Страница 56 из 58
(Что касается партии «Зеленых», то один из самых видных ее представителей, крупный немецкий политик, одно время министр иностранных дел ФРГ, а в последующем лоббист больших немецких концернов Йошка Фишер в молодости тоже принимал участие в франкфуртской насильственной группировке, известно как «Шпонтиганг» («Спонтанная банда»). О себе и своих коллегах («юных дикарях») он тогда выразился вполне однозначно: «Wir sind die Wahnsi
26. «Будущие левые»
Как упоминалось ранее, некоторые элементы левых ссылаются на «Будущих (или «следующих») левых», хотя это, кажется, не является чем-то большим, нежели возвращением к жизни Новых левых силами выжившего остатка того поколения. Действительно, они даже возродили названия той эры и в 2006 году восстановили Студентов за демократическое общество, наряду с их взрослым аналогом, Движением за демократическое общество (MDS), удовлетворяя прихоти тех, у кого могло быть регрессивное расстройство личности и кто все еще зафиксирован на возбуждениях своей молодости. SDS / MDS подражает оригинальному журналу SDS «Заметки Новых левых», назвав свое периодическое издание «Заметки Будущих левых». Среди авторов были ветераны Подполья «Уэзерменов» Дорн, Айерс и Радд; Пол Бьюле, который был представителем филиала SDS Университета Иллинойса в 1966 году и редактором Радикальной Америки, выпускавшейся с 1967 до 1999, и первоначальный основатель SDS Алан Хейбер. Итак, и второй вариант SDS тоже появился из организации Старых левых, Промышленных рабочих мира (IWW).
«Будущие левые» это также термин, позаимствованный у призрака очень Старых левых, Фабианского общества в Великобритании, основанного еще в конце девятнадцатого века. В этом нет ничего необычного, поскольку у оригинального SDS, из которого вышли Новые левые, были свои корни в американской версии фабианства, Лиги за промышленную демократию и ее молодежного филиала, Студенческой Лиги за промышленную демократию, сформированной в 1905. В Европе Федерация за европейские прогрессивные исследования начала «Программу исследований Будущих левых» в 2009 году.
Если мотивацию Новых левых поддерживали Вьетнам и «гражданские права чернокожих», а позже «борьба с апартеидом», то нынешних левых подпитывает кредитный кризис, дающий им оправдание за бунты в духе 1960-х и нападения на магазины по всем европейским столицам, без малейших доказательств того, что «Будущие левые» обладают большим пониманием функционирования системы долговых финансов, чем их предшественники. Впрочем, критическая экспертиза и поиск решений кредитного кризиса и не являются целью любого такого движения. Скорее их цель это мобилизация отбросов общества, с которыми соединяются отчужденные и невротики, и которых возглавляют психопаты и нарциссисты — именно такой была их цель, начиная с якобинцев восемнадцатого века. Как Франция того времени столкнулась с буйством черни, так и столицы западного мира снова испытывают вспышки того, что Лотроп Стоддард назвал «восстанием недочеловеков», и того, что философ Фридрих Ницше увидел в анархистах как социальный бунт, основанным на ressentiments (чувствах затаенной, завистливой, жаждущей мести озлобленности).
Потому левые видели в погромах на улицах Великобритании в 2011 году, когда люмпенизированные головорезы грабили и поджигали магазины и нападали на обычных граждан, революционные действия. Для нигилистических элементов левых обычная преступность всегда имела политическое значение, что иллюстрируется книгой Эбби Хоффмана «Сопри эту книгу» — его учебником для воров.
Нигилистические левые пытались анализировать бунты в Великобритании в политическом контексте. Такой анализ ради того, чтобы сделать «светским» вопрос всех форм социопатии, связан с теориями Франкфуртской школы и более позднего левого движения среди психиатров, которые расценивают «безумие» как революционный ответ на «капитализм» и бунт как наилучшую психотерапию. Следовательно, «либертарианцы-коммунисты» (то есть анархисты) в Англии рассматривали широко распространившийся в 2011 году грабеж и вандализм как оправданный с политической точки зрения:
«Одна из многих вещей, которую нам бесконечно повторяют в контексте нынешних бунтов в Лондоне, это то, что мятежники являются «дикарями», «молокососами», «головорезами» или более великодушно «недовольной молодежью». Все, что говорит нам Кэмерон и его подручные, это о преступлении и наказании и о «полной силе закона» — как будто эти молодые люди не сталкивались ежедневно с полной силой закона. Нам в разных вариантах говорят, что здесь нет никакого политического контекста, никакого политического повода, никакого политического врага, что это «преступность, простая и в чистом виде». Это потому, что насилие против полиции (и тем самым против государства), как полагают, само по себе не является политическим. Это потому, что зависть, желание и приобретение предметов роскоши, таких как плазменные телевизоры и драгоценности не считаются политическими. Политический класс и комментаторы не могут считать себя врагами людей, которые живут в таких районах как Тоттенем, где бюджетные сокращения консерваторов закрывают молодежные центры, в районах, которые страдают от массовой безработицы даже в то время, когда Сити переживает бум, и которые являются объектами законодательства, разработанного для того, чтобы поставить их в еще более невыгодное положение.
… Нет ничего бессмысленного в этом насилии. Оно является разумным, технологическим и хорошо организованным. В тактическом плане мятежники одурачили намного более сильную полицию и разведывательные службы. Оно на самом деле является разрушительным для жизни общины, особенно жестоким по отношению к маленьким владельцам лавок и людям, живущих на главных улицах или вблизи них, но действительно ли оно является столь же разрушительным как постоянная безработица, безнадежность и понимание того, что государство бросило вас ради фондовой биржи? То, что эти молодые люди выбрали своей целью самые прямые символы власти и богатства, и что они хотят часть этого для себя, делает эти беспорядки не хуже, чем разрушения, предпринятые при Тэтчер или начинающиеся при Кэмероне. И они по своей сути неолиберальны, потому что эти молодые люди усвоили изречение, что жадность это хорошо, что нужно брать то, что можешь взять, что сильные должны наследовать землю [Когда я пишу эти строки, в Лондоне стало спокойнее, но акции переместились в Манчестер (откуда было оттянуто много полицейских для усиления полиции Лондона!), Бирмингем и Бристоль, а в полицейский участок в Ноттингеме бросили зажигательные бомбы.]».
Искрой, из-за которой вспыхнули беспорядки в Великобритании в 2011 году, послужило то, что полицейские застрелили бандита. Левые склонны политизировать обычных преступников и объявлять их революционными героями. Сочувственный шум, поднятый «Уэзерменами» вокруг психопатов-убийц из «Семьи» Чарльза Мэнсона, и даже из-за случайного крушения поезда в 1947 году, устроенного маленьким латиноамериканским мальчиком, Марионом Дельгадо, являются некоторыми особенно причудливыми примерами левой концепции «героизма».
Поэтому для троцкистов, анархистов и др., Марк Дагган был «семьянином», которого без причины застрелила полиция, когда он ехал в такси, предположительно, направляясь к своей невесте. Тем фактом, что Дагган был отцом четырех детей, воспользовались, чтобы скрыть его подноготную как гангстера (gangsta) и торговца наркотиками. Дагган был вооружен заряженным пистолетом, и был застрелен при попытке полиции арестовать его по подозрению в подготовке нападения из мести на убийцу своего кузена. Пистолет ему дали только за пятнадцать минут до того, как его застрелили.