровольно, выпроваживали силой под конвоем крестьян и солдат, загоняли в города и в еврейские местечки и оставляли там на произвол судьбы. Тысячи бездомных бродили по дорогам с места на место, болели, умирали, и местные власти сообщали в столицу, что "евреев безвременно прогнали из деревень, разорили, ввергли в нищету, и большая их часть лишена дневного пропитания и крова". Сотни семейств просили выделить им обещанные земли для занятия земледелием, но оказалось, что в западных губерниях почти не было казенных земель для их расселения, а на немногих частных фабриках не нашлось свободных рабочих мест. "Невозможно обращать евреев в фабричных рабочих, -докладывали ревизоры. - В западном крае нет фабрик ни казенных, ни частных, а сами евреи не имеют капиталов…"
Более того: многие малочисленные и нищие города числились городами лишь на бумаге, и переселенцы не находили там для себя ни крова, ни каких-либо промыслов. Было понятно уже, что переселение приведет к катастрофе, и в декабре 1808 года правительство выпустило новый указ: оставить евреев на прежних местах, вплоть "до дальнейшего повеления", и учредить очередной комитет, который вновь рассмотрит этот злополучный вопрос.
4
В 1806 году тридцать шесть еврейских семей из Могилевской губернии попросили переселить их в Новороссийский край для занятия земледелием. Следом за ними с той же просьбой обратились к правительству евреи Витебской, Черниговской и Подольской губерний - около семи тысяч человек. И в 1807 году две тысячи переселенцев образовали первые колонии еврейских земледельцев в Херсонской губернии: Бобровый Кут, Сейдеменуха, Доброе и Израилевка. (Название Сейдеменуха произошло от двух слов на языке иврит - "сде менуха", что означает "тихое поле", или "поле отдыха". А в будущем там появились селения Ефенгар и Нагартов - в переводе с иврита "красивая река" и "хорошая река".)
Во время насильственного выселения из деревень среди перепуганных евреев распространились слухи о "благодатной Новороссии" и о больших ссудах и льготах, которые получают там колонисты. Теперь уже многие видели в этом спасение от беды, связывали с Новороссией свои надежды и подавали начальству слезные прошения о немедленном переводе в земледельцы. В книге записей Мстиславской общины в июле 1808 года появилось такое характерное сообщение: "Глаза наши померкли, глядя на нужду и бедствия, на то, как дети наши просят хлеба и нечем утолить их голод. И вот теперь сжалился Господь над своим народом, создав лекарство еще до болезни… Царь приказал… и из нашего общества и из окрестностей выехало… душ мужского пола - 155, женского пола - 116, а вместе - 271 душа, да размножатся они и да благословит их Бог… И выдано было им… для столь дальнего пути из общественной кружки сто пятьдесят рублей, из сумм погребального братства сто рублей, а также еды на дорогу… Когда соблаговолит к нам Господь, то приведет нас в очень хорошую землю!"
Желающих переселиться в Новороссию становилось все больше и больше. Чем беспощаднее изгоняли из деревень, тем настойчивее рвались они на новые земли, а оттуда с беспокойством сообщали в столицу, что евреи "в немалом числе беспрерывно идут и идут в Новороссию". Многие продавали все свое имущество и отправлялись в путь тайно, малыми группами, за собственный счет, без разрешения и даже без паспортов, надеясь получить на месте возмещение за расходы. Они прибывали в колонии измученные долгой и тяжелой дорогой, "редкий из них имел самое нужное одеяние, - сообщали местные власти, - у большей же части оно состояло из одних лоскутьев". "Дорога наша продолжалась до четырех месяцев, - писал один из новых колонистов. - Прибыв на пустопорожний участок, получили деньги в весьма малом количестве, и, изнурясь в дороге от холода, ненастья и разных беспокойств, должны были приниматься за постройку домов… Среди обширной степи и свирепости зимы, весьма для нас тягостной, взялись мы пахать никогда непаханную землю".
К началу 1810 года в семи колониях Херсонской губернии поселилось более шестисот еврейских семейств, а многие еще ожидали своего, устройства, скитаясь по Новороссиии и бедствуя. Местное начальство просило приостановить поток переселенцев, потому что и без них "бездомных евреев бродит с места на место великое множество", и все они "настойчиво просят землю, жилья и пищи". Да и в колониях дела обстояли не лучшим образом. Выделяемых денег было недостаточно, чтобы построить дом, купить волов, плуги, бороны и возы. Ко времени посевов им выдавали часто не семена, а деньги, "и то не вовремя, - как жаловались колонисты. - Например, на озимый посев вместо августа - в декабре и даже позже". Порой местные правители, не доверяя неопытным колонистам, сами закупали для них волов, плуги и прочее оборудование, "очень дешево и все самое отличное". Но купленные волы, по свидетельству ревизора, "оказывались старыми, исхудалыми, к полевым работам непригодными, а повозки, плуги и прочее - непрочными, требующими исправления, починок и переделок".