Страница 23 из 87
Важную роль в той войне играли евреи-подрядчики и поставщики продовольствия для русской армии. Им выдавали особые удостоверения, и они без помех и задержек разъезжали по делам с места на место. Особые услуги русской армии оказывала и "еврейская почта". Еще в мирное время эта почта помогала еврейским торговцам и банкирам регулярно и очень быстро пересылать необходимые сведения из города в город - через Польшу и западные губернии России. Почтовыми станциями служили для них еврейские корчмы, и специальные посланцы немедленно перевозили письма от одной корчмы до другой. Они ездили известными только им дорогами, часто по глухим, практически непроходимым местам, и значительно опережали тогдашних курьеров. О переправе Наполеона через Неман и начале войны Александр I узнал сначала с помощью "еврейской почты", и только позднее прискакал к нему курьер из армии. Во время войны "еврейская почта" доставляла многие сведения русской армии, и даже французы отметили, что "еврейская почта, этот таинственный способ сообщений, обнаруживала чрезвычайную активность".
Помогая русской армии, разведчики, курьеры и проводники хорошо понимали, чем это им грозит. В деревне возле Бобруйска казаки разбили французский отряд, потому что им вовремя сообщил о неприятеле некий Нисан Каценельсон. Отступая, французы захватили его с собой и замучили до смерти. В мемуарах одного француза записано: "Мы поймали русского разведчика, еврея, который спустя несколько часов и был расстрелян". В городе Шклове французы повесили некоего Этингона: он отказался показать им путь к Могилеву, заявив, что это противоречит заповедям Бога. "Как можем мы знать что-нибудь, - говорил пленный офицер французского главного штаба, - когда в качестве шпионов мы можем употребить только евреев, а они все за вас!" Не случайно, заняв Гродно, Денис Давыдов передал всю власть в городе не полякам, а местному еврейскому кагалу. "Зная преданность евреев к русским, - написал он в специальном обращении к жителям, - я избираю кагального в начальники высшей полиции и возлагаю на него ответственность за всякого рода беспорядки, могущие возникнуть в городе… Дело кагального - выбрать из евреев помощников для надзора как за полицией, так и за всеми польскими обывателями города…" "Все это, - вспоминал Давыдов в своих записках, - разрывало от досады поляков, принужденных… исполнять предписания жидовского кагала…"
Еврейские общины многих городов жертвовали деньги на нужды войны. Захватив город Лепель, французы выбросили раненых русских солдат из больницы, а евреи взяли раненых под свое попечение и спасли им жизни. В этом же городе французы при отступлении зажгли один из шлюзов Березинского канала, но евреи его потушили, и русские войска без помех перешли на другой берег. Там же евреи построили новый мост взамен уничтоженного и "таким образом, - писали в русской газете, - армия наша не встретила препятствия в преследовании неприятеля". Возле Витебска, на занятой французами территории, евреи даже захватили в плен и привели в русский штаб французского курьера с депешами, которые он вез из Парижа самому Наполеону. А возле Мозыря некий Рувин Гуммер спас от погони русского фельдъегеря с важным донесением. Он укрыл его в своем доме, переодел в еврейское платье, обрезал пряди волос у своих дочерей и приделал офицеру пейсы, так что французы приняли переодетого поручика за местного еврея. Через несколько дней, когда все утихло, Рувин Гуммер отвез курьера в русский штаб, а французы прослышали об этом, сожгли дом, избили детей, а его жену повесили.
Верность евреев России французы даже использовали однажды в критический для них момент. В ноябре 1812 года в сражении под Красным армия Наполеона была разгромлена и оказалась в ловушке возле Борисова. Со всех сторон ее окружали русские войска; надо было переправиться через Березину, но и на той стороне реки их ожидал адмирал П.Чичагов со своей армией. Чичагов был абсолютно уверен, что Наполеон попадет к нему в плен, и издал даже приказ по армии с его приметами: "Он росту малого, плотен, бледен, шея короткая и толстая, голова большая, волосы черные. Для вящей же надежности ловить и приводить ко мне всех малорослых". Чичагов считал, что переправа через Березину произойдет южнее Борисова, и французы поддерживали это его заблуждение. В этом месте они начали рубку леса, разбирали крестьянские дома, свозили на берег бревна и измеряли глубину реки. Они даже специально расспрашивали местных евреев о южных бродах через реку, хорошо зная, что те все передадут русским.
