Страница 46 из 87
Известен и другой случай, когда офицер русской армии, крещеный, из кантонистов, приехал через много лет в свое местечко, пошел на еврейскре кладбище и в ярости стал рубить саблей могилу "хапуна", который некогда поймал его ребенком и сдал в рекруты.
* * *
Многих евреев-кантонистов посылали в специальные школы, и оттуда они выходили писарями, фельдшерами, топографами, оружейниками, ветеринарными помощниками, специалистами порохового дела, мастерами разных специальностей для казенных заводов военного ведомства. Крещеные евреи из бывших кантонистов выслуживались на этих заводах до звания надворного или коллежского советника, что по табелю о рангах приравнивалось к званию подполковника и полковника.
На Брянском казенном заводе работал старый еврей-стекольщик по имени Абрамка, которого знал и уважал весь город. Он часто рассказывал желающим, как ребенком-кантонистом с голоду ел червей и пек в казарменной печке лягушек, но все перетерпел и остался при своей вере. Служил там и кавалер орденов, надворный советник Сидоров из крещеных кантонистов. Многие годы он был старостой в местной церкви, во время службы плакал от умиления, а за ним начинали плакать и голосить женщины-прихожанки. Когда Сидоров умирал, причащать его пришли самые уважаемые в городе священники. В конце службы Сидоров заметался вдруг и что-то забормотал, быстро-быстро, на непонятном языке. Священники переглянулись, окружили постель и возвысили голоса: оказалось, что надворный советник, кавалер орденов и уважаемый всеми церковный староста последние в своей жизни слова произнес по-еврейски. Быть может, это была молитва "Шма, Исраэль", которую всякий еврей должен произнести с последним своим дыханием? Этого никогда не узнать.
* * *
Эпизодически российские евреи стали получать российские награды с начала девятнадцатого века. В 1805 году купец первой гильдии Янкель Хаймович за проявленное усердие "во время морового около Каменец-Подольска поветрия" получил золотую медаль на красной ленте. По повелению Александра I эту медаль специально изготовили для него, и на одной ее стороне был выбит "Высочайший бюст", а на другой стороне надпись - "за бескорыстие и усердие в пользу казенную". Белостокский еврей Гирш Альперн получил золотую медаль за выполнение особых поручений в Царстве Польском, а некий Лазарь Жмудский - две медали, серебряную и золотую.
Когда евреи стали служить в русской армии, Николай I распорядился, чтобы их - наравне с мусульманами - награждали орденом святого Георгия за военные заслуги, а за беспорочную двадцатилетнюю службу - орденом святой Анны. После Крымской войны представили к награде шесть одесских врачей, которые несли "самую трудную и гибельную для здоровья службу". По этому поводу разгорелись в Петербурге жаркие споры: некоторые сановники считали, что нельзя награждать евреев орденом, который имеет форму креста, и потому следует ввести для них особые знаки отличия. Но это предложение не прошло, и евреев продолжали награждать на общих основаниях.
* * *
Герцель Янкелсвич Цам был схвачен "хапунами" в восьмилетнем возрасте, прослужил в армии сорок один год и сохранил свою веру. Он дослужился до фельдфебеля, сдал экзамен по программе юнкерских училищ, и все офицеры полка ходатайствовали о присвоении ему офицерского звания. Специальным указом Александра II Цам был произведен в прапорщики, затем в чине штабс-капитана командовал ротой, которая при нем стала образцовой, но все ходатайства командира полка о присвоении ему чина капитана оставались безуспешными. Герцель Янкелевич Цам стал капитаном лишь при выходе в отставку, и это, пожалуй, единственный случай в русской армии, когда еврей, сохранивший свою веру, дослужился до столь высокого офицерского чина. Многие годы он занимался делами томской еврейской общины, и с его помощью в городе открыли солдатскую синагогу.
