Остановка

- Ты куда? Я провожу тебя.

- До вытрезвителя?

- Зачем он тебе?

- Потому что я алкоголик, - ответил он с исчерпывающей полнотой.

Что было мне сказать! Согласиться или возразить - одинаково бесполезно. Я чувствовал его твердое намерение пить до той точки, когда человека подбирают там, где ему окончательно отказали ноги.

- Пойди домой, поспи.

- Да я встал час назад. И при деньгах я сегодня. Дома у меня все отберут. Нет уж, только на линию огня!

Шагал он быстро и этим сохранял равновесие. Я с трудом поспевал за ним. А он как шел, так и остановился. Схватился за дерево и прекратил свое поступательное движение. Я проскочил по инерции вперед и вернулся.

- Ты зачем за мной ходишь? - спросил Женька недружелюбно.

- Думал проводить тебя домой, но если не хочешь.

- Не хочу.

- А мне бросать тебя в таком состоянии не хочется.

Женька захохотал.

- Прекрасное состояние. Прекрасное... Мне декабрь кажется маем... Отчего, как в мае, сердце замирает? Отчего? В молодости от любви. В старости от спазма кор... кр... коронарных сосудов. Ну и что?

- Пойдем домой.

Но он не слушал меня.

- Конечно, Сергей любил Наташку. Жутко. Тогда у него сердце еще замирало. А теперь замерло. А ты врешь, что не знал.

- Зачем мне знать? Не говорил он мне. Сам-то ты откуда знаешь?

- Я знаю.

Конечно, разговор с пьяным Перепахиным развивался по своим непредсказуемым законам. Скорее всего его следовало прервать, но я продолжал. Не потому, что рассчитывал узнать нечто неожиданное, а просто никак не решался оставить его одного на улице.

- Ты же не учился с нами. А потом она уехала. После смерти Михаила. Это я помню. Ты и Михаила знал?

Он оторвал руку от дерева и утвердился на ногах.

- Кого?

- Михаила.

- Такого не знал.

Это было явное вранье. Сергей не мог не познакомить его с Михаилом. Может быть, устыдившись, Женька отвернулся.

- Женя! Пойдем домой.

- Вот привязался, как пьяный к электричеству... И что тебе нужно? Зачем мне твой Михаил? А Наталью я знал очень просто. Ее родня у нас во дворе жила. А она у родни... Очень просто.

Действительно. А еще: мир тесен.

- И дочку ее, Лену, я знаю.

- А зятя?

Я спросил сам не знаю почему. Как-то автоматически.

Но Перепахин отреагировал почти трезво. Правда, чтобы ответить, ему пришлось снова опереться. На этот раз плечом.

- Кого еще?

- Вадима.

- Хлюст.

"Я или Вадим?.."

- Ты-то откуда его знаешь?

"Кажется, все-таки он хлюст, а не я".

- Обращался он ко мне...

Говорить не хотелось, я считал, что Женька в его состоянии все равно сути дела не поймет. Но я ошибался.

- Вот хлюст.

- Почему?

- Раз обращался. Он так просто не обратится, а потому что хлюст.

Слово это ему положительно нравилось.

- Он хотел, чтобы Полина Антоновна их с Леной на квартиру пустила.

- И пустит.

Уверенность эту я отнес на счет опьянения.

- Отказала она.

Женька протянул руку и повел пальцем у меня перед лицом.

- Не верю.

- Сказала она.

- Кому?

- Мне.

- Ха-ха-ха! А ему не скажет.

- Да почему?

- Потому что хлюст.

Тут мне пришлось его поддержать, вернее, снова прислонить к дереву, от которого он неосторожно отделился.

- Чем же он ее запугать может?

- За-пу-гать? - Женька так и произнес это, по слогам, и с каждым слогом лицо его менялось, становилось отчужденным и... более трезвым. - А кто сказал "запугать"? - спросил он, выпрямляясь. - Я сказал - хлюст.

Я почувствовал предел.

- Слушай... Бог с тобой. Ты пойдешь домой?

- Нет.

- Тогда держись покрепче за дерево. Я ухожу.