Так оно и случилось. Ночью три борисовских еврея переправились через реку и сообщили адмиралу Чичагову, что французы начинают переправу южнее Борисова. Это подтверждало его догадку, и адмирал послал почти всю свою армию к южной переправе, чтобы поймать Наполеона. Узнав об этом, Наполеон воскликнул: "Я обманул адмирала!" И пока тот ждал французов на юге, они переправились через Березину на севере и вышли из ловушки. Чичагов обвинил трех евреев в измене и предательстве, потому что они повредили делу ложными сообщениями, и приказал их повесить. Это были Мовша Энгельгард, Лейб Бененсон и Борух Гумнер.
Через много лет после этого в Борисове случайно оказался некий русский генерал Энгельгардт. Там он узнал, что в городе живет его однофамилец, Мордух Энгельгард, сын казненного "изменника". Генерал очень оскорбился и по возвращении в Петербург стал хлопотать о том, чтобы потомству "изменника" запретили носить эту фамилию. И высочайшим указом императора Николая I жителю города Борисова Мордуху Энгельгарду велено было впредь именоваться Мордух Энгельсон.
4
В наполеоновской армии служили французы, немцы, голландцы, швейцарцы, итальянцы, поляки, испанцы и представители других народов. "Безостановочно проходили через Вильно, - вспоминал очевидец, - разнородные, разновидные и разноязычные войска": кирасиры на исполинских конях и в латах; мамелюки в чалмах и с кривой саблей на боку; испанцы в коричневых мундирах; гвардейцы в огромных медвежьих шапках; какие-то невероятные бородачи с широкими бердышами, как у палачей. И среди этого "разновидного" войска попадались, конечно же, и евреи - солдаты и офицеры, поставщики и маркитанты, волею случая познакомившиеся со своими российскими единоверцами во время похода на Москву. Какой-нибудь еврей-кавалерист с саблей или офицер в мундире производили огромное впечатление на российских евреев, которые никогда прежде не видели еврея-солдата или офицера. Из поколения в поколение пересказывали евреи России истории о тех временах, переполненные еврейскими "полковниками" и "генералами", количество которых принимало порой невероятные размеры.
В Дубровне, в первый день еврейского Нового года, старик-еврей увидел французского солдата, который стоял на карауле и что-то тихо шептал. Прислушавшись, старик расслышал слова новогодней молитвы на еврейском языке, и когда солдат сменился с караула, старик пригласил его домой на праздничную трапезу. В Креславке двое французских солдат поймали на улице гусей, а потом остановили перепуганного еврейского мальчика и попросили проводить их к резнику, чтобы тот зарезал им птиц по еврейским правилам. В Лядах старый еврей встретил на улице неприятельского полковника верхом на лошади, "увешанного медалями, с толстыми золотыми эполетами". Иностранец подъехал к старику и заговорил с ним на талмудическую тему, подкрепляя свою речь многочисленными цитатами. Старик стал возражать ему, и тут же между ними разгорелся спор. Предание добавляет для красочности: оба еврея так увлеклись темой разговора, что не заметили подскакавшего русского казака, который и застрелил полковника.
В субботний день, в Креславке, несколько французских солдат вошли в синагогу и вынули из хранилища свиток Торы. Синагогальный служка решил, что они собираются надругаться над святыней, и невероятно перепугался. И вдруг он увидел: один из солдат развернул свиток, прочитал вслух положенный на эту субботу отрывок, а затем поставил свиток на место и ушел вместе с товарищами из синагоги. Когда Наполеон жил в Витебске, у одного еврея-лавочника брали овощи для императорского стола. Однажды этот еврей отправился во дворец, чтобы получить причитающиеся ему деньги. Но во дворце, среди блестящей императорской свиты, лавочник, естественно, растерялся. Вдруг подошел к нему один из придворных, заговорил с ним по-еврейски и помог получить деньги. Более того, он проводил лавочника в сад и показал ему издалека самого Наполеона, который сидел на балконе и слушал музыку. "Такой дивной музыки, - вспоминал потом лавочник, - я никогда прежде не слышал".