Страница 67 из 87
Военный корреспондент того времени писал: "Я проделал значительную часть кампании на Балканах со Скобелевским отрядом, и мне ни разу не пришлось слышать о том, чтобы евреи-солдаты уступали в чем-либо русским солдатам. На Шипке было мало наших войск. Большая часть солдат была выбита. И в этих боях особенно отличился еврей. В то время, как солдаты лежали в окопах на гребне горы, еврей-солдат бесстрашно стоял под дождем пуль и указывал товарищам, куда стрелять. Когда ему казалось, что кто-то трусит, он говорил: '"Ай да воин! Я еврей - и не боюсь, а ты вот трусишь!…" На форте возле Шипки к ногам артиллериста Лейбуша Файгенбаума упал снаряд, но не успел он еще разорваться, как Файгенбаум, не растерявшись, отшвырнул его в соседний ров и спас орудие и солдат. За это он получил Георгиевский крест, был отмечен особым приказом по армии, и о его подвиге много писали в газетах. В той же войне Лейбуш Файгенбаум получил еще два Георгия и умер от раны.
Во время ночной атаки на турецкий редут солдат шестнадцатой дивизии остановил сильный огонь. "Среди жужжания пуль и гранат, - вспоминал один из офицеров, - подбежал унтер-офицер еврей и закричал в темноте: "Ваше высокоблагородие, надевайте феску, кричите "Аллах!" Я обернулся и вижу: еврей-унтер надевает на солдат фески убитых турок и велит им кричать: "Аллах, Аллах!" Я тут же надел окровавленную феску, и с криком "Аллах!" мы начали быстро подниматься в темноте. Турки тут же прекратили огонь, приняв нас за своих. Мы без труда ворвались к ошеломленным туркам, захватили их врасплох и одержали полную победу".
В боях за Плевну погибли многие солдаты и офицеры тридцатой дивизии. В одной из рот, которая пошла в атаку, был убит последний офицер, а солдаты замешкались и залегли. И тогда солдат-еврей снял с убитого офицера его мундир, переоделся в него и с обнаженной саблей вышел вперед. "За мной, ребята, ура!" - скомандовал он солдатам, и вся рота поднялась и пошла в атаку. Этот еврей был убит пулей в висок, и его похоронили со всеми воинскими почестями и в офицерском мундире. Под той же Плевной солдаты тридцатой дивизии пошли в атаку на турецкие траншеи, но оттуда по ним открыли сильный огонь. "Чем ближе мы подходили к турецкой траншее, тем положение наше становилось все отчаяннее, - вспоминал командир дивизии. - Вдруг какой-то крик - "Шма, Исраэль!" ("Слушай, Израиль!") - огласил воздух. Оказалось, это закричали евреи, за ними бессознательно повторили то же самое русские солдаты, и в общем смятении, при единогласном "Шма, Исраэль!" вся дивизия взобралась на турецкую траншею".
И еще одно свидетельство ротного командира тридцатой дивизии, настолько невероятное, что трудно в него поверить. И тем не менее, это факт. Он рассказывал: "24 декабря 1877 года, с рассветом… мы взобрались, еле дыша, на вершину неимоверно крутой отвесной горы. И тут мы неожиданно очутились лицом к лицу с неприятелем, в пять раз превышавшим нашу силу. Неприятель начал перестрелку, надо отступать, - но куда?… Посмотришь вниз по спуску - голова кружится: верная смерть!… Как вдруг раздалось несколько голосов: "Валяй турка, валяй его!…" Семь-восемь евреев-солдат кинулись к неприятелю, и хватая по два, по три турка, с криком "Валяй его!" бросались по откосу в пропасть. Их отчаянному призыву последовали другие храбрецы роты. Стоны и крики падавших настолько оглушили турок, что они пустились в бегство. Укрепив позицию, я отправил ординарцев разведать о судьбе отчаянных бойцов. С нашей стороны погибло двадцать шесть, из них девятнадцать евреев-солдат; турок же было шестьдесят семь. В живых осталось очень мало".
Остается только добавить, что в Москве, за зданием Политехнического музея, по сей день можно увидеть памятник-часовню, которую поставили русские гренадеры своим товарищам, павшим под Плевной. На стенах часовни записаны имена офицеров и солдат, особо отличившихся в боях 1877 года. Есть там и еврейские имена: Абрам Клях, Самуил Брем, Наум Коломец, Мошка Уманский, Исаак Родзевич, Моисей Масюк. Это их вспомнил в будущем, в Государственной Думе, еврейский депутат, выступая за отмену черты оседлости: "Если бы воскресли все эти люди, - сказал он, - которым нация поставила памятник, то они не имели бы права приехать в Москву и посмотреть на свой памятник".