- Уходит от берега ястреб морской, а девушка машет рукой... Я не говорил запугать. Просто что-нибудь скажет... И все дела. Седина в бороду, а бес в ребро.

- Какое еще ребро?..

- Например, ребенок у Ленки будет.

Я ахнул.

- Сергеев?

- Она на маму похожа...

Тут я просто схватил его за края расстегнутого пальто.

- Что ты знаешь?

- Что? Все.

- Про ребенка!

- Ребенка не будет.

Я разжал руки.

- Ну, Женька...

- Коля! Поезжай на море.

"И этот меня отправляет", - подумал я с досадой, не подозревая, что слышу это пожелание сегодня не в последний раз.

Он сделал неуверенный шаг в сторону от дерева, "закрепился" в этой позиции и вдруг зашагал быстро и почти устойчиво, потому что сумел на ходу обернуться и крикнуть мне:

- А Михаила я не знал.

Глядя ему вслед, я с сожалением думал, зачем так не вовремя сошел с поезда и попал в этот перепутанный клубок трудных и ненужных мне отношений. И еще испытывал естественную жалость к пожилой женщине, чьи последние, может быть, дни будут отравлены, чем-то бездушным, корыстным и нечистоплотным...

Вспомнился и Михаил, от которого так упорно, с пьяной бессмысленностью открещивался Женька. "Его-то жена жива?"

Эту женщину я не знал совсем. Появление ее на похоронах Михаила было полной для нас неожиданностью. Правда, он был старше нас с Сергеем, и в армии служил, и даже конец войны на фронте захватил. Впрочем, в числе героев он себя никогда не заявлял. Тогда героев войны было много, и никто особенно не выносился. Считалось, что долг выполняли, и вернувшиеся даже какую-то неловкость испытывали перед вдовами и сиротами, чьи мужья и отцы полегли навеки. Само слово "ветеран" не вошло еще в употребление. Короче, Михаил был для нас просто парень постарше, который все еще ходил в гимнастерке да носил конспекты не в портфеле, а в старой полевой сумке.

И все-таки "постарше" значение имело. И в личных делах он обладал опытом, нам незнакомым, и давал понять, что опыт этот серьезный.

Впрочем, в повседневном поведении Михаила опыт этот заметно не проявлялся. С девушками он держался простого, шутливо-снисходительного тона, особенно на вечерах с танцами: куда уж мне, старику?.. Разве что на "белое танго" откликался, а сам особенно не активничал, больше с ребятами, компанейски.

И потому очень все удивились, когда после его трагической смерти на похороны неожиданно приехала симпатичная молодая женщина с мальчишкой лет шести и оказалась законной, расписанной в загсе женой Михаила. Наверно, в другой момент нас бы ее появление немного смутило. Как-никак Михаил, парень в нашем представлении прямой и мужественный, в этой истории несколько проигрывал. Выходит, стеснялся простой, хотя и милой кассирши из сельского раймага. Нет, не тот был случай, чтобы перемывать косточки. Встретили вдову с сыном заботливо и старались, понятно, виду не показать, что даже не подозревали о ее существовании. Да и какие могли быть претензии? Ведь, судя по всему, Михаил после окончания учебы собирался с семьей жить, как положено.

Собирался... Но жизнь распорядилась по-иному. А вскоре исчезла с нашего горизонта и Наташа, которая в связи с болезнью матери перевелась из университета в пединститут в родном городе и уехала. Для меня это было событие обыденное, а Сергей, как теперь я узнал, страдал. Но тогда я не знал ничего.

И вот через много лет обстоятельства свели Сергея с дочкой Наташи, и возникли какие-то последствия, которые и меня краем коснулись, пусть не впрямую задели, но коснулись.

Впрочем, главное было впереди, в самом неотдаленном будущем. Пока я выслушивал невнятные и противоречивые высказывания Перепахина, нечто уже произошло.

Когда я позвонил в дверь Полины Антоновны, она не ответила.

"Вышла", - подумал я и открыл своим ключом.

Но Полина Антоновна была дома.

- А... это ты, - сказала она, будто удивившись, и прошла мимо, на кухню.

- Вы ждали кого-нибудь?

Она остановилась, повернулась.

- Дождалась уже...