Абель Аарон Ашанский, фельдфебель кавалергардского петербургского полка, сохранил свою веру за полувековую службу в армии и был награжден всеми наградами, которые он мог получить в своем звании. В 1896 году в полку торжественно отметили юбилей его пятидесятилетней службы, и в газетах тогда писали: "В присутствии господ офицеров и всех нижних чинов полка прочитан был в манеже приказ, и командир полка поставил на вид всем нижним чинам честную пятидесятилетнюю службу Ашанского. Крики ура заглушили слова любимого командира, после чего юбиляру поднесены были подарки: от господ офицеров кавалергардского полка серебряный массивный жбан с чаркою и крупная денежная награда". Абеля Ашанского похоронили на еврейском кладбище в Петербурге, в торжественной обстановке, и гроб с его телом несли офицеры, которые в разные времена были командирами его полка. Могила Ашанского цела и по сей день, и на памятнике написано по-русски и по-еврейски: "Здесь покоится прах фельдфебеля Кавалергардского Ея Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полка Абеля Ароновича Ашанского. Вступил на службу 11 января 1846 года".
* * *
В девятнадцатом веке среди украинских евреев существовала поговорка: "Откуда царь знает, что есть на свете город Острополь?" Употреблялась она в разговоре при таких примерно обстоятельствах. Один спрашивал другого: "Откуда ты это знаешь?" А другой отвечал ему, вопросом на вопрос: "А откуда царь знает, что есть город Острополь?"
И вот происхождение этой поговорки. Евреи маленького Острополя в былые времена, когда не было еще железных дорог, жили очень замкнуто и почти никуда не ездили, кроме ближайших селений. Один только житель местечка, реб Аврум, выезжал по делам окрестных помещиков в Житомир, Киев и другие города, - поговаривали, что он бывал даже в Петербурге! Неожиданно - как гром с ясного неба - жители Острополя узнали, что их скоро начнут брать в солдаты. И тогда они с яростью кинулись к дому Аврума, разбили все окна и кричали ему в отчаянии: "Если бы не ты, Аврум, то царь и не знал бы, что есть на свете Острополь!"
Так и появилась эта поговорка: "А откуда царь знает, что есть на свете город Острополь?"
ОЧЕРК ВОСЬМОЙ
1
Зa тридцать лет правления Николая I увидело свет огромное количество правительственных указов о евреях - около шестисот! Это составило почти половину всех законов о евреях, которые выпустили в Российской империи за все время ее существования. Вряд ли был другой народ в государстве, на который в таком огромном количестве сыпались правительственные постановления и разъяснения, поправки к законам и поправки к поправкам. Трудно теперь понять, почему император уделял несоразмерно большое внимание столь малому народу, который вполне бы мог затеряться среди других народов Российской империи и избежать - подобно другим - этой бурной административной активности. Не было тогда опасений, что евреи взбунтуются в один прекрасный день подобно полякам или станут резать "неверных" подобно "немирным" кавказцам, - и тем не менее Николай I и его правительство с маниакальной настойчивостью вводили один закон за другим, чтобы "обезвредить" евреев и непременно обратить их в православие.
Надо отдать ему должное: когда факты доказывали невиновность евреев, Николай I немедленно снимал с них всякие обвинения. Но он же был инициатором многих ограничительных законов и вникал практически во все мелочи еврейской жизни, хотя огромная Российская империя предоставляла ему массу иных забот. Это он повелел - несмотря на возражения кабинета министров - выслать из центральных губерний всех евреев-винокуров, хотя там не хватало еще русских мастеров, и выселение пошло во вред делу. Это в его царствование выселяли евреев из Киева и из Курляндии, из Севастополя и Николаева, а евреям Царства Польского запретили переселяться в российские пределы, "дабы преградить чрезмерное размножение в России сих людей, более вредных, нежели полезных для государства". Это Николай I распорядился выселить евреев из пятидесятиверстной пограничной полосы на западе России - с такой категорической резолюцией: "исполнить без всяких отговорок", и он же, в нарушение собственного закона, ограничил прием евреев с высшим образованием на государственную службу - "не иначе, как в одних западных губерниях". А когда Государственный Совет порекомендовал ему хотя бы частично уравнять евреев в рекрутской повинности с остальным населением, он отказал категорически: "Оставить по-прежнему".