Банкир Евзель Гинцбург постоянно жил в Париже, но очень часто приезжал в Россию по делам и ходатайствовал в столице за своих единоверцев. Во многом благодаря его хлопотам власти разрешили еврейским купцам первой гильдии, ремесленникам и отставным солдатам селиться во внутренних губерниях России, уравняли евреев в правах при исполнении воинской повинности и позволили построить синагогу в Петербурге. В 1863 году Евзель Гинцбург учредил "Общество распространения просвещения между евреями России", и это общество существовало, в основном, на его средства. Все свое громадное состояние Евзель Гинцбург оставил сыновьям Горацию, Урию и Соломону при условии, что они сохранят веру своих предков и российское подданство. Великий герцог Гессенский пожаловал Евзелю Гинцбургу и его сыну Горацию баронский титул, которым - с особого высочайшего позволения - им разрешили пользоваться в России потомственно.
Барон Гораций Гинцбург был правоверным евреем, строго соблюдал предписания религии и фактически руководил обширным семейным делом. Его дом в Петербурге часто посещали писатели И.Тургенев, М.Салтыков-Щедрин и И.Гончаров, критик В.Стасов, близкий его друг философ В.Соловьев, художник И.Крамской, композитор А.Рубинштейн и многие другие деятели науки, литературы и искусства. Гораций Гинцбург помогал многим - евреям и неевреям. На его стипендии учились студенты первой российской консерватории, и на его средства смог закончить Академию художеств скульптор Марк Антокольский. Он был одним из учредителей Императорского Археологического института, более всех пожертвовал на создание института экспериментальной медицины, построил хирургическое отделение в одной из столичных больниц и учредил Общество дешевых квартир в Петербурге. На средства семьи Гинцбургов выстроили в Петербурге еврейский сиротский дом, содержали еврейское училище, оказывали помощь жертвам пожаров, неурожаев и погромов, издавали многие научные сочинения на темы еврейской жизни в России. Гораций Гинцбург состоял в чине действительного статского советника, был награжден высшими орденами России, а когда он умер, представители многих городов и учреждений приехали в Петербург, чтобы оказать ему последние почести. Особая депутация провожала гроб с телом до Парижа, где он и был похоронен. "Нет такого уголка в "черте", - писали в некрологе в еврейской газете, - где бы не знали барона Гинцбурга, где бы его не любили и уважали, где бы не вспоминали о нем в минуты жизни трудные. Начинается в городе погром, - кому телеграфировать? Неурожай в колониях, - к кому обратиться за помощью? Школа учреждается, - кого просить о поддержке? Барон никогда не отказывал. Он бегал к министрам и по департаментам, хлопотал о всяких еврейских нуждах, не жалея ни денег, ни времени, ни сил".
* * *
"Сахарные короли" Лазарь и Лев Бродские также прославились своей благотворительностью. Они давали огромные суммы на создание политехнического и бактериологического институтов в Киеве, на строительство киевского водопровода, на постройку в Киеве первого трамвайного сообщения на электрической тяге. Они построили в Киеве еврейское ремесленное училище стоимостью в триста тысяч рублей, синагогу на Васильковской улице и народную библиотеку; щедро жертвовали на еврейскую больницу и в помощь тем, кто пострадал от погромов и прочих бедствий. Калонимос Вольф Высоцкий, основатель крупнейшей фирмы по торговле чаем, много жертвовал на еврейские поселения Палестины, на строительство еврейских школ и по завещанию оставил миллион рублей на будущие еврейские нужды. "Железнодорожный король" Самуил Поляков построил в Россииской империи две тысячи пятьсот верст железнодорожных путей и за небывалую быстроту и качество строительства получил высшую награду на Всемирной выставке в Париже. Он основал на свои средства первое в России Елецкое железнодорожное училище и первое горное училище. Самуил Поляков пожертвовал на благотворительные цели более двух миллионов рублей. На его деньги основывали в России училища, гимназии, приюты для бедных детей, госпитали и театры. На его деньги построили в Петербурге первое в России студенческое общежитие, где бедные студенты получали бесплатно жилье и еду. Самуил Поляков выстроил синагогу в Петербурге, еврейские школы и дома для престарелых, основал фонд "Общества ремесленного и земледельческого труда среди евреев России" (ОРТ) и был награжден двумя русскими и двадцатью иностранными орденами. Его брат Лазарь Поляков был председателем Московской еврейской общины и построил для себя синагогу в Москве. Все три брата - Самуил, Лазарь и Яков - были возведены в дворянство и получили чин тайных советников. Председатель кабинета министров С.Витте писал в своих воспоминаниях: "Яков Поляков кончил свою карьеру тем, что был тайным советником и ему даже дали дворянство, но ни одно из дворянских собраний не согласилось приписать его в свои дворяне". Наконец, Яков Поляков пожертвовал много денег на благотворительные цели в городе Таганроге, и его приписали в дворяне области Войска Донского с единственным условием - никому об этом не сообщать.